Читать интересную книгу Инкубатор Twitter. Подлинная история денег, власти, дружбы и предательства - Ник Билтон

– Если останется Ноа, я уйду. Я так больше не могу.

Теперь перед Эвом встал совсем простой выбор. Он знал, что жизнь Ноа разваливается по всем фронтам, и видел, что тот, падая, цепляется за всё, до чего может дотянуться, и все разрушает. Есть риск, что он утянет за собой как умирающий Odeo, так и нарождающийся Twitter.

Посовещавшись с советом директоров, 26 июля, в среду, около шести часов вечера Эв пригласил Ноа прогуляться до парковых скамеек. Ноа уже прекрасно знал, что за этим последует: скамейки служили Эву лобным местом.

Подсознание говорило Эву, что из Twitter что-нибудь да получится, но на тот момент он все еще оставался сторонним проектом. С другой стороны, Odeo был уже мертв. Поэтому за последние месяцы Эв уволил несколько человек. Увольнения всегда происходили по одному шаблону. В этом вопросе Эв разработал методику. Он подходил, хлопал человека по плечу и спокойно говорил: «Эй, пойдем, прогуляемся». Так он уже подходил к Рэблу, Дому и нескольким другим сотрудникам. Руки засунуты в карманы, локти слегка согнуты. Голова слегка наклонена назад и вправо. Направляется к двери. Они вместе выходят из здания, поворачивают налево и спускаются по ступенькам в Южный Парк. Там садятся на одну из зеленых парковых скамеек, и Эв начинает:

– Последнее время дела у Odeo идут неважно. – Затем он добавлял что-то вроде «дело не в тебе, а во мне». Одни плакали, другие испытывали облегчение (Рэбл даже был рад, что его отпускают). И только один человек рассердился.

– Какого хрена мне уходить? – орал Ноа. Затем он прочитал целую лекцию об Odeo. Вспомнил, что Эв слишком редко появлялся в компании, что именно он, Ноа, присматривал за Twitter, вы́ходил его, кормил, помогал реализовать.

– Я не вижу для тебя роли в нашем движении вперед, – объяснил Эв. – Twitter скоро станет нашим главным делом, и я не думаю, что мы сможем вместе продуктивно работать над ним.

Ноа пытался защищаться, говорил, что хочет и дальше присматривать за Twitter, но Эв знал: это невозможно. Все сыты по горло. Границы терпения пройдены уже очень давно. Если бы остался Ноа, из проекта ушел бы Джек, ведущий разработчик в команде. Эв уже принял решение, и теперь только этот факт имел значение. Когда Ноа согласился отдать Эву пост генерального директора в обмен на начальное финансирование стартапа подкастов, он выдал ему одновременно и карт-бланш на подобные решения. Ноа, конечно, и в голову не могло прийти, что власть, которой он наделил своего друга, будет использована против него – основателя Odeo.

Эв выдвинул Ноа ультиматум: выходное пособие в размере оклада за шесть месяцев и еще за полгода акциями Odeo или простое увольнение, и история для публики будет выглядеть не слишком красиво. Об ультиматуме Джека он говорить не стал, даже ни разу не упомянул его имени.

– Обдумай решение до конца недели, – закончил Эв.

В тот вечер Ноа уходил из офиса мрачным и угрюмым, злым и разочарованным. Он считал, что Эв выгоняет его из компании, чтобы сохранить контроль над Twitter. Ноа требовалось утопить печаль в алкоголе. Он встретился с Джеком и еще одним приятелем в ближайшем клубе, и там они пили и танцевали до поздней ночи.

Ноа рассказал Джеку о случившемся, когда они заказывали выпивку у стойки. Казалось, Джек ошеломлен известием об увольнении друга. Он так никогда и не рассказал Ноа, что лично вложил Эву в руки пистолет для контрольного выстрела. Ближе к рассвету Ноа обнял Джека, попрощался с ним и в одиночестве отправился домой.

Следующие несколько дней он провел в велосипедных прогулках вокруг Сан-Франциско, решая, как именно поступить. Он ездил вдоль Гавани, смотрел, как покачиваются на воде яхты. Писал что-то в дневник, лежа в Долорес-парке и просматривая в фоновом режиме «Искателей утраченного ковчега» из цикла про Индиану Джонса. Наблюдал, как люди управлялись с огромными воздушными змеями на ветру.

«Наблюдаю, как разноцветные парашюты опускаются на землю, рисуя в воздухе знаки бесконечности», – писал он в Twitter.

Эв ожидал, что Ноа начнет сражаться за власть и контроль. Но как бы ни хотел Ноа показать себя бойцом, он им на самом деле не был. Он не боролся, потому что не знал как. Когда его пинали коленом под зад, он просто уходил. Ноа не сражался еще и потому, что понимал: он затевал Odeo совсем не ради власти. Не ради славы и тем более не ради денег. Он хотел обрести друзей.

