чем он начинает разговор.
– После того, как мужчина женится, – говорит он. – Он берет на себя ответственность за жену не только перед людьми, но и перед Богом. Перед Богом в первую очередь, Тимур. Потому что после смерти, тебе придется нести ответ за каждую обиду, которую она тебе не простила.
– Я не собираюсь обижать свою жену, – раздраженно отвечаю ему.
– Обиду может нанести и безразличие, не говоря уже о неприязни. Я знаю, что эта девушка – не твой выбор, сын. Но раз вы поженились, значит, так было суждено. Постарайся относиться к ней так же, как относился бы к той, кого выбрал сам. Не скрою, я и сам не восторге от того, что тебе пришлось жениться в угоду общественному мнению, но такова жизнь. Мы живем в обществе и следуем его правилам. К сожалению, мудрость приходит к человеку не сразу, к некоторым и вовсе не приходит, но я надеюсь, что в тебе больше от нашего с матерью воспитания, чем эгоизма и гордыни. Постарайся простить Самиру и не вымещай свою обиду на эту заблудшую душу на ее сестре.
– Я не давал тебе повода считать меня несправедливым, – чувствуя себя униженным от того, что он счел необходимым разъяснить мне элементарные вещи, говорю я.
Папа хлопает меня по плечу.
– Гордости через край, Тимур. Поумерь ее. В следующий раз, когда тебе сделают напоминание старшие, просто поблагодари. Ты не позволял себе огрызаться, когда жил здесь. Москва тебя испортила.
Приплыли! Отец сейчас снова сядет на своего любимого конька «Ты должен жить на родине».
И кто бы говорил о гордыне! Человек поперся в политику, потому что любит свой авторитет и стремится повысить его. Он бросил бизнес, оставил все на меня, но похоже, забыл, что живи я на родине – зарабатывал бы в разы меньше, чем в Москве. Однако, кое в чем папа прав. Воспитание не позволяет мне критиковать родителя, поэтому я молчу, лишь бы еще больше не раззадорить его. Молча выслушиваю дальнейшие рассуждения и когда через двадцать минут он заканчивает, желаю ему спокойной ночи.
Направляясь в свою спальню, надеюсь, что Лейла уже уснула. Не планирую жить в фиктивном браке, но последнее, чего мне хочется в данный момент – так это брачной ночи с ней. Перед глазами встает ее бледное испуганное лицо и дрожащие губы после моей выходки с платьем и в душе скребется противное чувство вины.
Черт возьми!
Вот почему я не люблю женщин ее типа! Они совершенно беспомощны и бесполезны. Стояла, как овца на заклание, вместо того, чтобы сопротивляться, пока я рвал на ней платье. А если бы я захотел ее убить? Такая даже защищаться не станет. Закроет глаза и будет ждать смерти, роняя слезы. Бесит!
Всю жизнь придется тащить ее за собой, потому что такие девушки ни на что не способны сами, без мужчины за спиной. О партнерских отношениях с этой клушей даже мечтать не приходится, а я никогда не был из тех идиотов, которые предпочитают тихих и покорных женщин, заглядывающих в рот и не имеющих своего мнения.
Глава 9
Я впадаю в такую истерику, что деру на себе чертов корсет снова и снова, но он не желает сниматься. Взгляд цепляется за нож, брошенный Тимуром. Подбегаю к нему, беря в руку и расправляясь с проблемным платьем тем же способом, что и этот сумасшедший. Оставив остатки разорванного наряда валяться на полу, запираюсь в ванной, залезая в душ и позволяя воде уносить мои слезы, пока не успокаиваюсь.
Только обтираясь полотенцем, понимаю, что не взяла с собой одежду переодеться. Если Тимур вернулся в спальню, то я точно не готова предстать перед ним в одном полотенце. Однако, выбора нет. Как могу, прикрываю себя двумя большими полотенцами и осторожно выглядываю из-за двери ванной. В комнате все еще никого нет. Молнией бросаюсь к не разобранным чемоданам и с третьей попытки нахожу тот, в котором нижнее белье.
Да уж, мама постаралась, покупая мне приданое. Я готова сгореть со стыда, думая, что она выбирала для своей дочери все эти красивые, но не слишком скромные комплекты белья и ночных рубашек. С трудом нахожу пижаму, состоящую из шелковых штанов и рубашки с длинными рукавами, и надеваю ее на себя, после чего оставляю беспорядок в комнате, как есть, и юркаю под одеяло, выключив свет и даже не высушив волосы. Боюсь не успеть.
Был бы замок на двери, я бы его закрыла, а так, у меня нет никакой защиты от непрошенного гостя. Пусть эта комната и принадлежит Тимуру, а я его законная жена, но мне совсем не хочется видеть его рядом. И если раньше я обещала себе, что постараюсь быть нормальной женой, то после его выходки, я нереально боюсь того, на что этот мужчина способен.
Проходит немало томительных минут, проведенных в страхе и мольбах Богу, прежде чем дверь открывается. Я лежу спиной и ничего не вижу, но Тимур не включает свет. Судя по звукам, он ищет что-то в шкафу, а потом запирается в ванной.
Когда спустя десять минут мой муж подходит к кровати и ложится на свою сторону, я закусываю кулак, чтобы не издать не звука. Тело напряжено, как струна, я даже дышать боюсь, но ничего не происходит. Лежу так долго-долго, но усталость, в конце концов, берет верх и я засыпаю.
* * *
По традиции, новая невестка должна встать рано утром и приготовить завтрак для всей семьи. Я вышла замуж в семью, состоящую из двух мужчин, но почему-то не сомневаюсь, что их родственники придут с самого утра в гости, поэтому готовлю много.
Мне везет проснуться в семь часов, потому что даже во сне я ощущаю тревогу перед завтрашним днем. К счастью, ночью, ни я, ни Тимур не переместились к середине кровати, и мне удается спокойно встать, не побеспокоив его сон.
Быстро умывшись, тихо, как мышка, достаю свое платье и, надев его, повязываю поверх маленький кружевной передник, имеющий чисто символический смысл. В первую неделю после свадьбы дом завален гостями, поэтому никакой домашней одежды. Невеста должна выглядеть