- Он очень напоминает самого первого Дер Альте, герра Аденауэра, кажется так его звали, насколько мне помнятся учебные исторические фильмы, которых я насмотрелся еще мальчиком в школе. Интересно отметить, что он правил куда более длительный промежуток времени, чем продолжался весь период существования Третьего Рейха… который, как полагали, должен был просуществовать тысячу лет.
- Да, - рассеянно согласилась Николь.
- А ведь это вполне осуществимо, если мы скажем ему необходимую для этого помощь, прибегнув к использованию аппаратуры фон Лессинджера. Он отвел глаза в сторону.
- Вы так считаете? И тем не менее, вы все еще хотите…
- Я думаю, - сказал Эмиль Старк, - что если Третьему Рейху предоставить в распоряжение те виды оружия, которых ему недоставало, он мог бы протянуть еще лет пять - хотя и это представляется весьма мало вероятным. Он обречен на гибель самой своей внутренней природой: в нацистской партии совершенно отсутствовал механизм наследования Фюреру.
Поэтому Германия распадется на части, превратится в скопище крохотных, злобно враждующих друг с другом государств, как это уже было до Бисмарка.
Мое правительство убеждено в этом, миссис Тибо. Помните, как Гесс представлял Гитлера на одном из грандиозных партийных митингов? "Гитлер ист Дойчланд" - "Гитлер есть Германия". Он был совершенно прав. Отсюда вытекал вопрос - что будет после Гитлера? Потоп. И Гитлер прекрасно это понимал. По сути, не исключена даже возможность того, что Гитлер преднамеренно вел свою страну к поражению. Но это весьма замысловатая гипотеза, основанная на психоанализе его характера. Я лично нахожу ее слишком уж фантастично, чтобы в нее поверить.
- Если доставить сюда Германа Геринга из его эпохи, - задумчиво произнесла Никель, - сюда, к нам, вы захотите сесть с ним за один стол и принять участие в переговорах?
- Да, - ответил Старк. - Я даже настаиваю на этом.
- Вы?… - она высокомерно взглянула на него. - Настаиваете?
Старк кивнул.
- Впрочем, это не удивительно, - заявила Никель. - Наверное, вы считаете духовным воплощением всемирного еврейства или какой-либо подобной мистической организации.
- Я являюсь официальным представителем государства Израиль, возразил Старк, - по сути, его наивысшим должностным лицом.
- Это правда, - спросила Никель, - что ваша страна намерена в самом ближайшем будущем осуществить рекогносцировочный полет на Марс?
- Вовсе не рекогносцировочный полет, - возразил Старк. - Транспортную операцию, целью которой является организация там первого нашего кибуца, разумеется, в его современном виде. Марс, так сказать, весь подобен огромной пустыне Нехеб. Когда-нибудь мы на нем будем выращивать апельсины.
- Удачливый народец, - бросила сквозь зубы Никель.
- Пардон? - Старк приложил ладонь к уху - он не расслышал ее слов.
- Вам везет. У вас есть сила воображения. А чем мы располагаем у себя в США?… - овна призадумалась. - Это нормы. Стандарты. Нам свойственен очень приземленный образ мышления. Черт бы вас побрал, Старк - вы совсем меня расстроили, даже не знаю, почему.
- Вам следовало бы посетить Израиль, - предложил Старк. - Вам там будет очень интересно. Например…
- Например, я могла бы там перейти в иудейскую веру, - усмехнулась Никель. - И принять имя Ребенка. Послушайте-ка, Старк, что-то я совсем заговорилась с вами. Мне очень не нравится вся эта затея, изложенная в докладе Вольфа, - как я полагаю, такое широкомасштабное вмешательство в прошлое слишком рискованно, даже если это и может привести к спасению шести миллионов жизней ни в чем неповинных людей. Вспомните-ка, что случилось, когда мы делали попытки послать специального убийцу в прошлое, чтобы он уничтожил Адольфа Гитлера в самом начале его политической карьеры: кто-то или что-то мешало нам всякий раз, когда мы пытались это сделать, а попыток таких мы предприняли целых семь! Я знаю - в этом я даже уверена - что нам препятствовали агенты из будущего, из той эпохи, что последует за нашей. Если кто-то один способен порезвиться, используя систему фон Лессинджера, то на это способны и двое. Бомба в пивном зале, бомба в агитсамолете…
- Не такая попытка, - сказал Старк, - будет с восторгом встречена неонацистскими элементами. Они будут рады оказывать вам всяческое содействие.
- И этим вы хотите поднять мое настроение? - с горечью в голосе произнесла Никель. - Вы должны были бы лучше других понять, насколько это дурное предзнаменование.
Какое- то время Старк ничего не говорил. Он только курил свою филиппинскую сигару ручной работы и угрюмо посматривал на собеседницу.
- Мне, пожалуй, сейчас самое время откланяться, миссис Тибо, наконец сказал он. - Возможно, вы правы. Мне бы хотелось поразмыслить над этим, а также посовещаться с другими членами моего кабинета. Мы еще с вами встретимся сегодня вечером на концерте в Белом Доме. Там будут исполняться Бах или Гендель? Я очень люблю обоих этих композиторов.
- Сегодня у нас будет программа специально для израильского премьера, - сообщила Никель. - Мендельсон, Малер, Блох, Копленд. Ну как?
Она улыбнулась, и Старк улыбнулся ей в ответ.
- У вас есть лишний экземпляр доклада генерала Вольфа, который я мог бы взять с собой?
- Нет. - Она отрицательно покачала головой. - Это "Гехаймнис" совершенно секретно.
Старк поднял бровь. Улыбка сошла с его лица.
- Даже Кальбфлейшу не видать его, - подчеркнула Никель.
А ведь в ее намерения не входило выпячивать свое положение, и Эмиль Старк, без сомнения, догадывался об этом. Профессиональная проницательность была одним из его неотъемлемых качеств.
Николь прошла к своему письменному столу и расположилась за ним.
Ожидая, пока он уйдет, она стала просматривать папку с различными краткими сообщениями, которые подготовила для нее секретарша Леонора. Среди ничего особенно интересного не было, внимание Никель привлекло только одна информация.
В ней говорилось, что разведчице талантов для Белого Дома Джанет Раймер так и не удалось уговорить великого, но патологически неуравновешенного пианиста-телекинетика Ричарда Конгросяна принять участие в сегодняшнем концерте, так как он внезапно покинул свою летнюю резиденцию в Дженнере и добровольно отправился в один из санаториев для прохождения курса электрошоковой терапии. И об этом никто не должен был знать.
Конгросян был известен не только своей мастерской интерпретацией Брамса и Шопена, но и своеобразным, быстрым и очень сильным умом. Пропади все пропадом, с горечью отметила про себя Никель. Что ж, это полностью перечеркивает все, что намечалось на сегодняшний вечер; я вполне могу заваливаться в постель сразу же после обеда.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});