Из-за географического положения Армении ее история во многих отношениях является частью всеобщей истории Ближнего Востока, и информация, даваемая армянскими авторами, часто может быть отнесена к истории соседних народов. Наиболее значительным в этом отношении трудом является «История албанцев», написанная Мовсесом Дасхуранци, единственный уцелевший источник информации об этой кавказской нации. Вторая книга «Истории» Ухтанеса посвящена отделению грузинской церкви от армянской в VI веке. В ней Ухтанес подробно останавливается на происхождении грузин, их истории и этнологии различных племен. «История нации лучников» (то есть монголов) Григора Аканца, работы историков XIII века Вардана и Киракоса, а также Flor des Estoires de la Terre d'Orient Гайтона (Хетума) содержат важную информацию об истории, обычаях и даже языке монголов. Также «Истории» Матфея Эдесского и Смбата проливают некоторый свет на историю сельджуков из Икония и Крестовые походы. Иными словами, вклад, внесенный средневековыми армянскими литераторами, выходит далеко за границы национальной истории.
Помимо истории, литературные труды того периода состоят исключительно из религиозных произведений – хагиографий, проповедей и комментариев к Священному Писанию и текстам литургии. Собрание весьма поучительных поговорок имело аналогичную цель – наставление. Однако они пролили, можно сказать, не желая этого, свет на обычаи того времени, несправедливость социального устройства. За редким исключением даже поэзия имела религиозную направленность. В первую очередь следует отметить «Книгу скорбных песнопений», созданную в 1002 году грустным поэтом Григором из Нарека. Каждая из девяноста пяти поэм начинается словами: «Из тайных глубин сердца обращение к Богу» – и выражает мистические размышления глубоко религиозного и благочестивого человека, наделенного редким поэтическим даром. Мистицизм с поэтическими полутонами также характерен для прозаических произведений Григора из Нарека. Это его «Панегирик», «Песнь песней» и «История Животворного Креста», дарованного царями и привезенного в Армению в Апаранский монастырь, в которой он описывает прибытие из Константинополя в 983 году фрагмента Истинного Креста. Гимны и поэмы, сочиненные в XI столетии католикосом Нерсесом Милосердным, более невозмутимы, хотя и ничуть не менее благочестивы. Его «Элегия на взятие Эдессы» показывает, как глубоко эта катастрофа затронула армян Киликии. В первой части поэмы Эдесса олицетворяет призыв к главам пяти древних патриаршеств – Иерусалима, Рима, Константинополя, Александрии и Антиохии – оплакать ее судьбу. Затем она обращается к Армении. В долгом экскурсе автор описывает прежние победы царства, противопоставляя их плачевному положению сегодняшнего дня. Далее автор вспоминает красоты Эдессы, ее роскошь и богатство, после чего подробно описывает осаду и взятие города. Так случилось, что в этом поэтическом произведении содержится самая детальная информация об этой войне из всей, что дошла до нас. Поэма завершается предсказанием о том, что франки вернутся, чтобы спасти христиан. «Элегия на взятие Иерусалима», написанная по такому же образцу младшим братом Нерсеса католикосом Григором, уже не столь поэтически совершенное произведение.
Мирянин Фрик является исключением среди поэтов того времени. Он жил в период нашествия монголов на Великую Армению, и в его произведениях, написанных вульгарным, отнюдь не классическим языком, говорится о страданиях людей в жестоких войнах. Он яростно нападает на гнет и тиранию феодальных князей и высшего духовенства, выступает против всех форм социального неравенства. О его жизни известно очень мало, за исключением того, о чем можно догадаться из его произведений. Точно одно: он был выходцем из народа и выразителем его интересов. Другие миряне – барды, певцы, сказители – также сочиняли поэмы, многие из которых встречаются в самых разных манускриптах, и до сих пор не подвергались серьезному изучению. Их исследование и публикация дали бы более полное представление о средневековой Армении, чем произведения церковных писателей. Это можно видеть из сказаний, составляющих героический эпос о Давиде Сасунском (Давиде Сасунци), которые существовали в виде устного народного творчества до XIX века, когда были собраны, систематизированы и опубликованы в разных вариантах. Первые два цикла последовательно знакомят нас с поколениями героев исторической области Сасун. Последние два концентрируются вокруг юного Давида, героя, обладающего сказочной силой, убившего тирана Мсра-Мелика и освободившего страну. Также в них говорится о его сыне Мхере. Действие национального эпоса происходит в гористой области Сасун, расположенной к юго-западу от озера Ван. Он содержит отдельные элементы, возвращающие нас к первым легендам, но части, имеющие историческую ценность, относятся ко времени арабского господства в Армении в VIII–IX веках. Существует много сходных моментов между эпосом о Давиде Сасунском и византийской поэмой о Дигенисе Акрите, хотя они ни в коей мере не связаны, просто появились примерно в один и тот же период и в одной области.
