— У Макса айфон можно, — выдала Маша. — И самокат. Если его найдут.
Что тут скажешь? Она совершенно права.
— Поэтому в лес с дорогими вещами лучше не ходить. Не из-за разбойников. Просто потерять можно.
— У вас топор хороший. Тоже может разбойникам пригодиться, — заметил Макс.
— Сначала пусть его у меня отберут, — парировала я. — У меня отличная спортивная подготовка. Я в институте в секции самообороны занималась. Неплохо получалось.
— Правда? — удивился парнишка.
— Правда. Еще гимнастикой. Но это было давно, в школе. Не профессионально, конечно. Так, для себя, — я еще много чем занималась, о чем детям лучше не знать. Спорт он разный бывает…
Шли мы медленно. Где-то часа через полтора Маша начала спотыкаться. Скоро она уже едва передвигала ноги.
— Папа носит ее на плечах, — тонко намекнул мне Макс.
— Предлагаешь посадить сестру тебе на шею? — спросила я.
— Нет, — растерялся он.
— Ты меня сюда привез, ты и неси, — обрадовалась Маша. — Я легкая. Как перышко. Так папа говорит.
— Ты весишь не как перышко, а как слониха, — буркнул Макс.
— Нет! Сам ты слон! — она стукнула брата по плечу кулачком. — Слон! Слон!
В благородном семействе назревал скандал.
— Так, прекратите, — рыкнула я. — Не ссорьтесь. Это делу не поможет. Давайте немного отдохнем.
Мы свернули с дороги и расположились под раскидистым кустом бузины. Ее ягоды уже окрасились в красный цвет и пышными гроздями усыпали куст.
— Какие красивые, — заметила Маша.
— Запомните, в лесу есть ягоды нельзя, — предупредила я детей.
— А малину? — поинтересовался Макс.
— Только если рядом взрослые, которые точно знают, что это малина. Тут много ядовитых ягод, которые похожи на съедобные. Умереть не умрете, но животы разболятся. Понятно?
— Да, — закивали ребятишки.
— А если дворец, или как там его называют, восстановят и дорогу тоже восстановят? — спросил Макс.
— Конечно. Иначе сюда не добраться. Но разбойников на ней не будет, это я тебе точно говорю.
— Потому что грабить некого, — рассмеялся мальчишка. — Что можно у туристов отнять? Деньги — это не интересно. Вот если бы настоящие сокровища.
— Сомневаюсь, что нормальные туристы на экскурсии прихватывают с собой фамильные драгоценности.
— Расскажите нам что-нибудь еще, — попросила Маша. — Вы интересно про разбойников говорили.
— Что тебе еще рассказать? — задумалась я.
— Про себя расскажите, — предложила Макс.
— Мне нравится путешествовать по родному краю, изучать его историю. Поэтому я много знаю. У нас есть что посмотреть. Например, очень интересная дубовая роща рядом с городом. Вы наверняка там были.
— Нет, я про нее даже не слышал, — признался парнишка.
— Странно. Про нее не слышал только ленивый. Я думала, школьников туда водят.
— Нас не водили. А что это за роща?
— Как тебе объяснить? Недалеко от аквапарка.
— Там мы были с папой, — вспомнила Маша.
— Дубраву посадили пленные французы. Давным-давно была война с Наполеоном. Макс, ты же четвертый класс окончил, верно? Значит, должны были ее проходить.
— Ну да, — неуверенно протянул Макс. — Проходили что-то. Только я мало что помню.
— Жаль. Это же интересно.
— У нас Вера Олеговна историю ведет очень скучно.
— Может, это не она историю плохо преподает, а ты ее плохо слушаешь?
— Нет. Она просто читает нам учебник вслух. И все. И ставит всем пятерки. Мы довольны.
Да, не повезло детям с учительницей. Так они любовью к истории не проникнутся.
А ведь многие родители уверены, если их дети учатся в элитной гимназии, то получение качественных знаний им обеспечено. Хотя многим родителям достаточно того, что их дети — отличники без знаний вообще. Они так же будут учиться и в институте.
Многие получат красные дипломы. Не все ли равно, есть знания или нет, если теплое местечко уже приготовлено влиятельным папой?
