Читать интересную книгу Солнце встает из-за Лувра - Лео Мале

– Нестора Бюрму?

Он почесал кончик носа.

– Это детектив,– уточнила она.

– Ясно. Это имя мне знакомо…– усмехнулся он.-…Так это он должен найти картину?

– Какую картину?

– Не прикидывайтесь идиоткой,– проворчал он.– Ваш любовник был вором. И украл картину в Лувре. Он умер и…

Голос его прервался. Он взглядом поискал, куда бы сесть, и, найдя стул, плюхнулся на него, утирая пот. Видимо, недомогание, вызванное жарой, царившей в комнате, или выпитым спиртным. Красотка Женевьева выпрыгнула из своего кресла, как чертик из коробочки. Стоя, со вздымающейся грудью, дрожа от гнева, сверкая глазами, она выкрикнула:

– Вы слышите его, месье Бюрма? Вы его слышите? Этот гнусный тип клевещет на меня! Он…

– Не будем нервничать,– сказал я,– он на вас не клевещет. Он говорит, что ваш любовник был вором. И много шансов на то, что это правда. Он говорит, что ваш любовник умер. Это тоже правда.

Она бросила на меня убийственный взгляд:

– Так что, вы тоже против меня?

Я пожал плечами:

– Замолчите. Если бы вы были в состоянии размышлять, то я бы вас опросил: вы что, наняли меня, чтобы вышвырнуть этого типа за дверь?

– Да!– крикнула она.– Выбросите его за дверь! Можете даже в окно. Так будет еще лучше, мы на шестом этаже.

– Для меня совсем неплохо,– засмеялся я.– Я ведь пришел к вам сюда не затем, чтобы ночевать в тюрьме. А ведь можно легко покончить со всем этим иначе.

Я подошел к Шассару, ухватил его за отвороты пиджака и поднял на ноги. Его бегающие глаза были полны ужаса.

– Я не собираюсь вас съесть,– сказал я и резко отпустил его.

Он встряхнулся, отступил на шаг назад.

– Я ухожу,– сказал он.

– Останьтесь!

Он замер на месте.

– Послушайте, месье Шассар,– сказал я ему.– На что вы живете?

Он заколебался, потом сказал:

– Устраиваюсь.

– По крайней мере вы откровенны.

– Почему бы нет?

– Поскольку вы откровенны, выкладывайте все.

– Мне нечего выкладывать.

– Вы оба идиоты.

– Оба?

– И вы, и она.

Женевьева Левассёр строго призвала меня к порядку:

– Месье Бюрма!

– Замолчите!

Я повернулся к охотнику за юбками:

– …так мы устраиваемся, не так ли? Спим с пожилыми дамами, очень пожилыми, а потом, когда захочется молоденькую, мы не останавливаемся перед мелким шантажом, а? Чтобы укрепить свою сексапильность.

– Какой ужас! – воскликнула Женевьева.

Я резко повернулся к ней:

– Послушайте меня, в свою очередь, мадемуазель. Если вы хотите поберечь свои прелестные ушки, укройтесь в вашей спальне.

Она топнула ногой:

– Нет. Я остаюсь. В конце концов здесь я у себя дома!

– Как вам будет угодно. Но не перебивайте меня все время.

Я сел рядом с ней, чтобы успокоить в случае необходимости.

– Продолжаю, старина Шассар. Вы обвиняете мадемуазель в том, что она убила своего любовника?

– Да.

– Все это просто смешно,– сказала Женевьева.

Ее пальцы нашли мою руку, схватили ее и крепко сжали. Она задрожала, и я почувствовал, как ее грудь часто вздымается возле моего правого плеча. Шассар смотрел на нас с ненавистью и страхом.

– А зачем бы я его убила?

– Чтобы… завладеть картиной.

– Вы болван, я уже слишком много времени потерял с вами, Шассар…

Женевьева убрала свою руку.

– …советую вам бросить свою политику запугивания. Она не тянет. Мадемуазель Левассёр могла любить человека, который был вором. Согласен. Но она не убивала его. Я не буду входить в детали. Просто скажу следующее: я нахожусь на службе мадемуазель Левассёр, и, когда вы наступаете ей на ноги, от этого болят мои мозоли. Поэтому поосторожнее. И не пытайтесь продать ваши сказки какой-нибудь газетенке, падкой на шантаж. Это может вам дорого обойтись. Понятно?

Он пожал плечами и с облегчением произнес:

– Ладно.

Он, видимо, приготовился получить ногой под зад и был счастлив, что сейчас ему это не грозит. По сути дела, он не был уж таким симпатичным, как показалось с первого взгляда.

– Теперь вы можете убраться,– сказал я.

– Я идиот,– проворчал он.

– Я это уже сказал. До свиданья, Шассар.

Он слинял с виноватым видом. Я закрыл за ним дверь.

– Ну вот,– произнес я, возвращаясь к Женевьеве.– Довольна?

Она не хотела кокетничать в присутствии Шассара, но теперь, когда он убрался из ее квартиры, приняла более интимную позу:

– Спасибо, месье Бюрма,– проворковала она.– Я… не убивала Этьена, поверьте мне!

– Не будем больше об этом говорить.

