Читать интересную книгу Стальной лев. За Родину! За Троцкого! - Иван Евграшин

Я, как Предреввоенсовета республики, решил в корне поменять нашу стратегию. Иначе мы так и будем проигрывать главные сражения этой войны, даже имея общее превосходство. Именно это сейчас происходит на Восточном фронте.

При общем нашем превосходстве в силах и средствах на фронте мы постоянно проигрываем сражения на главных направлениях.

Я на некоторое время замолчал. Феликс Эдмундович и Иосиф Виссарионович терпеливо ждали продолжения. Выпив воды, я продолжил:

– На данный момент уже отдан приказ о приостановке наступления на Южном фронте и закреплении на достигнутых рубежах для перехода к оборонительным боям. Это позволит как высвободить столь нужные нам силы для удара на востоке, так и стабилизироваться на юге.

Также необходимо занимать освобождаемые немцами территории на западе. Там тоже нужны силы. Но кроме этого нам нужны мощные кулаки, которыми мы будем наносить удары по врагу. Необходимо создать подвижные резервы в тылу фронтов, чтобы оперативно реагировать на изменения обстановки. Создание таких резервов позволит нам изменять обстановку в нашу пользу на решающих направлениях.

На юге и западе сейчас нет стабильного фронта и ситуация не такая выгодная, как на востоке. Именно поэтому я и предлагаю начать здесь. Разгадав стратегический замысел противника, мы можем радикально развернуть ситуацию в свою сторону. Для этого нам необходимо не просто удержать Пермь.

Мой замысел в том, чтобы, всемерно укрепив оборону города, заставить белогвардейцев всеми силами штурмовать город. Заставить их оголить другие участки Восточного фронта для достижения этой цели. Что мы можем сделать для этого?

Во-первых. Необходимо максимально укрепить город. Создать для этого несколько линий обороны непосредственно перед Пермью. Насытить их обороняющимися пехотными частями, с достаточным количеством средств усиления. При этом необходимо использовать конницу как мобильный резерв для контрударов на угрожающих направлениях и для нанесения ударов и охватов по флангам и в тыл наступающих частей Колчака.

Во-вторых. В случае принятия этого плана, необходимо будет усилить давление в направлении Архангельска, для того чтобы заставить Колчака спешить. Начнет спешить, будет ошибаться.

В-третьих. Нужно заставить его сосредоточить для взятия Перми максимальное количество сил и средств. Заставить врага ввязаться в ожесточенные зимние бои. Увязнуть в них, израсходовать резервы.

Вот именно для этого и нужна эта игра с телеграфом, Феликс Эдмундович, – я внимательно и очень пристально посмотрел на Дзержинского. – Для того чтобы враг мог получать от нас нужную ему информацию и надеяться на вооруженный мятеж в городе и наших войсках. Вы будете периодически давать им правдивую информацию о положении частей, они будут наносить туда удары. Товарищ Лашевич, по указаниям товарища Сталина, будет восстанавливать конницей и резервами участки прорыва. Вы будете отступать, а потом возвращать утерянные позиции контрударами. Колчак до последнего момента должен верить, что у него есть возможность взять Пермь, ждать мятежа.

Я предвижу ваши возражения. И вы можете мне сказать, что эта затея с телеграфом не нужна и опасна. Я прекрасно сознаю это. Но главная задача телеграфа будет другой. Наступит момент, когда Колчак подтянет к городу все свои силы и последние резервы, оголит для взятия Перми другие участки фронта. Вот тогда и наступит время для главного, – я пристально посмотрел сначала на Иосифа Виссарионовича, а потом медленно перевел взгляд на Феликса Дзержинского. – Вы сами поднимете этот «мятеж». Согласуете по телеграфу время, участок фронта и в нужное время устроите фейерверк, взрывы, создадите видимость паники, подожжете что-нибудь в городе. Именно там, где укажете вы, Колчак сосредоточит свои главные силы для прорыва нашей обороны. Именно на согласованное с вами время он отдаст приказ об общей атаке города. Он будет уверен, что уже победил. Это и станет его главной ошибкой.

Я на какое-то время замолчал. Налил себе воды из графина и, выпив стакан, продолжил:

– Вначале белые бросят вперед конницу на прорыв, а затем пойдет вся масса пехоты. Конницу загоните в огневой мешок и встретите пулеметами. Пехоту, которая двинется в атаку массой, – артиллерией.

Это не будет окончательной победой. У Колчака тысяч сто пятьдесят солдат, но появится отличная возможность уничтожить и обескровить его самые боеспособные части и сильно потрепать остальные. Но это не все.

