— Хочу немного побыть одна.
Криво усмехнувшись, Поленов покинул кабинет, и я заперла за ним дверь. Прошлась по периметру, взгляд мой упал на картину. Я сняла ее и обнаружила сейф.
— Вот это удача, – пробормотала, доставая ключ из сумки.
Он подошел, провернулся, и я открыла дверцу. В сейфе лежало несколько пачек русских денег и какие-то бумаги. Я вытянула большой белый конверт, открыла его и достала фотографии. Меня бросило в жар: на них были мы с Сережей.
По датам было видно, что все они были сделаны около трех месяцев назад. Был запечатлен целый вечер: мы встретились, пошли в кино, потом кафе, приехали к Сереже домой, и даже было несколько снимков постельных сцен.
Я стояла, сжимая фотографии и ничего не соображая. Если они лежат здесь, в сейфе моего мужа, значит, он знал о том, что я ему изменяю. Причем, знал давно. Фотографии Красовицкого были сделаны примерно в то же время, совпадение или нет?
Женя сам заподозрил и решил меня выследить? Но почему ничего не сказал и не предпринял, когда его подозрения подтвердились?
Положив фотографии на стол, я быстро перебрала остальные бумаги, в них не нашлось ничего интересного. Закрыв сейф и повесив картину на место (предварительно стерев отпечатки), я села в кресло, силясь оценить новую информацию.
Я-то была уверена, что только узнай Женя об измене, как нашему браку наступит конец, причем я останусь без гроша за душой. А он даже намека недал, ничем не проявил себя.
Сунув конверт и ключ в сумку, я покинула офис. Домой гнала на приличной скорости, мало что соображая. Хотела обратиться к Машке за советом, но так и не позвонила.
Рома, только увидев меня, сразу понял, что что-то не так. Он сидел в гостиной и читал книгу. Вообще, у нас с ним сложились странные отношения: мы практически не разговаривали, вместе ели, перекидываясь общими фразами, ездили по делам, если это было нужно, а в целом, проводили время каждый сам по себе.
Наша жизнь чем-то напоминала мою с Женей, и в этом была определенная доля иронии.
— Что случилось? – поинтересовался он, наблюдая, как я упала в кресло, задумчиво кусая губы.
Услышав вопрос, бросила на него взгляд, но не ответила. Он продолжал смотреть вопросительно, и я брякнула, сама не зная, почему:
— Женя знал, что я ему изменяю.
Рома нахмурился.
— Серьезно? А чего ты тогда так переживала?
— Потому что я не знала, что он знает. Я была уверена, что только узнай он, как вышвырнет меня из квартиры.
Отложив книгу, Рома подался вперед, поставив локти на колени.
— Хочешь сказать, отец понял, что ты ему изменяешь, но не предпринял вообще ничего?
— Вот именно.
— А как он узнал?
— Не знаю, но в офисе я нашла мои с Сережей фотографии. Видимо, он нанял детектива.
— Так ты ездила туда за ними?
— Нет. Я обнаружила в шкафу ключ от сейфа и решила, что тот может находиться в офисе. Так и вышло.
Рома задумчиво покусал нижнюю губу.
— Видимо, отец очень любил тебя, раз так поступил, – бросил на меня взгляд.
— Я не знаю, – вздохнула я. – Я уже ничего не понимаю. Твою мать он тоже любил, но ведь бросил ее, узнав об измене, сбежал в другой город.
Рома пристально на меня посмотрел.
— Это он тебе рассказывал?
— В общих чертах.
— Видимо, совсем в общих, – Рома встал, усмехнувшись, и прошел в кухню. Мне его смешок не понравился, и я отправилась следом. Он стоял у окна и курил.
— Почему ты это сказал? – обратилась к нему. Рома бросил на меня взгляд и немного подумал. Повернувшись и опершись на подоконник, заговорил:
— Как ты понимаешь, я подробностей не помню. Отец женился на матери рано, им было по восемнадцать. Он учился в техникуме, она только закончила школу. Поженились из-за беременности, разумеется. Жили сначала с ее родителями, но где-то через год после их женитьбы скончалась отцова мать, и молодая семья перебралась в ее квартиру. После техникума отца забрали в армию, через два года он вернулся, вот тут-то и оказалось, что мать его не дождалась, закрутила роман с каким-то бандитом. Тот жениться, конечно, не спешил, матери бы его бросить да смолчать, но нет, она всю правду отцу рассказала. Он развернулся и ушел, заявил, что больше знать ее не хочет. Через неделю уехал из города, а за день до его отъезда дружок матушкин погиб, кто-то пристрелил его.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Я уставилась на Рому в недоумении.
