Читать интересную книгу Недоумок - Ксения Кривошеина

— Кто же придумал эту историю отъезда? — дрожащим голосом спросила тетя Мила из своего угла.

— Кто бы ни придумал, а моей поддержки вы не ждите! И не надейтесь! Я не идиот, чтобы подписывать себе и моей семье смертный приговор, — отец орал в голос, резко обернулся к Шуре. Нервный тик исказил лицо актера, глаз дергался, рука судорожно мяла носовой платок.

— А ты, кретин, видно, не представляешь, что тебя ждет на так называемом свободном Западе? Ты ведь нигде не был, ничего не знаешь, советую подумать вам обоим, прежде чем решаться на подобное мероприятие. Во всяком случае, от меня помощи не ждите! Сразу говорю, что никаких бумажек я не подпишу! Кстати, у тебя ведь есть дочь и обязательства перед ней?

— Это не его дочь, и вы это прекрасно знаете! — взвизгнула Мира.

— Неужели? А почему же она носит его фамилию и так на него похожа? — удивилась тетя Мила. Ей очень хотелось принять участие в разговоре, защитить своего любимого мужа от нападок этой чужой женщины. Необходимо их из дома удалить, больше к себе не пускать, а то все пойдет прахом. Она сразу представила, какой скандал вызовет это в театре, в Министерстве культуры, в Правительстве, в руководстве, «наверху»!!! Они лишатся всего и навсегда! Их ждет позор, бедность, бесславие… и многое другое, о чем они уже наслышаны. Что же делать?

— А теперь прошу покинуть наш дом и никогда впредь не появляться и не звонить. Нам с вами не по пути, у нас разные цели и задачи, как жаль, что я в тебе, Мира, ошибался. А тебя, — отец грозно взглянул на Шуру, — мне искренне жаль. Одумайся пока не поздно, ты ведь еще не расписан с ней. У тебя остается последний шанс спасти себя и нас от позора. — Вид у отца был пришибленный, голос тихий, лицо бледное, события его настолько потрясли, что казалось, он вот-вот рухнет.

— Прошу вас, уезжайте, прекратите это издевательство. — Тетя Мила резко поднялась, обняла за плечи мужа, и он, как покорный, маленький ребенок, вышел с ней из комнаты.

Гром, молнии, град, наводнение, великий потоп — можно было ожидать чего угодно, но только не такого поворота событий. Мира судорожно курила, глаза прищурила, сама ощерилась. Пока она не знала, что делать.

Шура ее боялся и любил.

Отца он уже давно не любил, но и не боялся. А перед ней дрожал, была у нее над ним власть. Что это за сила? Он не понимал.

— Ну что, уже раскис, идиот! Едем! И будем бороться! Теперь, по крайней мере, ясно, кто друг, а кто враг! — Она раздавила окурок в пепельнице и вышла из комнаты.

* * *

— Мама, мама, что такое?Не малиновое ль варенье?— Что ты, детка? Это папавпал в трамвайное крушенье

Шутливое четверостишье, слова народные, вполне соответствовало сложившейся ситуации. Мира объявила Шуриной семье войну не на жизнь, а на смерть!

Мира Шуру обожала, им владела и болезненно ревновала.

Он кролик, а она вроде удава или кобры. Под ее чутким руководством он был готов на все.

Каждый день приближал события. Они, словно снежный ком, обрастали деталями. Мира никак не могла взять в толк, отчего знаменитый артист повел себя неадекватно? Обиднее всего, что он ее унизил, несерьезно к ней отнесся, почти как к дуре. Потом она сделала вывод, что он просто «поганый патриот, трусливый карьерист и скрытый антисемит». Отступать от своих планов она не хотела, да и не могла, потому что ее родители уже оформлялись в ОВИРе. По идее «объединения семьи», они вперед поедут, а она с Шурой вдогонку. Если его семейка будет им вредить, палки в колеса вставлять, она на них управу найдет, даже друзья в «верхах и органах» ему не помогут! Обезвредить артиста можно разными путями, начать с мелочей, анонимок «куда надо», а закончить мировым скандалом. А за это время родители ее тихонечко уедут, там устроятся, она сумеет в Ленинграде продать квартиру, мебель, антиквариат, переправить «брюлики» и подготовить почву для карьеры Шуры. Он туда приедет, и сразу афиши, ресторан, гастроли, деньги, слава, папаша его будет только зубами клацать от злобы. Приемник включит, а из него по всем «голосам» его сын поет и правду об их отъезде рассказывает: как им вредили, какие «органы» подключали, как из Мюзик-холла выгнали и работы лишили, они с хлеба на квас целый год перебивались, страдали, друзья помогали — мир не без добрых людей…

