Читать интересную книгу Камикадзе на прогулке - Олег Кукса

Я подмигнул ему, беря Аманду за руку и уводя ее к жилому сектору…

Через тридцать семь минут я шел к ангару с моей Молнией, начав предполетный пятиминутный отсчет. И чуть позже моя Молния начала медленно опускаться на платформе в шлюз, и безбрежный океан звезд раскрыл мне свои обьятья.

Что ж, начнем, господа!

Молния послушно подчинялась всем моим командам. Не было ни каких сомнений — машина в полном порядке. Да и мое чутье не позволило бы мне сесть в поврежденную или бракованную машину — плавали, знаем. Я бы почувстовал приближение грозных вероятностей, как это случилось в первые же месяцы моей работы во Внеземелье.

Ведомые шаттлы стали в боевой порядок и наша эскадра набирала темп. А я мысленно вернулся к моим последним минутам на ставшей такой родной базе…

Я оставил свой ответ ребятам и Сергею — рисунком на столе в своей каюте и кратким к нему письмом-пояснением. С пометкой на нем — «Для Странной Компании». Это значит — никто, кроме моих друзей и подруг об этом не узнает. Разве что те, кому они полностью доверяют. И, выйдя, я заблокировал каюту на два часа, оставив свою карточку-ключ от каюты Лисенку.

На душе было спокойно и даже радостно — я благополучно утряс все свои дела. Надиктовал несколько писем и видеозаписей друзьям и знакомым. Поговорил напоследок с семьей по гиперсвязи. Присутствовали все, кроме Ричарда — родители по моей просьбе его не известили.

Дедушка был крутого нрава и видеосессию с ним в прямом эфире я провести не захотел. Слишком хорошо я его знал — не хватало нам в который раз поссориться перед самым моим вылетом. Но я отправил ему на Землю по гиперканалу персональное видеописьмо. Это был самый лучший способ общения между нами, как мы это уже выяснили с дедушкой Ричардом за эти годы. Единственный способ не ссориться и оставаться не только родственниками, но и друзьями. Все же я любил его, старого упрямого магната…

Мало кто о нем мог сказать подобное искренне, кроме членов его семьи. Многие, даже в «IGI Corp.» и союзных корпорациях, восхищались его умом, завидовали его блестящей карьере, ненавидели за талант и успешный бизнес. Но любить…

Хотя бы относиться с уважением — и то ладно…

От мамы я знал, что Ричард гордился моим упрямством и твердолобостью. Утверждал, что его внук — весь в дедушку. И это многое говорило о его и о моем характере. В чем-то он был все же прав. Отец был намного мягче, сговорчивей меня. Слишком исполнительным и талантливым инженером-конструктором, с присущим ему германским орднунгом, без присущей нам с Ричардом лихости, бесшабашности, смелости и даже авантюризму.

Мы же оба с дедулей увлекались экстремальным альпинизмом и прыжками в воду с большой высоты, за что Дженни своего отца еще в моем детстве не раз поругивала — мол, «не дай бог, разобьется, и вообще, чему ты внука учишь!?»

А когда я собрал в мастерской «IGI Corp.» из запчастей свой первый гоночный байк и начал гонять на нем на соревнованиях, по трассе Нового Лондона, только благодаря Ричарду и его упорству я смог продолжить свое отнюдь не безопасное увлечение и выиграть в итоге Кубок Наций в двенадцать лет. Я любил водить самые разные транспорты, в том числе и на экстремальных скоростях, причем не только на виртуалке, но и в реале, из-за чего Дженни всегда спорила со своим отцом, потакающим мне.

А Стефан даже фамилию свою сменил на фамилию мамы, по просьбе дедули, чтоб, значит, потомственная династия Николсонов процветала и дальше, а не прервалась на его беспутном старшем сыне. Правда, дедуля все же иногда ворчал, что мне не хватает семейной вспыльчивости, мол, мягкий характер моего отца и его гены проявились и во мне.

Да уж, старый промышленник, начинавший свою карьеру блестящим инженером-конструктором, вертелся в таких кругах, где могла выручить только акулья хватка… Но я многому от него научился, нужно признать. И чувствовал себя в опасных ситуациях, как рыба в воде. Да и работенка моя этому способствовала. Так что ссоры с дедом у нас были в последнее время еще те — Ричард не хотел, чтобы я работал в Экспедиции, и, тем более, шел в десант на Планету Хаоса. Он считал, что всегда будет этот самый «Кто-то другой», и нечего растранжиривать свою жизнь непонятно для чего.

