Читать интересную книгу Десант в прошлое - Александр Абердин

Однако, уговаривать кого-то, отпаивать водой или давать нюхнуть нашатырного спирта, нам всё же не приходилось, но разве от этого что-то менялось? Уже в феврале настроения у всех, мягко говоря, было подавленное. И тем не менее никто не отказался от того, чтобы исполнить выпавшую на его долю миссию и все семнадцать тысяч человек, именно столько народа должно было выехать в Белоруссию, в конце февраля стали собираться в дорогу. Вот вроде бы моя дача, которую я иногда проклинал за то, что она такая большая, целых семнадцать соток, хотя и не была мне по-настоящему родным домом, а всё же продать её оказалось не самым приятным делом. Так ведь помимо этого я ещё и рвал все свои родственные связи, что было сделать намного труднее, но с другой стороны я всего лишь переезжал в Белоруссию, откуда всегда мог позвонить своим старикам.

И всё же нам удалось избежать эксцессов лишь по той причине, что мы сами себя повязали такой жесточайшей дисциплиной, которая не снилась даже нашим мулам. В России у нас оставалось чуть больше тысячи наших агентов и вербовщиков. Ещё полторы тысячи работали везде, где только постоянно жили русские, белорусы и украинцы, но это вовсе не означало, что мы не хотели иметь никакого дела с представителями других народов, когда-то живших в Советском Союзе. С ними мы тоже вели работу. Моё присутствие в Ново-Солигорске было обязательным. Поэтому уже первого марта мы с Олей заселились вдвоём в один номер. Из Москвы мы уезжали взяв с собой лишь минимум вещей, по паре больших чемоданов на каждого.

Городок нам понравился. Дома стояли в сосновом лесу на берегу водохранилища и как нам сказали, вода в нём чистая, так что купаться можно смело. Купаться, конечно, мы будем, если найдём для этого свободное время. Заселение шло быстро и мы сразу приступили к работе. Вообще-то народ, особенно учёные и конструкторы, отнёсся к нашему предложению с большим энтузиазмом. Ещё бы, отправиться в одна тысяча девятьсот пятый год и с нуля поднять там за пару десятилетий современную науку, это же будет такой пинок под зад всему Человечеству. Естественно, что после этого оно изменится, а если мы ещё и хорошо разыграем козырную карту Первой мировой войны и та завершится полной и безоговорочной победой России над всеми, включая даже союзников по Антанте, то это и вовсе будет совершенно новый поворот исторического развития.

Демократами среди нас даже и не пахло, но и каких-то особо упёртых монархистов, верящих в божьего помазанника, доброго и мудрого царя-батюшку, тоже. Больших сторонников дворян и аристократии, также выявлено не было. Ну, о том, кто чьё тело оккупирует, разговоров пока что не было, мы находились только на подступах к этому и сейчас нас волновали совсем другие проблемы. Правда, сам я при этом считал, что нам нужно будет обязательно реабилитировать в глазах народа это самое дворянство, высшую аристократию и чёртового царя-батюшку, чтобы сделать то, чем никто в нашей стране не занимался — превратить считающий себя великим русский народ, окруженный множеством этносов, в нацию.

Пока что я об этом никому не говорил, но уже отдал приказ найти толковых философов, высказывающих здравые мысли по этому поводу. Жить без царя в голове я всё же считал неправильным, но царь нам нужен был не абы какой, а воспитанный, как отец нации. По моему глубокому убеждению, только вокруг такого царя и могли сплотиться многие народы России. Единственно возможным кандидатом на эту должность я видел цесаревича Алексея. Этот мальчик, страдавший тяжким заболеванием, вырос мужественным и сильным человеком в нашей реальности и я был уверен, что останется таким же и в новой. Поэтому в число темпоральных десантников были включены такие врачи, которые могли помочь будущему царю, так как в то время я ещё не знал, что это гемофилия излечима.

Так уж получилось, что после того, как меня избрали командиром темпорального десанта, я стал постепенно смотреть на всё совершенно иными глазами и первой это заметила Оля. Если раньше я был мрачновато-ироничным циником и пофигистом, склонным к трагикомизму, то к марту месяцу постоянно увеличивающийся груз ответственности не то что бы стал менять меня, нет, моё мироощущение оставалось прежним, а просто заставил отказаться от прежней нарочитой беспечности. За ней, по большому счёту, я скрывал свою озабоченность и ноющую боль, часто мучавшую меня от того, что моя страна разваливалась у меня на глазах, как карточный домик. В Ново-Солигорске я стал относиться к делу иначе и всё чаще обращался к своим друзьям может быть и с излишней патетикой, но тем не менее с призывами забыть обо всём, кроме той миссии, которую мы сами на себя возложили. Странно, но меня почему-то никуда не посылали.

