Читать интересную книгу Убить Кукловода - Домовец Александр

Далее, Агасфер установил, что войти в другое тело он может, лишь если находится от него не далее чем в пятидесяти шагах. Если расстояние было больше, он переставал улавливать биение чужой души и не мог притянуть её к себе.

И, наконец, самое главное. Его бессмертие и неуязвимость распространялись на каждое тело, в которое вторгался Агасфер. Втайне он рассчитывал на обратное, и, совершив первое переселение (помнится, это был какой-то горожанин из бедных), сразу же перерезал себе (ему) вены. Рана затянулась прежде, чем перестала болеть рука…

Итак, Агасфер был практически всемогущ. Он без труда мог повторить все чудеса, которые совершил Иисус до своего вознесения. Исцелять больных, воскрешать мёртвых, превращать воду в вино, идти по воде, аки по суху… Какое-то время Агасфер всерьёз размышлял о том, чтобы, выбрав внешне подходящее тело, сымитировать новое пришествие Христа и под видом Распятого проповедовать что-нибудь сатанинское, подрывая основы христианства. Лучшей оплеухи для Иисуса трудно было и представить!

Но от этого плана пришлось отказаться. Всесторонне проиграв ситуацию в голове, Агасфер пришёл к выводу, что противостояние с такой махиной, как церковь, не под силу даже ему. Зачем церкви новый Иисус? Она жила хорошо и при старом. Понятно, что Агасфера не пугала темница – он из неё вышел бы; не страшили пытки или костёр – палач к нему и приблизиться не успел бы… Но церковь настроит против него людей, за ним никто (ну, или почти никто) не пойдёт – а тогда чего ради всё это затевать?

Конечно, был вариант (и Агасфер долго его обдумывал) возглавить церковь. Просто вселиться в тело римского папы и от его лица шаг за шагом разваливать христианскую веру. Но и этот вариант ничего не давал. Мысленно пошарив в пластах человеческой истории, Агасфер наткнулся на период папства Иоанна XII. Святых среди первосвященников, можно сказать, никогда не наблюдалось, но это был и вовсе антисвятой. Он пил, богохульствовал, устраивал оргии, мужеложествовал, наконец, открыто славил сатану. Дошло до того, что император Оттон I, между прочим, обязанный своей короной Иоанну, не выдержал и низложил погрязшего во грехе папу… Правда, тиару тот себе через некоторое время вернул, но дело-то было в другом. Папа мог сколько угодно развратничать и богохульствовать – это происходило келейно, с участием ограниченного круга людей. Остальной мир жил прежней жизнью, и ему, в общем, было плевать, кто занимает римский престол – грешник или праведник…

Нет, приобретённую в тяжких трудах магическую силу требовалось направить в иное русло, обещавшее пусть не быструю, но мощную, гораздо более масштабную отдачу. И к началу тринадцатого века от рождества Христова Агасфер окончательно выработал план, с помощью которого рассчитывал дать решительный бой Распятому.

Ему была нужна страна. Богатая обширная страна с многочисленным народом. Эти люди, эти земли должны были стать камнями, из которых Агасфер выстроил бы свою месть. Страну надо было захватить, подмять под себя и шаг за шагом превратить её территорию в источник неиссякаемой смуты, в постоянный нарыв, угрожающий всему живому на земле. В отдалённой перспективе, через столетия, эта страна должна была взорвать весь мир… если, конечно, вечный враг Агасфера не спохватится и не прервёт, наконец, его путь.

А ещё Агасфер хотел посеять на этой обширной территории горе и нищету. Пусть уделом живущих там людей станет непосильный труд, пусть дети их будут плакать от голода, и пусть Христос расслышит в своих небесах их заунывные песни. Как же он ужаснётся, когда осознает, что первопричина этих бедствий – он сам…

– Аминь, – произнёс Агасфер, тихо смеясь.

Как захватить власть в стране? Вселиться в тело её правителя, и под его личиной диктовать свою волю.

Как превратить эту землю в бомбу с тлеющим фитилём для всего мира? Сделать её население армией, которая постоянно угрожает соседним, а впоследствии и дальним странам.

Как довести её людей до состояния нерассуждающих двуногих скотов? Ну, это просто. Надо лишь силой или по установленному им же закону отнимать у них всё сверх необходимого для существования впроголодь.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Оставалось только выбрать страну.

