class="p1">Впрочем, мне, наверное, не о чем беспокоиться. Эти солдаты убьют меня раньше, чем у нее появится шанс.
Но даже когда тяжесть надвигающейся гибели прочно оседает на моих плечах, в душе пульсирует знакомое волнение. Хотела бы я сказать, что чувствую лишь вину за воровство, однако существует и часть меня, которая питается вызывающим привыкание адреналином, что выплескивается вместе с вызовом. Так было всегда.
Мне бы удалось даже убедить себя, будто это благородное дело – я спасаю жизнь человеку. Как именно, я так и не поняла. В плане Софи отсутствуют важные детали.
Я пробираюсь вперед.
– Значит, если я достану этот камень для Малакая, ты вернешь своего мужа?
– Oui. – Софи протягивает руку, чтобы осторожно коснуться чего-то, чего я не вижу. – Он вернет его мне.
– Малакай держит его в заложниках?
– Вроде того.
Я ожидала, что такая женщина, как Софи, захочет убить человека, держащего в заложниках ее мужа, но то, как Софи говорит о Малакае… Кажется, что она его обожает.
Любопытно посмотреть, к чему так приковано внимание Софи, и я подхожу ближе.
Внутри все сжимается.
В выдолбленном центре того, что, как я теперь понимаю, представляет собой огромный гроб, лежит мужчина. На вид ему за тридцать, он высокий, с волнистыми волосами цвета черного кофе и гладко выбритым квадратным подбородком. Он одет в темно-синий костюм, который выглядит новым, сшитым на заказ.
– Кто это? – спрашиваю я, хотя боюсь, что уже знаю.
Что мне дороже всего.
Софи проводит костяшками пальцев по его губам.
– Это мой дорогой Элайджа.
– Я не понимаю, – запинаюсь я, даже когда на меня накатывает холодное осознание. – Он мертв.
– Он не мертв! – Ее зеленые глаза полны ярости, когда она смотрит на меня, готовая броситься в атаку. – Он в ловушке, и ты поможешь мне его освободить.
Тогда все становится понятно: срочность, план, о котором она поведала мне лишь урывками, этот таинственный Малакай.
Софи сошла с ума.
Подавив растущую панику, я медленно отступаю. Ее глубокий злой смех эхом разносится по помещению.
– Ты действительно считаешь меня сумасшедшей? Думаешь, ты видишь что-то, чего не вижу я?
– Честно говоря, я не понимаю, что вижу. – Помимо опасной женщины, которая пребывает в состоянии скорби и отрицания.
Как давно умер Элайджа? Не может быть, что давно. Она оставила его тело здесь, пока отправилась за мной?
– Но ты видишь. – Ее глаза сужаются. – Ты знаешь правду уже много лет, Ромерия. Просто отказываешься принять ее.
Она сказала нечто подобное прошлой ночью, на складе.
– О чем ты говоришь?
Софи обходит гроб и направляется ко мне. Я инстинктивно отодвигаюсь назад, к дверному проему. Мне нужно выбраться из этого склепа сейчас же. Она безоружна, а я быстра. Если я сейчас побегу…
За моей спиной раздается громоподобный удар, и все погружается в кромешную тьму, где горит единственный факел. Софи поднимает руку, и на кончике ее указательного пальца вспыхивает пламя.
– Как ты это сделала? – Я ищу в ее ладони спрятанную зажигалку или спичку.
– Полагаешь, это какой-то дешевый салонный трюк, не так ли?
Я ошеломленно смотрю, как пламя перескакивает на кончик ее среднего пальца, затем на безымянный. Оно движется вперед и назад, точно прилив, от пальца к пальцу, а яркое отражение танцует в изумрудных глазах Софи.
– Правда прямо перед тобой, а ты по-прежнему ищешь причины не верить. Малакай предупреждал меня о тебе.
Она взмахивает рукой в сторону стены. Как и в главном коридоре, каждый факел вспыхивает огнем. Мои глаза расширяются, когда я вижу залитую светом комнату. На окружающих гроб четырех сливающихся с камнем колоннах теперь виднеется искусная резьба.
– Ты так уверена, что Эдди страдает бредом? – Софи кладет ладонь на столб рядом с собой.
Кровь приливает к голове, когда я смотрю на парящее существо, высеченное в камне, – человеческую форму, и все же не человеческую. Он такой же, как описал его мой отец, вплоть до змеиных глаз и длинных извилистых черных рогов, торчащих из лба, каждый из которых закручивается трижды, прежде чем сузиться в заостренные концы.
Но нет… это все часть какой-то дурацкой игры, в которую играет Софи. Она знала о моем отце. Ничто не мешало ей узнать о его галлюцинациях. Отец не осторожен в том, что говорит. Я уверена, что каждый, кто хоть раз гулял по Бродвею, слышал о демоне с черными рогами.
– Папа болен. Он не знает, что видел…
– Он не болен. Просто его разум помутился.
– Я не вижу разницы.
Софи вздыхает.
– Конечно. Человеческий мир не видит различий.
И вот снова, она говорит о людях так, будто существует кто-то еще, помимо них.
– В чем ты пытаешься меня убедить? Что это чудовище настоящее и мой отец может его видеть?
– Это не чудовище. – Она смотрит на рогатое создание, вырезанное в камне. – Это Малакай, один из четырех Судеб, которые создали все, что у нас есть, и все, чем мы являемся. Люди назвали бы их богами. И я не пытаюсь тебя ни в чем убедить, Ромерия, поскольку знаю, что это безнадежное дело. Стены, которые ты выстроила вокруг себя, чтобы выжить в этом мире, слишком прочные. То, что ты даже не осознаешь, что ты такое, меня восхищает. Впрочем, я не должна удивляться, учитывая, что ты росла в их мире. Откуда ты могла узнать что-то другое? – Она ухмыляется. – Люди такие ограниченные существа. Точно маленькие рабочие муравьи, размножающиеся и строящие свои маленькие города и свою никчемную жизнь. Они думают, будто все крутится вокруг них, что оно должно существовать только в том случае, если они станут властвовать. Они убивают во имя своего бога, считая его единственным истинным богом, а всех остальных – ложными или злыми. – Софи усмехается. – Я могла бы сказать тебе, что люди на самом деле являются низшими созданиями и что среди них ходят гораздо более великие существа. Я могла бы сказать тебе, что мир, созданный ими, является лишь фасадом действительно существующего. Я могла бы заставить пламя плясать на моих пальцах, а величественный дуб вырасти из семени прямо на твоих глазах, но ты бы все равно сомневалась. – Что-то зловещее мелькает в ее глазах. – Однако скоро ты сама все увидишь, и у тебя не будет выбора, кроме как поверить.
Она спятила.
Софи говорит как моя мать. Правда, члены культа вовсе не видят себя маленькими муравьями, работающими на износ. Они думают, что станут спасением мира. Между тем Софи, кажется, считает себя совсем не человеком.
Остерегайся демона с пылающими волосами. Она охотится за тобой.
Я