Две недели спустя, смирившись с отсутствием других вариантов, он сдался. В субботу, после обеда, заехал в пустующий офис, сгреб в картонные коробки свою прежнюю жизнь и отпустил бежевую дверь, которая сама закрылась за бывшим сотрудником двух компаний, в создании которых он принимал деятельное участие.

III

#Джек

Кровавая баня

По щеке Джека, пересекая рот, растянутый в пьяной улыбке, текла струйка крови. На пересечении с черной футболкой она поворачивала влево и образовывала небольшие красные пятна на больничной простыне. В воздухе стоял густой запах алкоголя.

Потолок в комнате слегка покачивался из стороны в сторону, как на корабле в сильную качку. Только это были волны водки и «Ред Булла», выпитых за время вечеринки.

Не так виделся конец первого публичного запуска Twitter: Джек в два часа ночи лежит в палате в луже крови, а Ноа, Рэй и еще несколько друзей танцуют рейв в нескольких кварталах от больницы. Но ретроспективно кажется, что подобное окончание публичного дебюта стартапа небольшой социальной сети неизбежно, как закат солнца.

Все началось еще до того, как уволили Ноа. Однажды вечером, между выпивкой и танцами, Джек и Ноа пытались объяснить суть Twitter одному диджею, приятелю Кристал.

– Им можно пользоваться в клубах, чтобы узнать, кто из твоих друзей готов пойти или что они слушают. На Коучелле это было отлично, – говорили они, потягивая саке в темном сан-францисском баре.

– О, парни, тогда это нужно обязательно запустить на Love Parade в сентябре, – отреагировал тот, радуясь собственной догадке. – Я там устраиваю вечеринку, вы сможете поставить киоск.

Ноа с Джеком и раньше планировали сходить на Love Parade, набирающий силу фестиваль техномузыки, в том году проводившийся в Сан-Франциско. Правда, Джек выражал скепсис относительно того, насколько рейв-вечеринка – правильный водоем для забрасывания приманки на Twitter в социальной среде, не связанной с IT-индустрией.

– Именно ради этого мы ее и создавали, – убеждал Джека Ноа. – Для концертов и танцевальных вечеринок.

А что может быть лучше самой крупной рейв-пати в Сан-Франциско?

Дело происходило летом 2006 года, и Twitter был еще пылинкой на часах истории, крохотным кварталом в мегаполисе куда более крупных стартапов. С момента объявления Ноа на фестивале ходоун несколькими месяцами ранее на сайте зарегистрировались всего 4500 человек, и лишь небольшая часть регулярно писала твиты. С точки зрения организации он тоже был пока неполноценным – держался на полудюжине сохранившихся сотрудников Odeo.

Но, даже не выделившись в отдельную компанию, тем летом Twitter уже начал расти, набрав много позиций «впервые в истории». Первый в истории твит об автомобильной аварии (не волнуйтесь, все остались живы). Один блогер объявил, что его уволили с работы (вскоре он нашел новое место). В августе Эв поместил твит, что предложил Саре выйти за него замуж (и она сказала «Да»!). Среди твиттерян было много таких эгоистичных постов. Одни описывали свои завтраки, обеды и ужины. Капучино, саке, вино. Неуклюжие первые твиты о сексе, мастурбации, график мытья, пьяные откровения и подобные сюжеты чаще всего поступали из телефонов пользователей в мировую паутину.

И все-таки пока Twitter охватывал только любителей гаджетов. Поэтому Джек согласился с предложением Ноа, решив, что Lovу Parade вправду станет идеальной площадкой для несения Twitter в массы любителей музыкального мейнстрима. Группа быстро приступила к работе.

Рэй, молодой дизайнер Odeo, уцелевший в период увольнений, сделал флаер с инструкциями по подключению к Twitter. Его планировалось раздавать рейверам. Джереми и Блейн подготовили серверы, чтобы справиться с бурным потоком новых пользователей. В день праздника Джек раздобыл большой пластиковый стол и поставил его у входа в «Билл Грэм Сивик Аудиториум» – там шли танцы. С наступлением сумерек Рэй, добавивший по такому поводу к традиционной белой футболке черную шляпу, подключил свой ноутбук к тусклому, увы, экрану, на котором должны были появляться твиты пользователей. Джек несколько раз сбегал в магазин на углу – за бутылками водки и пластиковыми стаканчиками.

Ноа уже не работал ни в Twitter, ни в том, что осталось от Odeo, но по-прежнему дружил с бывшими коллегами и с радостью помогал им, чем мог. В тот вечер он пришел не столько ради Twitter, сколько ради дискотеки и поэтому оделся соответствующим образом. Он выглядел так, словно только что сбежал из дома с привидениями: розовые ленты на запястьях и шее, нарисованные черные полосы поперек рта.