Мира знала, что самая трудная задача даже не с этими продажными патриотами справиться, а с бывшей женой Шуры. Он, сопляк, до сих пор эту «колдунью» любит, о девочке своей вспоминает, иногда ходит подсматривает, как она из садика за ручку с бабушкой выходит, даже жалкие гроши через знакомых пытался ей подбрасывать. Это Мире известно через своих шпионов, но она скандалов пока не устраивает, а как только они распишутся с ним, тут уж она станет полноправной хозяйкой, но расписаться можно будет только после отъезда ее родителей, чтобы никак Шурино имя в документах сейчас не мелькало, внимание чиновников не привлекало. Какая же она дура, что до отъезда родителей «засветилась» артистической семейке! Страшно, если знаменитость на «кнопки свои будет нажимать»!

Мысли вертелись в голове Миры круглые сутки, трудно поверить, что еще полтора года назад она восторгалась Шуриной семьей и была уверена в их единстве. Вот змеи подколодные, рассуждают о «духовности и творчестве», а на самом деле «совки», за деревянные рубли купленные, только о наградах и думают. А их сучке-дочке с дип-зятем я покажу, «где раки зимуют»! Она мне многое из своих секретов нашептала, ни в какой Алжир они не поедут, в лучшем случае зятек будет прозябать в МИДе, бумажки из кабинета в кабинет таскать.

А сейчас нужно затаиться и сделать вид, что они обдумывают их советы. Пусть считают, что дачный разговор произвел впечатление, и они вправду засомневались.

— Шура, ты позвони своему папаше-патриоту и скажи, что он прав и мы, вероятно, никуда не поедем. Нужно ему мозги запудрить, бдительность его усыпить, а то он такую кашу заварит и дров наломает… Попроси их никому не распространяться о нашем разговоре.

Мира понимала, что знаменитый артист и сам будет играть в молчанку, не в его интересах трепаться о «таких» планах. Но в данной ситуации навести тень на плетень не помешает.

Родителей своих она оберегала, о скандале на даче не рассказывала, отнекивалась. Как ни странно, им не пришлось долго ждать, к весне родители Миры уже получили разрешение на выезд, отвальной не устраивали (чтобы не привлекать особого внимания), тихонечко улетели на историческую родину. На душе и в квартире образовалась пустота. Мирочка очень любила своих «стариков», жалела их, кроме того, они были большой материальной подпиткой. Теперь можно было расписаться с Шурой, и прямиком к намеченной цели.

Время шло, оно спрессовалось, сжалось в комок, нужно многое успеть, главное, не расслабляться и не мелочиться. Первый этап они прошли: уволились тихонечко из Мюзик-холла, деньги ей родители оставили, она продала кое-какие малоценности, а «Жигуленка» продадут под отъезд, теперь нужно добиться от Надьки подписи под свидетельством, что она «не возражает против отъезда отца ее дочери». По закону «свинства» в ОВИРе требуют выплаты алиментов до совершеннолетия девчонки. Но она же не его дочь! Нужно это доказать, Шурку пошлем «по блату» в лабораторию сдать сперму, ему справку выдадут, что он «уже десять лет как импотент», а потому зачать ребенка не мог, Надьку обвинят в мошенничестве, алименты платить не нужно будет. Ха-ха-ха! Мирочка была собой довольна, ловко придумала, не головка, а «дом советов»!

Шуре такой план показался забавным, он представил процедуру в лаборатории и глупо хмыкнул.

Пришлось ехать в Первый медицинский, где его обласкали, сказали, что через десять дней выдадут нужную справку. Шуре все это казалось смешным, несерьезным, но коли так велела Мира, он согласился, иначе выходило, что деньжищи до совершеннолетия дочки нужно было бы выплатить огромные. А кому хочется?

Справку выдали, он ее по почте заказным письмом Наде послал, она глазам своим не поверила, звонила, плакала в трубку и искренне его жалела, сказала, что это не она хочет алименты, а ОВИР от нее так требует, она от него никогда ни копейки не просила, она здесь ни при чем, дочка носит его фамилию, а он ее отец. Мира вторую телефонную трубку держала, нервно курила и Шуре громко зашептала, что заплатит Надьке, если та откажется от отцовства и его фамилии. «Скажи этой стерве, что бабки будут бешеные!» — билась в истерике Мирочка. Шура идею выдвинул, предложил, а Надя плакала и не понимала, зачем лишать девочку отца, говорила, что никаких денег ей не надо и что это вправду ОВИР требует. Пришлось продать «Жигуленка» и заплатить этой жадной гадине все до копеечки. «Вот увидишь, она эти деньги просадит за десять дней! Она цену денег не знает! Это же богема! Твоей доченьке достанутся к совершеннолетию рожки да ножки». Ох, как она ненавидела эту длинноногую малохольную «колдунью»!