— Ты что, хочешь сказать, это Женя его убил? – произнесла в обалдении. Рома пожал плечами.
— Я не знаю, но мать была уверена, что он. Поэтому она не хотела, чтобы я общался с отцом. Тот через пару лет дал о себе знать, но она ответила, что никаких прав на сына пусть даже не думает предъявлять. Не знаю, этого ли он хотел, но подчинился и снова пропал. Раз лет в пять звонил, интересовался в общем, как дела. Я к нему, конечно, ничего не испытывал, мать потом сошлась с мужичком, дядей Славой, обычный трудяга, но ее любил и ко мне хорошо относился. Он-то меня и вырастил. Когда мама умерла, я позвонил сообщить, отец позвал к себе. Поначалу хотел отказаться, но потом решил съездить, сам не знаю, зачем.
— Как тебе, наверное, тяжело сейчас, – пробормотала я, вдруг поняв, что за месяц Рома лишился матери и отца.
— Мне сложно об этом судить, – усмехнулся он, – я не успел даже понять, что он мой отец.
— Но ведь он не мог убить любовника твоей матери? – посмотрела я на него, Рома пожал плечами.
— Он воевал, – заметил мне, – а не просто отсиживался в армейской кухне. Был снайпером.
Мы снова встретились взглядами.
— Я не смогу в это поверить, – прошептала я, качая головой.
Убить за измену? Невозможно. Женя такой спокойный, деловитый, даже в чем-то скромный. Он просто не способен лишить человека жизни.
"И тем не менее, он был снайпером", – напомнил внутренний голос.
— Доказать его причастность к делу было невозможно, – продолжил Рома, понимая, какие мысли витают у меня в голове, – так что доподлинно сказать нельзя, он это или просто случайность.
— Случайность, – усмехнулась я, – скорее, возмездие.
— Ты же не веришь в судьбу.
— Вот именно.
Глава 15
Однако судьба верила в меня, наверное, поэтому проверяла на прочность. На следующий день мне позвонил следователь и предложил встретиться после обеда. Место встречи оказалось лояльным со всех сторон: небольшое кафе.
Никулин явно весь день бегал по делам, потому вид имел изможденный, наверняка, был голоден, но ограничился чашкой чая, я взяла кофе, но так и не притронулась к нему.
— У меня возникло несколько вопросов, Елизавета Владимировна, – Алексей Викторович говорил мягко, но взгляд, направленный на меня, был цепок. – Мне бы хотелось больше узнать о вашем приятеле Сергее Онегине. Как давно вы знакомы?
— Около года, – нервно сглотнув, ответила я. Предмет беседы мне уже не нравился.
— Как вы познакомились?
— Он подсел ко мне в кафе, мы разговорились.
— Простите за мой вопрос, но он не хотел от вас большего, нежели просто дружбы?
— Я дала ему понять, что между нами ничего не может быть. Но он настаивал на продолжении знакомства, я не отказала. Со временем мы подружились.
— Вы часто виделись?
— Да, достаточно часто. У нас оказалось много общих интересов, мой муж постоянно пропадал на работе...
— И вы не заинтересовались Онегиным как мужчиной?
— Нет, – немного покраснев, я бросила на Никулина испытующий взгляд.
Знает он о нас с Сережей или играет наудачу, что-то подозревая? Его взгляд мне ни о чем не сказал.
— С Красовицким Даниилом Сергеевичем вы знакомы недавно, но тоже успели подружиться? – поинтересовался Никулин совершенно безэмоционально.
— Точно. Он встречался с моей подругой, через нее и познакомились.
— Они ведь разошлись?
— Да.
— Но у вас, видимо, оказалось и с ним много общих интересов?
— К чему вы клоните? – нахмурилась я.
— Ни к чему, удивляюсь тому, как легко вы сходитесь с мужчинами.