Слишком много всего за этот день, за этот месяц, и за эти полгода…мне нельзя влюбляться, чтобы не мучиться вновь, нельзя, потому что простому человеку невозможно выдержать столько.
Я включила свет и, вытащив альбом с фотографиями, принялась рассматривать счастливую девушку с моим лицом, кого-то из прошлой жизни, но вовсе не меня, уже не меня. И как будто в насмешку, во мне заворочался ребенок, забирая даже такие минуты покоя. От боли и отчаянья хотелось плакать, но разве я могла, когда внизу сидели вампиры, чьей слух сразу, же уловит эти звуки. Смогу ли я когда-нибудь им признаться во всем? Во всей боли, страхах, ненависти держащих меня в стороне от людей. Я не знала, как мне объяснить этим идеальным сверхлюдям о своих проблемах.
Мне вспоминались последние недели в Чикаго, полное отсутствие общения с кем-либо в школе, кроме Доминик, насмешки учителей и грубое обращение со стороны парней, но кажется и тогда я чувствовала себя лучше, чем теперь.
Никогда раньше я не думала, что может болеть изнутри, мне казалось, что в книгах неправдиво описывают мучения души, но скорее, там описывали не всю правду. Это была не тоска, а скорее полный отказ от желания жить. И худшее в том, что поделиться не с кем: окруженная вниманием и любовью, я оставалась одна со своей болью и проблемами.
Недолго думая, я схватила трубку телефона и набрала номер брата. Пока в трубке резали мой слух гудки, я думала, что же скажу ему, но все мысли улетучились, лишь я услышала его голос:
— Привет малышка!
Вот так запросто, Ричард заставил меня вспомнить, что я все еще ребенок. Поток слез готов был вырваться наружу при звуке его голоса, но я смогла сдержаться, сейчас мне просто хотелось с ним поговорить.
— Ну, наконец-то, ты уже два дня не звонила, как старики?
Я рассмеялась, радуясь, что этого не слышала Самюель, ее вгоняли в депрессию такие шуточки Ричарда. На самом деле он не был сыном ни Самюель, ни Терцо, а побочным ребенком Прата, которого он обратил, чтобы сделать себе компаньона, когда Терцо нашел Самюель. Но именно эти двое и стали настоящей семьей для Ричарда. Такой как Прат не мог держаться за какие-либо привязанности и, не смотря на то, что он любил нас всех по-своему, отдельно жить ему нравилось больше. Да и отец не мог долго выдерживать брата рядом.
Хотя в детстве я любила, когда дядя жил с нами, именно для меня в этом были плохие преимущества. Он научил меня плохим словам, а также пить и курить. С ним впервые я попробовала виски, его смешило то, как я выгляжу пьяной. Понятное дело, тогда я не понимала что это плохо, но было забавно. С ним всегда было весело. Теперь же я понимаю, каким безответственным он был. Точнее говоря, остается, но не любить его все же невозможно.
— Хорошо, что тебя не слышит мама.
Он хмыкнул в трубку, и я представила себе, как при этом дернулась его челка и упала на глаза.
— Но ты же ей не скажешь.
— Конечно, нет,…возможно,… смотря, что мне за это будет?
— Маленькая шантажистка, — буркнул он, но я знала, что Ричард улыбался. Он столько лет мой старший брат, что я чувствовала себя неуютно, вдруг понимая, что теперь он принадлежит жене, и я больше не могу, попросить его приехать в любой момент. Или, по крайней мере, пока она не сможет находиться снова среди людей. Радость от того что я слышу его голос начала проходить, и я снова расстроилась, подумав о том, что этот год несет мне одни лишь потери. Я уже так давно не видела брата и еще долго не наделась увидеть. Ждать его на мой день рождения, Рождество или Новый год было бессмысленным.
Мы поговорили с ним еще минут десять, обмениваясь шутками, но наверняка, Ричард почувствовал смену моего настроения, он захотел об этом поговорить, но я не могла, по крайней мере, не дома и не сейчас. Пообещав что перезвоню через несколько дней и передав Мизери привет, положила трубку. Не намного, но мне полегчало, всегда приятно осознавать, что он есть, и я все же имею с кем поговорить.
Будь бы тут сейчас Прат, он вообще предложил мне напиться, считая, что я слишком консервативна, и тогда мои проблемы разрешаться. Не удивительно, что отношения с собственным сыном у него не складывались — когда что-то шло не так, Прат не сдерживался и убивал человека, словно это что-нибудь решало. Терцо читал ему лекцию, типа «а если бы на ее месте была Рейн», Прат раскаивался, но все повторялось вновь, пока Прат не решал, что ему нужно пожить отдельно. Но всегда возвращался, отец не сомневался, что в этом году он приедет на мой день рождения, так как ему нравились маленькие чопорные городишки как тот, в котором мы поселились, и долго тянуть Прат не будет.
Как же я скучала по нему и по Ричарду. Ничто не могло заполнить ту пустоту в сердце, что осталась с их отъездом. Но надежда на то, что скоро мы снова сможем жить вместе оставалась: когда-нибудь Прат заскучает без нас, и Мизери сможет контролировать свою жажду, поведение, движение, а я верну назад свою семью. Я вовсе не забывала о ребенке, просто о нем будут заботиться Самюель и Терцо, таковым было мое условие, если я оставляю его, — родителями для него станут они. Я же буду лишь сестрой.
Моим планом на будущее было проучиться в колледже еще человеком, потом сменить свою человеческую ипостась на вампира, и найти одного человека,…но об этом не знали они. Или я надеялась, что они не догадываются, а если подозревают, то не судят. Я знала, что Самюель будет против, но ее недовольство не поколеблет мое желание. И возможно когда-нибудь Калеб сможет взглянуть на меня такую же прекрасную, как Самюель, хотя меня мучили сомнения, буду ли я красива, возможно, я стану самым не привлекательным вампиром. Но меня это не пугало, моей целью будут сила и ум вампира, а не красота, я вовсе не желала влюбить в себя Калеба, или кого-либо, хотя тщеславные мысли поставить такого гордеца на колени, немного утешали.
Я представила себе холодные глаза Калеба наполненные чувством… и сама чуть не задохнулась от удивления. Он так прекрасен, и мне нельзя о нем мечтать, чтобы не мучиться еще от неразделенной любви.
Наконец-то я выключила свет и заставила себя ни о чем не думать, но так и не сумев изгнать из головы лицо Калеба, заснула.
Глава 3. Сплетни
То, что клевещут, не наносит вред
Ведь глупый шарж на ярмарке забава
Под вечным подозреньем твой портрет
И слухи, словно клоунов орава …
В. Шекспир, Сонет 70
(Д. Волжанин)
Утро встретило меня дождем. Но я ничего другого и не ожидала, даже радовалась что кому-то там, на небе, так же плохо, как мне. Небо будто плакало вместо меня, и действительно на душе становилось почти легко.