эксперимента от реальности, но также подвергнуть сомнению саму возможность обобщения результатов таких экспериментов, особенно если число их участников невелико. Стоит также задуматься и об отношении контролируемого лабораторного эксперимента к реальному обыденному поведению. Некоторые участники эксперимента могут вести себя в реальных, не экспериментальных условиях совершенно иначе.
Это лишь некоторые причины, по которым экспериментальный метод, в принципе достаточно привлекательный, требует преодоления ряда проблем. Но тот факт, что эксперименты, связанные с коррупцией, оказались весьма успешными, раскрыли новые перспективы и поставили ряд новых вопросов, показывает, что этот метод открывает новые интересные возможности — нам только нужно продолжать совершенствовать методику их проведения.
И наконец, еще один особый метод — это проксиподход. Этот метод использует, например, такая организация как Global Integrity (GI), которая утверждает, что, поскольку мы не можем удовлетворительно измерить масштаб собственно коррупции, то лучше попробовать оценить меры, предпринимаемые для борьбы с ней. В своем отчете, Global Integrity Report, GI изучает меры, предпринимаемые различными организациями (государственными структурами, НПО, средствами массовой информации и т. п.) в отдельных странах, а также внедрение и исполнение этих мер, и затем оценивает результаты, присваивая странам те или иные оценочные баллы.
Этот альтернативный подход достаточно перспективен, хотя при его использовании и существует опасность слишком прямолинейно трактовать официальные заявления. Тем не менее всегда полезно знать, насколько серьезно политические элиты воспринимают коррупцию, что они делают для ее искоренения и чего не делают. Более того, GI в большей степени полагается на оценки местных специалистов, чем на другие источники данных. Начиная с 2014 года GI изменила методологию исследования, так что последний ее полный отчет (на момент написания книги) относится к 2011 году и включает более тридцати изучаемых стран.
Теперь мы можем ответить на вопрос, поставленный в названии этой главы: мы можем измерять коррупцию, но не идеально точно. В этой главе было представлено несколько методов ее измерения (оценки), каждый из которых имеет свои преимущества, но при этом связан с некоторыми проблемами. Какие-то измеряют восприятие, какие-то — опыт. Некоторые направлены на создание «общей картины» — уровня коррупции в стране в целом, тогда как другие нацелены на специфику коррупции в отдельных отраслях, на фирмах или в регионах. Одни включают в себя опросы всех слоев населения, а другие — только деловых кругов. Это отчасти объясняет, почему результаты, получаемые при разных опросах в одной стране, могут значительно различаться. При этом только некоторые из них применимы для оценки социальной коррупции. Поэтому когда мы говорим, что хотим измерить коррупцию, мы должны хорошо представлять себе, что именно мы пытаемся оценить. Таким образом, чем больше методов применяется, включая так называемые «смешанные», или многосторонние (то есть подходящие к измерениям со всех возможных точек зрения), методы, тем лучше. К сожалению, в настоящее время это сложно сделать из-за различий в объемах данных, в формулировках вопросов и т. п. Все это, конечно, осложняет межстрановой анализ коррупции.
Тем не менее совершенно ясно, что развитые и стабильные демократии в целом гораздо меньше подвержены коррупции, тогда как обнищавшие диктатуры и проблемные государства сильно страдают от нее. Хотя из этого правила есть исключения, они только подтверждают правило. Скандинавские страны почти всегда показывают крайне низкий уровень коррупции, какой бы метод мы ни применяли.
В заключение необходимо подчеркнуть три важных момента. Во-первых, не существует альтернативы для тщательно продуманного и грамотного выбора методологии (то есть совокупности применяемых методов) и точной оценки результатов. Сложные статистические методики, использующие компьютерную обработку данных, могут оказать существенную помощь в попытках измерить коррупцию, но не являются альтернативой ясному и обоснованному выбору методов.
Во-вторых, все описанные здесь методы изучения коррупции относительно новы. Уже к 1980 году существовало несколько бизнес-анализов (такой как, например, Международный справочник деловых рисков), включавших описание уровня коррупции в отдельных странах, но они не были ни общедоступными, ни нацеленными на изучение непосредственно коррупции, как опросы, проводимые в 1990-х и 2000-х годах. Первый ИВК был выпущен в 1995 году, первый БМК в 2003 году, первые опросы общественного мнения по коррупции были проведены в 1996 году, а результаты первых экспериментальных исследований систематически публикуются лишь с начала 2000-х годов. Новейшие версии контентного анализа стали доступны только с развитием сетевых ресурсов. Следовательно, нельзя утверждать, что в последнее время действительно наблюдается всплеск коррупции, но можно с уверенностью сказать, что информированность о коррупции значительно возросла.
И наконец, те, кто критикует попытки измерить коррупцию, часто ссылаются на то, что наши методы не только несовершенны, но могут быть контрпродуктивными. Если в результате применения различных методик оценки коррупции выяснится, что элиты присвоили значительную долю помощи той или иной стране, то потенциальные инвесторы вообще могут отказаться помогать этой стране. Две ведущие мировые организации по борьбе с коррупцией — Трансперенси интернешнл и Всемирный банк — пришли к неутешительному заключению, что отказ от помощи наиболее коррумпированным странам наносит гораздо больше вреда тем слоям населения этих стран, которые больше всего в ней нуждаются, а не коррумпированным элитам. Это позволяет подойти к проблеме предоставления помощи с учетом особенностей конкретной страны; прослеживание, о котором шла речь выше, является в данном случае одним из возможных решений.
Мы находимся на ранней стадии эмпирического изучения коррупции, и неудивительно, что перед нами стоит еще много нерешенных проблем. В частности, мы плохо умеем измерять верхушечную коррупцию. Но наши методы постоянно улучшаются, свидетельством чего стало, например, изменение в методике расчета ИВК (2012 год). В конце концов, несовершенный, но постоянно улучшающийся инструмент лучше, чем отсутствие какого-либо инструмента, что было бы только на руку коррупционерам.
Глава 4
Социально-психологические и культурные объяснения
Любая серьезная попытка объяснения коррупции должна быть комплексной. У коррумпированности может быть много причин. И даже тогда, когда ее мотивы кажутся вполне понятными, мы видим, что и они неодинаковы у различных людей и коллективов. Было бы наивно предполагать, что существует некое общее объяснение феномена коррупции типа жадности или представившейся возможности, которой удобно воспользоваться. Для того чтобы объяснить коррумпированность, нужно уметь определять различные факторы, сочетание которых так или иначе объясняет это явление, иначе наши попытки взять коррупцию под контроль будут тщетны.
В данной главе наше внимание будет сосредоточено на личностных особенностях людей, вовлеченных в коррупцию, их взаимоотношениях с обществом, а также на том, как культура, характерная для того или иного общества, может быть связана с коррупцией. Чтобы упростить изложение, мы будем рассматривать факторы коррупции по очереди, имея в виду, что в реальном мире они взаимодействуют между собой во