– Вы правы… Э-э… это деликатный вопрос… я хотела сказать… о вашем гонораре…

– Вы заплатите позже. Когда все это будет закончено.

– Но я думала…

– С этими типами ничего нельзя знать заранее. Лучше будет, если в течение нескольких дней он будет уверен, что я брожу неподалеку от вас… Конечно, если вы разрешите…

Она погрузилась в созерцание своей туфли, решая внутреннюю проблему. По-видимому, она думала, что один навязчивый тип заменяет другого. Наконец, она ответила:

– Ну конечно, месье Бюрма.

– Я постараюсь быть как можно незаметнее,– улыбнулся я.

Она улыбнулась мне в ответ:

– Тогда Шассар не очень испугается.

– Я не это хотел сказать.

– Я поняла. Спасибо, месье Бюрма. И до свидания.

Она протянула мне руку с вызывающей грацией. Я ей ее поцеловал. И постарался сделать это как можно лучше, хотя и не очень привык к такого рода церемониям. Получилось довольно хорошо. Когда я брал свою шляпу со столика, то уронил желтую карточку, которая там лежала. Подбирая, я взглянул на карточку.

Это было приглашение присутствовать той же ночью на открытии нового кабаре «Сверчок» на улице Опера.

– Извините,– сказал я.

– Ничего.

В лифте аромат ее духов все еще не покидал меня.

* * *

Когда я вышел ив лифта, неподалеку на банкетке сидел тип, который встал и подошел ко мне. Это был Шассар. Он снова обрел свой фатоватый вид.

– Я на вас не сержусь,– сказал он.

– Я тоже,– ответил я.

– Тогда все в порядке.

– Вы живете здесь?

– Что вы! У меня нет таких средств. Я живу в маленькой гостинице на улице Сен-Рош.

– Я не спрашиваю у вас подробности.

– А я даю их. Ведь вы детектив? Я хочу поставить вам стаканчик. Можно?

– Можно. У вас мышьяк при себе?

– А тут аптека неподалеку.

– Отлично.

Мы вышли из Трансосеана почти под ручку и отправились в маленький скромный бар на улице Камбон.

– Вы, наверное, принимаете меня за мерзавца? – спросил Шассар.

– Не более того.

– О, черт! Вы же видели ее формы, этой Жани! Ну, что вы хотите, это меня гложет. Я давно положил на нее глаз, проклятие… А когда я узнал, что ее хахаль был бандитом…

– Как вы это узнали? В газетах ничего нет.

– Плевал я на газеты. Это стало известно в наших краях. Так вот, говорю я вам, когда я узнал, что ее хахаль был бандитом и его пришили, я решил попытать свое счастье.

– Не пытайте больше.

– Ладно. Тем не менее… я сказал это наудачу, но… в конце концов она тоже могла его кокнуть. Вы не думаете?

– Если верить газетам, полицейские ее не подозревают.

– Плевал я на газеты. А вы верите прессе?

– Нет.

– Ну и…?

– Это моя клиентка.

– Была или есть?

– Сейчас является. Понимаете, что это значит, а? И не вздумайте взять ее шантажом.

– О! Ладно уж. Постараюсь найти какую-нибудь на улице Камартен, похожую на нее. Если бы у меня было достаточно бабок… Хорошо. Это ваша клиентка, и я не хотел бы копать под нее, но… тут все же нечисто в этой истории с картиной.

– Вы были знакомы с Ларпаном?

– Нет. Видел издали. И все. Боже мой! Спереть музейный экспонат… А это продается? Такие картины?

– Конечно.

– Кому?

– Коллекционерам.

– Дорого?

– Несколько миллионов.

– Кажется, вы хорошо в курсе?

– Это в газетах.

– Плевал я на газеты… Эй, гарсон…

Он заказал еще выпивку. Свою проглотил одним глотком.

– Мне наплевать на газеты,– повторил он,– но мне не наплевать на эту шлюху.

Злобно взглянул на меня. Он уже выпил, прежде чем подняться к Женевьеве Левассёр, и сейчас доходил до кондиции.

– Придется вам и на нее наплевать,– сказал я.– Или, во всяком случае, изменить методы обольщения.

Он скривился. Казалось, вот-вот заплачет.

– Вы будете спать с ней,– сказал он.– Вы старше меня, но вы будете с ней спать.

Решительно все хотят, чтобы я с ней переспал. Ладно. Попробуем. Я спорить не люблю.

– …Я моложе, чем вы,– продолжал он,– но от меня несет стариком, старой шкурой. Да, вы не обманулись. Именно этим я и живу. Старухами, старыми, грязными, сморщенными шкурами, которых и потрясти-то, того глядишь рассыпятся, они держатся на булавках, на клею, на косметическом креме. О! Черт! Крем! Не так давно я был хорошо известен. Кого у меня только не было, всяких старух, герцогинь, маркиз… старые мымры, они одевали меня, кормили, я у них жил, но не давали мне ни гроша или очень мало. И никакой возможности побаловаться с молодыми. Они чуют меня издалека, молодые. От меня разит отарой рухлядью. Если б еще были гроши. Но без них… чего бы я только ни сделал, чтобы раздобыть деньжат.