В камере стало особенно тихо. Чувство обречённости постепенно проникало в сердца пленников, разум больше не находил возможности шутить над своим положением. Саша, несогласный с таким пораженчеством наблюдал метаморфозы, происходящие в комнате как бы со стороны. Один за другим, люди прекращали двигаться: ходящие по камере садились, сидящие ложились. Глаза тускнели, тела застывали, словно восковые фигуры. Увидев, как даже Омар замирает, скукоживаясь в сидящий комок, Саша не выдержал, вскочил с места, и со всего маху треснул ногой по голове Аббаса. Затем, не останавливаясь, он принялся колотить его лицо кулаками, вбивая затылок свихнувшегося бедняги в пол.
– Хватит, падла! Не смей нас заражать! Не смей! Не смей! – орал Саша, все больше и больше обагряясь кровью жертвы.
Первые несколько секунд пораженные происходящим пленники, оцепенев, смотрели, как Саша проламывает бедняге череп, но затем, спохватившись, повскакали на ноги и с громкими криками набросились на него. Несмотря на буйство последнего, они вскоре скрутили ему руки и хотели было уже расправиться с Сашей, как вдруг тот, радостно рассмеявшись, прокричал: «Ну! Вот! Наконец проснулись!».
Омар, к тому времени так же вставший с лежаков, громко выругался, и уже занёс руку для карающего удара.
– Что, Омарчик?! Ожил, наконец?! Я уж думал, так и подохнешь как говно безмолвное! – прокричал ему в лицо Саша и снова истерично рассмеялся.
Арабского лидера ошарашила такая реакция, но, после секундной паузы, он собрался и бросил короткий приказ своим людям отделать смутьяна как следует, своей лаконичностью выражавший всю степень презрения к сорвавшемуся товарищу.
– Стой, Омар! Не надо! – воскликнул Артур и подлетел к уже отворачивающемуся командиру, схватив того под руку.
Главарь арабов в бешенстве развернулся, вырвал руку, и с ходу влепил Артуру в скулу так, что тот отлетел обратно к стене, ударился затылком и потерял сознание.
***
Сильный шум в ушах, словно его посадили внутрь колокола, по которому затем стукнули кувалдой, был первым, что ощутил Артур после прихода в себя. Он рефлекторно попытался вскочить на ноги, но не смог даже разогнуться и вновь рухнул на пол. Пляшущим от сотрясения взглядом он увидел валяющегося рядом с собой Сашу, на лице которого красовалось несколько подсохших рассечений. Его одежда была сильно испачкана кровью, на которой налипла камерная пыль. Артур смотрел на друга, пытаясь разглядеть, поднимается ли его грудь при дыхании, но, ничего не разобрав, стал трясти того за плечи.
– Саша! Саша, эй! – Артур звал его шёпотом, словно если бы его услышали, то положение парочки друзей могло бы как-то принципиально поменяться.
Тот медленно открыл глаза, а затем слабо, но довольно улыбнулся, тут же зажмурясь от боли, вызванной натяжением мышц на покалеченном лице. Артур заметил, что у его друга недоставало пары зубов во рту.
– Саша, ты что творишь? – задал он запоздавший вопрос.
– Понимаешь… – Саша слабо прокашлялся и медленно, с гримасой боли на лице, стал разминать шею, крутя головой направо-налево. – Понимаешь, нельзя падать духом. Быть безумным как дикий пёс лучше, чем быть оглушённым – как рыба пластитом. Я чувствую, что нас поведут на убой. Не хочу, чтобы мы там вели себя как живые пугала.
– Что ж ты не объяснил никому? – с досадой в голосе спросил Артур. Он задал этот вопрос громче, ибо заметил, что их разговор никого не злит.
– Кому?! Как?! Как им это объяснить?! Но вот посмотри на них сейчас! – воскликнул Саша и, повернувшись, кивком головы показал на остальных.
Пленники в камере находились в довольно оживленном состоянии: одни что-то бурно обсуждали, другие ходили по комнате взад-вперед, а пара человек даже отжимались от пола.
Саша встретился взглядом с Омаром и, улыбнувшись, ещё раз кивнул в сторону остальных. Тот пристально посмотрел на побитого товарища, затем стыдливо отвёл глаза и чуть заметно покачал головой, соглашаясь с тем, что его русский сокамерник был прав, напав на Аббаса.
– Эй, кстати, а что с ним? – указав на несчастного, спросил Саша.
Конец ознакомительного фрагмента.