Ричард презирал подобную жертвенность на благо общества и Земли, открыто высмеивал ее. Мол, весь этот патриотизм — не более, чем обычная промывка мозгов. Выдумка для кретинов. Ругал меня за то, что я думал и заботился о ком-то другом, в то время, как думать нужно только о себе и о благе своей семьи. А к моей карьере в Дальней Разведке относился с негодованием — мол, мое место — в КБ «IGI Corp.», а не бог знает где, во Внеземелье. Все мои родственники, в общем, были с ним согласны, но все же понимали, в отличие от деда, что решать это мне.

О моем многодневном рейде в Систему Селесты, на помощь Ксении Богатыревой, моя семья узнала задним числом, когда я вернулся и взял небольшой отпуск, на Землю. Но, оказывается, о наших крейсерах-базах на Земле знали и мой отлет в Селесту с центральной базы, Фурии показали в прямом эфире, как одну из главных новостей дня — не указывали только лишь имена пилотов. И все эти дни безвестного ожидания моя семья тоже переживала, слушая безрадостные вести о том, что крейсер-база Дальней Разведки посланный в Селесту для спасательной операции, все еще не вышел на связь. А наше внезапное возвращение, да еще и с пристегнутым в силовую ловушку, почти целеньким балоргским разведывательным крейсером, вообще пошел на корм по всем планетарным новостям.

И первое, что сделал Ричард, после того, как обнял меня, это прошипел на ухо — мол, «Только попробуй выкинуть что-то подобное еще раз, без моего разрешения — уши надеру!».

Я так глянул на него, разминая руки, словно перед славной драчкой, и мы оба рассмеялись. И Ричард похлопал меня по плечу, добавив — мол, «Ты прав — победителей не судят, мой мальчик». Да и вообще, к ужину подобрел, и все мы уже радостно болтали о том, о сем, уплетая все те деликатесы, которые Дженни приготовила по такому случаю.

И все же они с самого начала надеялись на то, что я срежусь на обучении в Академии, ведь через сито испытаний первого курса проходил примерно лишь один из двадцати. Да и потом… Но я прошел всю дистанцию, потом и кровью заслужил свое право находиться в десантном шаттле, приближающемся к Планете Хаоса…

Я все еще слышал в ушах последние слова поддержки своих друзей, когда моя десантная Молния скользнула в безбрежный океан космоса. И — последнее напутствие Ксении, нашего командира:

«Ты обещал справиться, Дэниел. Так сдержи свое слово!»

Астероидное поле через несколько минут осталось позади и одна из ярких звезд на экране стала расти, увеличиваться. Неизведанная планета-загадка, ставшая могилой для тех, кого я так любил, кто был так дорог мне… Гибель каждого моего товарища по Отряду Камикадзе, из нашей сложившейся еще в годы обучения команды, отточенной позже работой во Внеземелье, отдавалась болью в сердцах каждого из нас. И думаю, не только я задавал себе этот вопрос — а смог бы я сам справиться лучше, на его месте? Что ж, узнать ответ на этот вопрос мне придется совсем скоро…

Шаттлы группы сопровождения, выстроившись в заданный мной ордер, начали выписывать вместе со мной причудливый танец жизни и смерти по курсу, который мы просчитали с Амандой перед стартом. Курс, способный вывести меня к Планете Хаоса незамеченным.

Но там, у самой планеты, я приму свой первый и, быть может, последний бой, отсекая миллионы вероятностей. Но если справлюсь, прорвусь — моя рука коснется невесомой нити будущего, сотканной моей волей и ведущей к поверхности планеты. К успеху. И я потянусь по ней к своему Предназначению.

Для того, чтобы наши — больше не гибли.

End, 2ур. 6

11

Это был сущий кошмар…

Несмотря на то, что мои шаттлы подошли к планете уже по наиболее проверенному и безопасному маршруту, психологически я оказался не готов к стремительной атаке невидимых Убийц. Первые несколько секунд успевал лишь следить за боем автоматики с неведомым врагом. Хорошо хоть, по крайней мере, успел выбрать несколько удачных маневров из предложенных автопилотом, увеличив наши шансы на выживание, отсекая самые неблагоприятные вероятности, ведущие к смерти. И все же, телеметрия ясно показала, что я очень разволновался.

Совсем на меня не похоже… Обычно я очень даже флегматичный сукин сын, умеющий вывернуться без потерь из любой передряги…

Наконец, я понял, что нервничаю из-за последних слов Аманды и видеокадров из моего возможного будущего. Она была мастером предсказаний, в своем стиле, отличном от моего. Она не стала попусту трепаться, а просто показала мне картинку, видеоряд образов, записанных ею сегодня утром на внутренний биокомпьютер, которые, по ее мнению, ожидали меня в скором будущем…