Наверное потому, что в самом конце февраля я приказал всем сжечь за собой мосты и забыть о том, что было дорого им раньше. По другому нам нельзя было поступать и уже очень скоро я сам это осознал в полной мере. Как говорится, шила в мешке не утаишь, а потому через какое-то время жителям Солигорска и ближайшему к нему населённому пункту Метявичи стало известно, что в Немецком городке, построенном с ошеломляющей быстротой, живут русские учёные с мировыми именами. Вскоре местные деятели, которые хотя и знали, что городок построен по личному разрешению Железного Батьки, всё же направили к нам просителей. Наши парни, которые охраняли городок от непрошенных гостей, почему-то решили позвать меня.

В тот момент я был свободен и потому согласился поговорить с представителями местных властей и их привели в наш коттедж. Никакого другого места, чтобы принять их, у нас просто не было. Из присутственных мест у нас только и были, что два десятка больших столовых, в которых работали местные повара, да и те приезжали к шести утра, чтобы приготовить блюда на вынос, а в десять вечера уже уезжали. Зарплату им платили высокую, втрое выше, чем на соляной шахте, так что причин для недовольства у них не было и я, поначалу, не понял, зачем ко мне пожаловали двое мужчин среднего возраста и бойкая женщина лет тридцати. Мы вежливо поздоровались, представились друг другу и женщина сразу же меня огорошила:

— Николай Андреевич, мы узнали, что в вашем городке проживает несколько десятков крупнейших учёных России. Не могли бы они учить наших детей? У нас в городе есть несколько колледжей и техникум, а преподавателей такого уровня нет ни одного.

От неожиданности я даже растерялся. Мне хотелось нагрубить этой дамочке, а её спутников и вовсе вышвырнуть за дверь, но я сдержался. Широко улыбнувшись, я сказал:

— Простите, но у меня к вам встречный вопрос. Скажите, ваш дед ещё жив? Если он в добром здравии, то я буду вам очень признателен, если вы скажете, кем он работал?

Женщина хотя и почуяла подвох, всё же ответила:

— Мой дедушка работал на комбинате "Беларуськалий" горным мастером и давно уже на пенсии.

— Простите, но почему же вы не пойдёте к нему и не попросите снова спуститься под землю, чтобы поработать ещё? — Резко ответил я женщине — Голуба моя, для того, чтобы все те люди, которые приехали сюда, смогли хоть несколько лет пожить спокойно и ни о чём не заботясь, наши друзья передали вашей республике найденные на дне моря несметные сокровища, подъём которых уже начался. Ну, так чего же вам от нас ещё надо? Вам, случайно, не нужны дворники-академики или сторожа лауреаты Ленинской премии? У нас есть такие, а также у нас есть ещё и офицеры, ставшие калеками кто в Афгане, кто в Чечне, да и не только там. Они вам ни на что не сгодятся? В общем так, вас здесь не было и я ничего не слышал. Если вам что-то не понравилось у нас, то я тут же позвоню Александру Григорьевичу.

Всё-таки я был прав, что мы остановили свой выбор на Белоруссии. Визитёров, как ветром сдуло и больше я их никогда не видел. В этом инциденте всё же была польза, причём для меня. Пожалуй впервые я понял, что власть должна самим фактом своего существования приводить в чувство кого угодно. Батька этого в Беларуси добился и пусть мне говорят о нём всё, что угодно, он для своего народа действительно отец. Хотя он и допускал перегибы, всё же они не несли в себе разрушающего воздействия на страну, а что касается пресловутых свобод, так я, позднее выезжая несколько раз в Солигорск, видел там байкеров и даже узнал, что в городе есть стриптиз-клуб. Вот тебе и Беларусь, зажатая в ежовые рукавицы. Нет, всё в этой стране было намного лучше, чем в России. Её хоть не разворовали в дым и на улицах, в отличие от Москвы, повсюду царил порядок.

После этого визита я, как ни странно, стал всё больше и больше задумываться о том, что буквально на всё мы должны смотреть с позиции государственных мужей, а не каких-то там авантюристов. Ну, а задумавшись над этим, я завёл новую забаву. Каждый день, в десять утра, когда народ после утренней прогулки возвращался в дома и усаживался в кресла, я в приказном порядке требовал, чтобы мы все настраивали свои ментальные шлемы на конференцсвязь и по полчаса нудил о том, что если мы не сможем построить в прошлом нормального общества, в котором будут царить все те идеалы, о которых мы так любим поговорить иногда чуть ли не с пеной у рта, то нас тогда и в самом деле нужно уничтожить и что прилёт валаров в таком случае был акцией по избавлению галактики от конченых придурков, которые за двадцать веков так и не смогли научиться жить по-человечески, одной дружной семьёй. Странно, но меня снова никуда не послали.