- Ты так говорил уже раз сто - фыркнул второй мореход - да и какой берег, после того, как Гекель устроил там рабский загон? Нет уж, море, есть море. Надеюсь, оно нас не подведет...
Глава 3
- Тише ты! Задушу, тварь! - помощник капитана жарко выдохнул в ухо слуге, неловко повернувшемуся, и уронившему пустую кружку на палубу со стуком, разнесшимся в тишине теплой ночи. Слуга испуганно попятился, едва не свалившись с мостика, с трудом удержался на ногах и скрылся в темноте, спасаясь от гнева командира. Капитан недовольно покосился на помощника:
- Не нужно нервничать. Ты сам себя накручиваешь, и всех вокруг. Парень не выронил бы кружку, если бы ты на него не шипел. Успокойся, расслабься. Пока что все идет хорошо. Скоро будем у выхода из бухты, а там...уйдем. Ветер хороший!
- Ветер-то хороший, вот только эти твари плохие. Не верю я, что нас не видели. Они видят все! Вот увидишь, какая-нибудь пакость, да случится. В последнее время нас и правда преследуют неудачи, тебе не кажется? Боги на нас прогневались!
- Когда это ты стал таким богомольным? Не замечал за тобой склонности тратить свое время на поклоны в храмах!
- Да. Не было такого. И я жалею об этом. Возможно, тогда все было бы по-другому.
Моряк тяжело вздохнул, выдохнув в лицо капитану смесь запаха перегара и жеваного наркотика:
- Ты всегда был удачлив. Видимо, настало время за это платить. И зря ты хотел ограбить пассажиров - боги этого не любят. Я всегда был за то, чтобы выполнять договор. Море не терпит клятвопреступников и наказывает негодяев. Мы - негодяи. Ведь если бы это не была Серг, у которой репутация страшной убийцы, и не Морна, которая спокойно перебьет половину экипажа между двумя выпитыми кружками пива, ты бы их ограбил, уверен. Я знаю тебя с самой юности. Это ведь я тебя учил мореходному делу, фехтованию, всему, что может понадобится капитану. Учил, как правильно вести дела в море. И ты стал самостоятелен, ты нашел денег на корабль - я не спрашиваю, откуда ты их взял, хотя ходили слухи, что твой дядя как-то странно помер - сделался синим, покрылся нарывами...странная болезнь. И ты пригласил меня первым помощником. Я долго думал - помнишь, целую неделю? А потом решился. И все эти годы что мы вместе, я пытался направить тебя, советовать тебе правильные вещи, я думал, что все изменится. Но оно не менялось. Тебя уже не привлекает торговля, тебе хочется лишь грабить, убивать, а еще - писать свои стихи, ты ведь мнишь себя завзятым поэтом! Я хотел тебе сказать по возвращении из Эорна, что это мой последний рейс. Что я ухожу от тебя, и хочу, чтобы ты выделил мне мою долю.
- Почему раньше не говорил? - голос капитана был холоден, как лед.
- Время, видимо, не пришло. Теперь, когда мы можем больше друг друга не увидеть - решился, друг.
- Друг? Друг...странно звучит, да. Отвык я как-то от этого слова. Ты учил меня, да, вот только не научил, как выжить, если весь мир против тебя, а от твоих действий зависит жизнь десятков людей. Ты высказался, да? Закончил? Так и я тебе скажу. Твой пай? Да, если выберемся, ты его получишь. Но скажи по совести, был бы он таким большим, если бы не я? Если бы не мои приказы, не мои идеи, если бы я не был бесчестным с чужими, и честным со своими? Когда ты брал деньги, тебя не очень-то интересовало, что у меня на душе, и как мне дались эти решения. А теперь, когда пошла полоса неудач, ты тут же начал меня упрекать? Друг... не друг ты мне, похоже. Никто. Подчиненный. И если мы выберемся - ты не останешься на моем корабле больше, чем это необходимо. Мне не нужны те, на кого я не могу положиться. Ты стал много пить, ты допускаешь огрехи в работе. Я спускал тебе твои ошибки, за подобные которым другой получил бы у меня плетей. Но тебе, старому другу, все сходило с рук. И ты меня упрекаешь? Молчи. Ты все сказал. Этого достаточно.
На мостике стало тихо. Дыхание двух людей, плеск, шум рассекаемой кораблем воды, ветер, посвистывающий в снастях.
Капитан, который сам вел свой корабль, посмотрел на берег, темнеющий слева, потом перевел взгляд на небо и нахмурился - небо, затянутое тучами, стало очищаться, и в прогал между облаками выглянула ясная, сочная луна, будто огромный факел осветившая и бухту, и массивную крепость белого камня, нависшую на причалами порта.
- Не успели - досадливо выдохнул капитан, и недолго помолчав, приказал - готовь людей к бою. Придется уходить с шумом, мы сейчас как на ладони.
Помощник молча кивнул, и быстро слетел по лесенке вниз, почти не касаясь ступеней ногами. Капитан проводил его мрачным взглядом и подумал о том, что когда человек поднимается наверх, достигает успеха, все меньше у него остается друзей, и все более тяжелые, неприятные решения он должен принимать. Особенно, в отношении тех, кто его предал. Хуже предательства нет ничего - если предают тебя, конечно.
Капитан грустно усмехнулся, и вдруг перед его глазами встало лицо дяди - тот задыхался, держась за горло, и с трудом преодолевая паралич, с хрипло выговорил: "Тыии?! Подлец! Я ведь тебя любил! Как ты мог?!"
Как, как...есть обстоятельства, которые выше нас - мог сказать ему капитан. Но не сказал. Зачем? И так все ясно. Дядя никак не хотел покинуть этот мир, а племянник не мог больше ждать. Ведь несправедливо, когда старик сидит на деньгах, жирует, а племянник вынужден наниматься на чужие корабли, чтобы заработать на кусок лепешки! Старый жадина...
Короткие мачты с неширокими парусами худо-бедно толкали судно вперед, не поврежденный на рифах рулевой механизм работал исправно, и корпус, на который капитан не пожалел огромных денег, не дал течи - лети, "Черный цветок", лети! Уноси хозяина из западни! Еще немного, еще чуть-чуть, и свобода! Если удача все-таки осталась с ним...
У причалов мирно спали суда, которые выходя в море обвешиваются красно-полосатыми парусами - отличием кораблей Киссоса. Впрочем - не только это их отличало: флаг на мачте, изображающий глаз с расходящимися от него лучами, косые паруса, и корпус - узкий, длинный, покрашенный в красный цвет, цвет крови, цвет огня.
Изредка мореходы пробовали захватить один из таких кораблей - это случалось примерно раз в десять лет - самый отчаянный, безумный из моряков решал попробовать на крепость этих спесивцев, по слухам, обладающих огромными богатствами. Кончалось все это плохо.
Что происходило с нападавшим судном и с его экипажем - никто не знал. Случайные свидетели, оказавшиеся в этот момент рядом, рассказывали все по-разному. Одни видели, как пиратский корабль горел - ярким, голубым пламенем. Другие видели, как корабль уходит в сторону Киссоса без боя, будто послушный щенок, которого позвал хозяин.
Сами мореплаватели с Киссоса никогда не рассказывали о таких случаях. Впрочем - они вообще ничего не рассказывали, будто считали, что общение с жителями Острова сродни общению с насекомыми, безмозглыми и отвратительными. Их каменные лица не выражали никаких чувств, будто эти люди были не людьми, а статуями, изваянными из глины и обожженными в пламени печи.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});