Сталин и Дзержинский недоуменно посмотрели на меня.

– Не все, – повторил я. – Именно в этот день я нанесу удар на Челябинск из района Бугульмы. Главным направлением удара будет Бугульма – Уфа – Челябинск. После захвата Челябинска мы повернем на Екатеринбург.

Вы станете «наковальней», о которую Колчак разобьется. Я буду «молотом», который его расплющит. Мы разгромим весь Восточный фронт и высвободим силы для других направлений. Результатом станет захват стратегической инициативы в этой войне.

Что скажете?

Коба и Яцек потрясенно молчали. Они слушали, не делая ни малейшей попытки прервать Председателя Революционного Военного Совета Республики. То, что предлагал сейчас Троцкий, было невероятно. То, что это именно предложение, никаких сомнений уже не возникало. Сталин понял, что это предложение Троцкий делает именно ему. Именно ему Лев предлагает ключевую роль во всей кампании, беря на себя подготовку контрудара из Бугульмы. Но больше всего Иосиф Виссарионович был потрясен осознанием того факта, что Троцкий не перетягивает его к себе, покупая славой и «Славой Великой», заставляя предать Владимира Ильича. Ни в коем случае. Троцкому нужен был не просто помощник, он нуждался в равном партнере для осуществления задуманного. В одиночку такого бы никто не потянул. Ни при каких обстоятельствах. Сталин был действительно нужен Льву Давидовичу как отличный организатор, хороший тактик и, что самое удивительное, как надежный товарищ и соратник.

В той же мере все это относилось и к Дзержинскому. Кто, как не старый большевик-подпольщик Феликс, с его опытом и знаниями, непреклонной волей и фанатической преданностью Революции, мог провести такую операцию с телеграфом? Дерзкую, наглую, абсолютно беспринципную с точки зрения бывших царских офицеров и именно поэтому имеющую все шансы на успех.

И именно Иосифу Виссарионовичу Лев Троцкий предлагал сыграть в эту опаснейшую, невероятно жестокую, но, в случае победы, очень выгодную со всех сторон игру. Это не было куском с барского стола уже легендарного Трибуна Революции. Скорее все происходящее напоминало как попытку к примирению, так признание заслуг и талантов Сталина. Никак не умаляло, а, наоборот, усиливало как позиции и авторитет Иосифа Виссарионовича в партии, так и позицию Ленина в конечном итоге. Невероятно усиливало. Выигрыш был огромен, но Сталина особенно поразило, что предложение было сделано как от равного равному.

Пауза затянулась. Коба встал и ходил вдоль стола, куря третью или четвертую папиросу. Дзержинский сидел и рассматривал этого странного Троцкого. Новый Лев начинал ему нравиться.

Наконец Дзержинский встал. Прошелся и, остановившись напротив, сказал Троцкому:

– Все, что ты сейчас сказал, это большой замысел, очень необычный и странный по своему исполнению, но очень хороший. Я готов поиграть в эту игру, риск громадный, но тот, кто не рискует, тот телеграфов не захватывает. Это вам не пивная. Два условия. Первое – согласие Иосифа, второе – одобрение всего плана Лениным.

После этого заявления Феликс Эдмундович сел за стол и, демонстративно не глядя на Сталина, начал что-то внимательно рассматривать на карте.

«Это должно стать его личным решением, только его. Либо мы с Троцким, либо не стоит и начинать. Пусть думает сам, ему решать, что написать Ленину по делу, а что лично», – думал Дзержинский, рассматривая изгибы Камы.

– Я согласен, Феликс. Что скажешь, Коба? – я повернулся к Сталину.

То, что Троцкий первый раз обратился к нему, назвав Кобой, Иосиф Виссарионович услышал прекрасно. Обратился так же, как Владимир Ильич тогда, в последнем разговоре. Это заставило Сталина еще раз вспомнить разговор с вождем, напутствие Ленина и обдумать все еще раз.

Наконец Иосиф Виссарионович остановился и повернулся ко мне:

– Товарищ Председатель Реввоенсовета, у меня к вам вопрос. Где вы взяли такое количество войск за столь короткое время?

Я улыбнулся и ответил:

– В Вятке.

Сталин хмыкнул.

– Прошла всего неделя, как в Вятке власть перешла в руки Советов. Вы оставили город без войск. Не боитесь потерять город? Это может стать большой проблемой.

– Иосиф Виссарионович, я же еврей. Я не только мобилизовал в бывшей Вятской республике практически всех, кто может держать в руках оружие, отправив их сюда. Я договорился, – теперь я был абсолютно серьезен.