Это мнение в полной мере подтвердилось на маневрах, происходивших 7 февраля в Кобленце, во время которых проверялась готовность к наступлению 19-го танкового корпуса и обеих армий, входивших в состав группы армий «А». Маневры показали, насколько проблематичным является наступление изолированного 19-го танкового корпуса в соответствии в планом главного командования. Именно тогда генерал Г. Гальдер, присутствовавший на маневрах, наконец, начал понимать правильность плана, предложенного штабом группы армий «А».
Немаловажную роль сыграл и чисто субъективный фактор. 27 января генерал Э. фон Манштейн получил сообщение, что назначен командиром 38-го армейского корпуса. Он не сомневался в том, что его отставка с поста начальника штаба группы армий «А» объяснялась желанием ОКХ отделаться от надоевшего ему настойчивого человека, который посмел противопоставить его оперативному плану другой план. Но перед вступлением в новую должность 17 февраля 1940 года он был вызван вместе со всеми остальными вновь назначенными командирами в Берлин для представления Гитлеру. Это событие стало значимым для всей операции, которую немецкие войска подготовили на Западе. Вспоминая о ней, Э. фон Манштейн пишет следующее: «Когда мы после завтрака стали прощаться с Гитлером, он пригласил меня в свой кабинет. Там он предложил мне изложить свою точку зрения об организации наступления на Западе. Знал ли он уже от своего главного адъютанта о нашем плане и в какой мере он в этом случае был информирован, я не могу сказать. Во всяком случае, мне оставалось только удивляться тому, с какой поразительной быстротой он разобрался в той точке зрения, которую группа армий отстаивала в течение вот уже нескольких месяцев. Как бы то ни было, он вполне одобрил мои соображения».
В результате этой встречи было принято решение, что главный удар немецких войск будет наносить действующая на южном фланге группа армий «А», имеющая задачей наступать через Южную Бельгию и реку Маас в направлении на нижнее течение Соммы. В результате этого удара крупные силы противника, находящиеся в Северной Бельгии, после того как они будут отброшены фронтальным ударом группы армий «Б», будут отрезаны и уничтожены. После этого последует вторая часть замысла: охват французской армии крупными силами, действующими на правом фланге.
Для проведения указанной операции группа армий «А» будет усилена еще одной армией. Нейтрализация контрударов противника будет осуществлена силами авиации. В наступлении 14-й корпус с самого начала должен действовать рядом с корпусом Гудериана.
Фюрер выразил свое согласие с этими соображениями, и 20 февраля была издана новая директива о наступлении. В соответствии с этой директивой группа армий «А» получила возможность нанести внезапный удар по противнику через Арденны и Маас в направлении на нижнее течение Соммы. Благодаря этому она получала возможность отрезать силам противника, действовавшим в Северной Бельгии, пути отхода через эту реку. Также стало возможно нанесение успешного контрудара по войскам противника в случае, если бы они перешли крупными силами в контрнаступление против южного фланга ударной группировки немецких войск.
Я не ставлю перед собой задачу утомлять читателя описанием всех перипетий, которые имели место в верхах командования вооруженных сил Германии при принятии решения на проведение стратегической наступательной операции на Западе. Но я хочу обратить внимание на следующее:
Обсуждение плана стратегической наступательной операции только на высшем уровне управления вооруженными силами Германии происходило около полугода. Было предложено несколько вариантов замысла операции, в обсуждение каждого замысла были вовлечены профессионалы высочайшего класса.
А Гитлер в споре между штабом главного командования сухопутных войск Вермахта и штабом группы армий «А» занимал роль арбитра, позволяя генералам приводить свои доводы. Только после этого им было принято окончательное решение.
При принятии фюрером окончательного решения было учтено не мнение главнокомандующего и его штаба, а мнение подчиненного главнокомандующему штаба группы армий «А», что говорит о том, что первичным в этом деле выступали военная наука и логика, а не эмоции.
Манштейн подтверждает, что удар по Франции в обход линии Мажино целиком относился к инициативе А. Гитлера. Так, он пишет: «Гитлер заранее установил, как должна была осуществляться наступательная операция: в обход линии Мажино, через Бельгию и Голландию. Командующему сухопутными силами оставалось только технически осуществить эту операцию, по поводу которой его мнение не было выслушано и в отношении решительного успеха которой он, во всяком случае осенью 1939 года, придерживался отрицательного мнения.