Теперь отвлечемся от литературы и кратко рассмотрим состояние науки в средневековой Армении. И хотя армянские комментарии к трудам Аристотеля дают об этом некоторое представление, более важно упомянуть об оригинальных работах, которые внесли вклад в развитие научных знаний в стране. Первым из ученых VII века был Анания Ширакаци. В своей короткой автобиографии он перечислил факты, относящиеся к его обучению, и сообщил о своих устремлениях. Он родился в деревне Анания в Шираке и уже в юности приступил к изучению философии. «Ощущая большую нужду, – писал он, – в науке чисел, которую я считал матерью всего знания, я полагал, что не существует гармонии без чисел». Не найдя учителя в Армении, Анания отправился в Трапезунд, где, как ему сказали, жил великий учитель Тихик, к которому приезжали ученики даже из самого Константинополя. Тихик очень хорошо принял Анания, ученик оставался с ним восемь лет и приобрел глубокие знания в математике, а также изучил другие науки. Анания прочел все книги из библиотеки своего учителя, которые не были переведены на армянский язык, светские, научные, исторические и медицинские труды, а также все, что имело отношение к хронологии. Его собственные научные работы, написанные после возвращения в Армению, составляют книги по арифметике, космографии, лунному циклу, хронологии, мерам и весам, а также географии. Мир, полагал Анания, подобен яйцу, в центре которого располагается земля – желток, вокруг нее находится воздух – белок, и то и другое окружено небом. Вопреки взглядам современников о том, что землю окружает океан, он утверждал, что воды ограничиваются участками суши.
Из многих трактатов Анании один – по географии – представляется особенно важным, до сих пор его приписывали Мовсесу Хоренаци. Общее описание трех континентов – Европы, Азии и Африки, – основанное в значительной степени на «Географии» Птолемея и даже больше на трудах Паппуса из Александрии, в общем, не являлось светочем научной мысли. Однако очень подробное описание Армении и прилегающих областей – Грузии, кавказской Албании, Персии и Месопотамии – дает информацию, которой не было в более ранних трактатах. Для полноты картины у нас есть «Путеводитель» Анании, в котором указаны основные торговые пути с расстояниями между важными городами, и его трактат «О мерах и весах», включающий смешанную таблицу византийских и персидских весов.
Научные исследования, остановившиеся в период арабского нашествия, возобновились с приходом к власти Багратидов. Движущей силой прогресса стал Григорий Пахлавуни, правитель Бжни, более известный под своим византийским титулом Григорий Магистр. В письме, адресованном католикосу Петросу, он предписывает последнему прочитать труды Анании, которые, увы, игнорировались, и просил передать ему ряд манускриптов, содержащих информацию о точных науках и музыке. Имея выраженный интерес к математике, Григорий перевел «Элементы» Эвклида, причем перевод был выполнен с греческого оригинала, а не с промежуточного сирийского текста, как было с арабской версией. Также живо интересующийся философией, он перевел два диалога Платона «Тимей» и «Федон» и познакомился с трудами других греческих философов. Своим ученикам, в то время находившимся в епархии католикоса Петроса I, он написал, что слышал о передаче им последних трудов Аристотеля. «Если, – писал он, – речь идет о работах, где Аристотель рассуждает о небесных телах и сферичности мира, пожалуйста, вышлите их мне. Если же это комментарии Порфирия к «Категориям», у меня нет необходимости в этом труде, поскольку он мне знаком с ранней юности».
Среди других армян, чьи имена связаны с точными науками, следует назвать Иоанна Дьякона (Иоанес Саркаваг), которого современники называли софистом или философом. Автор ряда работ по философии и математике, включая весьма ценный трактат о полигональных числах, он также провел реформу армянского календаря.