Интересно, а родителям этих детей есть дело до того, кто и как обучает их? Хотя это праздный вопрос. Я никогда не узнаю на него ответ. Да мне и ни к чему. Но парнишка любознательный. Хорошо, если это останется на всю жизнь.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— Так вот, — продолжила я, — пленные французы жили у нас в городе. Они посадили рощу на берегу пруда. Там сейчас идут раскопки. Восстанавливают беседки. Они были из мрамора. Похожие есть в Версале, во Франции. В пруду водились большие карпы. Их специально там выращивали. Горожане ходили в дубовую рощу гулять и на рыбалку.
— А что, и сейчас там можно рыбу ловить? — оживился мальчишка.
— Да. Там рыбаков много. Даже городские соревнования среди них проходят. Кажется, в августе.
— А я не знал… — вздохнул Макс. — Я люблю рыбу ловить. Ходил тайком от бабушки. Но наловил мелочь, кошке отдал. Отец только обещает, что пойдет со мной. А потом говорит, что занят. Он работает много.
— Тогда тебе надо набраться терпения. Взрослые всегда много работают. Тут уж ничего не поделаешь. Отец наверняка для вас старается.
— Он тоже так говорит. А кем вы работаете? — поинтересовался Макс. — Вы так много знаете.
— Я учительница. Преподаю в гимназии историю и географию.
Вернее, преподавала. Надеюсь, до начала учебного года устроюсь на нормальную работу.
— Так вы тоже училка истории? — удивился Макс. — Совсем не похожи. С топором.
Почему-то мое умение обращаться с этим орудием вызывало у него уважение.
— Я — учительница. И мне не нравится слово «училка». Оно пренебрежительное.
— Простите, — смутился парнишка. — Мы так всех учителей зовем. Просто привык так говорить.
— Отвыкай. Нехорошее слово. И нам пора в путь. Иначе до вечера не доберемся.
Снова вышли на дорогу.
— А вы петь умеете? — спросила Маша.
— Нет. У меня слуха нет, — призналась я.
— Не может быть! — девчушка посмотрела на меня с удивлением. — Вы же не глухая. Вы все слышите.
— У меня нет музыкального слуха, — рассмеялась я.
— Это плохо. А я ходила в музыкальную студию. Недолго. Папе сказали, что мне лучше рисованием заняться.
Очевидно, у Маши тоже со слухом проблемы.
— Но пою я громко. Давайте петь? Так идти веселее, — предложила девчушка.
— Отличная идея. Начинай, — согласилась я.
Макс поморщился.
— Лучше не надо. Она когда поет, мне выть хочется.
— Я хорошо пою, — обиделась девочка.
— Давайте попробуем, может у нас и получится, — поддержала я Машу.
— Только не кричи, а то всех птиц и зверей в округе распугаешь, — попросил Макс.
Маша набрала побольше воздуха и завопила:
— Вместе весело шагать по просторам!!!
По просторам!!!
По просторам!!!
Голос громкий, пронзительный. У меня аж в ушах зазвенело. Маша легко смогла бы заглушить хор народников. Им всем до нее далеко.
— Стоп! — прервала я девчушку.
— Вот видите, я предупреждал, — заметил Макс.
Маша замолчала. У нее дрогнули губы. Я поняла, что еще мгновение, и она заплачет.
— Я стараюсь… Я очень стараюсь. А никому не нравится…
— Ты хорошо поешь, только слишком громко. Надо тише. Можешь?
— Громко — это хорошо.
— Не всегда. Давайте попробуем все вместе и потише.
— Я не люблю петь, — буркнул Макс.
— Поддержи нас, — попросила его я. — Маше надо чем-то отвлечься от дальней дороги. А то она скоро снова начнет спотыкаться. И тогда я посажу ее тебе на плечи.
— Не посадите, — рассмеялся парнишка. — Это вы меня просто пугаете. Но петь я буду, если это поможет.
С третьего или четвертого раза у нас стало что-то получаться. Музыкальным слухом обладал только Макс. Его я назначила запевалой. Скоро и ему понравилось петь.
Мы бодро шагали по дороге. С песней идти веселей. Однако Маша все-таки устала. И даже небольшой отдых не помог. У нее заплетались ноги, она почти висела на моей руке.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Я посадила Машу себе на плечи. Она оказалась тяжелее, чем я предполагала.
Наконец между холмами показался поселок. Но идти до него было еще очень и очень далеко.