Агасфера давно уже привлекали Китай и Русь. Он узнал их, странствуя по свету в поисках наставников-магов. Для целей Агасфера подходили обе, во всяком случае, гораздо больше, чем какая-нибудь Англия или Франция. Агасфер долго колебался и стократно обдумывал все доводы за и против каждой страны. В итоге он выбрал Русь. Её географическое расположение – стык Европы и Азии – с точки зрения планов Агасфера было предпочтительнее. И, конечно, открытые, добрые, в чём-то простодушные славяне казались более подходящим человеческим материалом, чем жители Поднебесной: те запомнились Агасферу скрытностью и показным смирением, но за ними сжатой пружиной таились хитрость, коварство, упрямство.

Русь была невероятно богата. Бескрайние леса буквально кишели зверьём и птицей, реки, озёра и пруды изобиловали рыбой, пашни радовали своим плодородием. Уже в девятом веке могучая Русская держава простиралась от Чёрного до Балтийского морей. Византийцы не зря считали славян храбрыми, свободолюбивыми, не признающими рабства людьми. В какой-то мере это смущало Агасфера; слепому филину было ясно, что таких укрощать придётся долго и тяжело. Но спешить было некуда; он знал, что любая цель достижима, – надо только разложить путь к ней на шаги. В Индии он пристрастился к игре, которую называли шахматами, поэтому теперь он выстраивал в голове многоходовую комбинацию, только разыгрывать её предстояло не на доске с чёрно-белыми квадратиками, а в пространстве и времени.

В качестве первого хода было необходимо сломать независимость и свободолюбие славян.

Человеческая молва летит быстрее птицы, и однажды из забайкальских степей разнеслась весть: монгольские племена, объединившись на всеобщем съезде у реки Амур, выбрали себе великого хана, которого нарекли Чингисханом.

О нём рассказывали, что его настоящее имя – Темучин, что со своей матерью, вдовой хана Багадура, он долго скрывался от врагов отца в лесах и степях, питаясь лишь дичью и кореньями. Испытания закалили его, сделали сердце каменным, а волю крепче железа. Темучин доказал это, когда сумел победить мятежников, причём вражьих вождей по его приказу сварили заживо в больших медных котлах… Теперь пророки предрекают ему власть над миром, а войско поклялось вместе с ним завоевать всю землю.

Эти слухи, доходившие до русских княжеств, становились год от года всё тревожнее. Вот Чингисхан разгромил китайцев и въехал в столицу Поднебесной Пекин… вот его орды ворвались в прославленные города Хиву и Бухару… вот ему покорились гордые племена, обитавшие в предгорьях Кавказа… На очереди была Русь. В её пределы рвалась конная саранча.

Первый натиск монголов приняли кочевники-половцы. Не ввязываясь в заведомо неравный бой, они откатились назад, а послы их кинулись за помощью к исконным недругам – русским князьям. Известно, беда сближает. Что толку радоваться горю врага, если завтра оно станет и твоим? Союзное войско русских и половцев встало против монгольской орды в степи у реки Калки.

Чёрным уродился этот день для Руси. Хорошо бой начался, да плохо закончился. Передовой отряд монголов русские разбили, но главные силы Чингисхана были неисчислимы. Не выдержав страшного удара, половцы побежали назад, и побежали так, что смяли ряды русских воинов. И хотя битва длилась ещё два дня, исход её был уже предрешён. Русских разбили наголову, от войска осталась, дай Бог, десятая часть. Правда, монгольская армия тоже была изрядно потрёпана, так что победителям пришлось повернуть назад и уйти в свои степи. Но перед этим они вдоволь отметили победу – сложили тела убитых и раненых русских воинов, сделали поверх настил и долго пировали на телах побеждённых…

Чингисхан был доволен: репетиция вторжения и захвата Руси прошла в целом неплохо. Точнее, доволен был Агасфер, вселившийся в тело тогда ещё Темучина двадцать лет назад. Со своей оболочкой Агасфер тогда же расстался навсегда. Вечный странник похоронил себя собственноручно. Прежде чем завернуть свою плоть в материю и опустить в могилу, он немного растерянно оглядел старческое тело, в котором провёл столько веков, и странная жалость овладела им, и слёзы выступили на глазах впервые за тысячу лет…