Что касается самой операции, то хочется отметить следующее. Наступление группы армий «Б» имело благодаря превосходству немецких войск, в особенности бронетанковых соединений, большие результаты, чем этого можно было ожидать при неизбежном фронтальном характере наступления и необходимости преодолевать мощные укрепления на бельгийской границе.
Позже, говоря о результатах первой операции немецких войск в Бельгии, Э. фон Манштейн писал: «Если в действительности в 1940 году благодаря умелым действиям группы армий «Б» противник был в Бельгии опрокинут на широком фронте и бельгийская и голландская армии были вынуждены к капитуляции, то этот результат (отдавая при этом дань и немецкому командованию, и ударной силе наших танковых соединений) все же никак нельзя назвать следствием заранее спланированной операции, исход которой был предрешен. Лучшее руководство войсками в лагере наших противников могло бы не допустить такого исхода».
Решающее значение для полного разгрома сил союзников в Северной Бельгии имел удар, внезапно нанесенный через Арденны и Маас в направлении на устье Соммы и на порты в Ла-Манше группой армий «А». При этом Манштейн отмечает, что «наряду с энергичным руководством войсками со стороны стремившегося осуществить этот замысел генерал-полковника фон Рундштедта этот успех в первую очередь, пожалуй, следует приписать несокрушимой воле, с которой генерал Гудериан проводил в жизнь оперативный план группы армий».
Победа в Северной Бельгии оказалась не такой полной, какой она могла бы быть. По данным, приведенным Черчиллем, противнику удалось переправить через Дюнкерк 338 226 человек (из них 26 176 французов), хотя он и потерял все свое тяжелое оружие и другую технику. Это объясняется вмешательством Гитлера, дважды задержавшего наступающие танковые соединения: в первый раз во время их продвижения к побережью, во второй раз – перед Дюнкерком.
В обоснование последнего приказа, построившего английской армии «золотой мост» через Ла-Манш, приводятся три причины:
Во-первых, Гитлер якобы хотел дать танкам отдых перед второй фазой кампании во Франции, ввиду того что Кейтель сообщил ему, что в районе Дюнкерка танконедоступная местность.
Другая причина состояла в том, что Геринг, якобы гарантировавший фюреру, что авиация сама сумеет помешать англичанам эвакуироваться из Дюнкерка, не выполнил это обещание.
В качестве третьей причины приводят довод о том, что Гитлер – как якобы это он заявил в беседе с генерал-полковником фон Рундштедтом – сознательно дал эвакуироваться англичанам, так как он считал, что это приблизит возможность договориться с Лондоном. В то же время многие немецкие генералы считали, что возможность, предоставленная английской армии, эвакуироваться из Дюнкерка является решающей ошибкой Гитлера. Она помешала ему позже решиться на вторжение в Англию и дала затем возможность англичанам продолжать войну в Африке и Италии.
Э. фон Манштейн позже писал, что, хотя и принял «замысел группы армий «А», позволивший путем нанесения удара через Арденны к морю отрезать силы противника в Северной Бельгии, и дал осуществить его, по крайней мере, до ворот Дюнкерка. Однако он не полностью принял вторую его часть, имевшую целью одновременное создание предпосылок для перехода ко второй фазе операции. Немецкое командование ограничилось тем, что обеспечило прикрытие подвижных соединений, наносивших удар на побережье, от ожидавшегося контрнаступления противника по обе стороны от реки Маас путем эшелонирования следующих за ними дивизий вдоль подвергавшегося опасности южного фланга с задачей отражать удары противника. План развернуть наступление западнее Мааса на юг с целью разбить противника в случае, если он предпримет попытку крупными силами развернуть контрнаступление и тем самым окончательно разорвать фронт противника между Маасом и Уазой, очевидно, показался слишком рискованным...
У Гитлера имелся какой-то инстинкт при решении оперативных вопросов. Однако ему не хватало опыта военачальника, который позволяет идти даже на большой риск во время операции, потому что он знает, на что он идет. Так и на этот раз Гитлер предпочел худший, защитный вариант прикрытия южного фланга войск, участвовавших в первой фазе наступления, более смелому решению, предложенному группой армий. Ему посчастливилось, поскольку командование противника не решилось на контрнаступление крупными силами».