И на другой день, когда прислали цветы. Букетов было много в тот год моего дебюта, но самым красивым оказался с виду простой и элегантный букет с фрезиями и дикими мелкими розами. Перетянутый лиловой лентой, он стоял на самом видном месте и мне казалось, что прекрасный светловолосый Райдэн сумел рассмотреть мою утонченную и серьезную сущность, выбрав такой нетипичный знак внимания. На фоне огромных охапок лилий, пионов и больших чайных роз, что к радости мамы занимали половину гостиной, мой маленький букетик с фрезиями казался бриллиантом среди россыпи янтаря.
Стремительные ухаживания по всем правилам. Совместные прогулки, походы в театр. Райдэн был великолепен, а я безумно влюблена.
До того момента, как не подошёл срок объявлять помолвку. Дальше тянуть было просто неприлично.
Но внезапно в это дело включился отец, до того предоставивший маме все решать самой. Райдэн был приглашён в родительский кабинет, а через пятнадцать минут вылетел оттуда ни с кем не попрощавшись.
Банкрот и игрок.
Список долгов моего кавалера оказался настолько длинным и впечатляющим, что я и не посмела бы заикнуться о свадьбе. А любовь…
Выбежав из дома после разговора с отцом, я спряталась в саду, рыдая под цветущей вишней. Было так больно и горько, что я не чувствовала коварного весеннего холода, наползающего с наступлением темноты. Только когда попыталась встать, ноги вдруг отказались слушаться и едва не подогнулись.
А к утру меня свалила лихорадка. Это были самые мучительные пять дней, проведённые в бреду. Но жар, как ни странно, спалил и все мои чувства к несостоявшемуся жениху, превратив их в горечь. Весь оставшийся сезон я провела дома, ссылаясь на плохое самочувствие. А на другой год заболела мама и о танцах мы больше не думали.
Тряхнув головой, прогоняя горькие воспоминания, я улыбнулась Корице, ждущему у подножия лестницы в мансарду. Да, рыдать надо в подушку и под одеялом, если есть выбор. А пока займёмся делом.
Мы сумели отыскать библиотеку, ещё две небольшие каморки, наподобие той, что была выделена для меня в первую ночь в этом доме. Отыскали ту комнату с зелёным диваном, в где я пряталась, ожидая первой встречи с хозяином дома.
Ещё был полукруглый зал с разбитыми окнами и потертыми креслами, в котором листьев было на порядок больше, чем кажется во всем остальном доме. И только тут возникало чувство полного запустения и какой-то тоски, так что мне было даже неприятно здесь находиться.
Встряхнув пару раз взмокшими ладошками, чтобы как-то убрать неприятное ощущение, я уже собиралась спуститься на первый этаж и поискать подходящий камин там, как в центре полукруглого зала что-то тихо загудело, а в воздухе зажглись сразу сотни искр.
Испугавшись не на шутку, выскочив из комнаты, я высунула из-за двери только кончик носа, наблюдая за тем, что происходило внутри. ** Листья, зелёные и свежие, словно усыпанные искрами, появлялись из ниоткуда, поднимаясь до потолка, а потом вдруг, словно их смыло волной, иссохшей массой резко опали на пол. Когда последние из них опустились и все искры растаяли, в центре зала, облачённая в красное с золотым, стояла самая прекрасная девушка, что мне доводилось видеть. Тонкая и изящная, словно статуэтка, она легко смахнула левой рукой с головы один из листочков и передернула плечами. — Понаставит заслонов, не попасть,— тихо беззлобно проворчало это видение, поправляя шарф, укрывающий правое плечо и руку и идущий наискось к талии. Ткань уходила за спину, будучи как-то слишком сильно затянутой. Фыркнув, словно в нос угодила пыль, девушка осмотрела зал, повернувшись кругом. — Бардак, — тихо резюмировала, вызывая во мне этим какую-то внутреннюю симпатию. Вдоль спины тянулась длинная толстая коса, так богато украшенная бусинами и золотыми цепочками, что голова должна была весить со всем этим великолепием непомерно много. Но это было не самым впечатляющим, на спине, чуть прикрытые тонким шарфом, переливались слюдяные крылья. Ажурные и многоцветные, как у стрекозы, они блестели и рассыпали на пол мелкие искры, едва заметно шевелись. —Ша,— тихо выдохнула я, наконец сообразив, кто пожаловал в поместье. На мой едва слышный выдох девушка резко обернулась, вытянув левую руку с длинными темными когтями. И пусть они были чуть изящнее, чем маникюр хозяина поместья, но все же впечатляли. Испуганная, я отпрянула вбок, понимая, что убежать незамеченной не получится. Весь коридор из зала просматривался как на ладони и вздумай я бежать, это было бы совсем глупо и вовсе не тайно. — Мукеш!— теперь голос изменился. Вместо бархатного и обволакивающего, он вдруг сделался резким и строгим. Ша привыкла командовать и не сомневалась в исполнении собственных приказов. Мягкие, шелестящие шаги раздались совсем рядом, и я вдруг испуганно зажмурилась, не зная чего ожидать. Пусть я и не сделала ничего предосудительного, но само нахождение здесь казалось неправильным. И кто знает, как на это отреагирует Ша, так спокойно явившаяся в дом синеглазого. Вдруг это его страшно ревнивая любовница. Или она просто не переносит на дух людей. — Ой!— я распахнула глаза, все ещё сидя на полу. Кажется, в этом доме мне то и дело суждено падать на попу. Напротив, удивленно моргая, отчего длинные ресницы трепетали, стояла фея. Мне показалось, что она ожидала все что угодно, кроме того, что увидела. — А ты кто?— растерянно спросила девушка-ша, склонившись надо мной и ее тяжелая коса перетекла через первое плечо, с тихим звоном украшений несколько раз качнулась в воздухе. — Хлоя,— нерешительно улыбнулась, стараясь казаться безобидной. — Хлоя? Человек? В доме Нимедасофера?— и без того большие, темно-синие глаза распахнулись ещё больше. Фея распрямилась, с какой-то досадой покачав головой.— Не слишком ли много я успела пропустить? С минуту постояв, притопывая ножкой в расшитых бисером туфлях, фея оглянулась кругом, а затем протянула мне левую руку, весьма решительно сведя брови. — А ну-ка идём. Я ему сейчас устрою. Видя, что я все ещё не решаюсь коснуться ее руки, девушка нетерпеливо пошевелила пальцами и вскинула бровь. Вариантов у меня не оставалось. Злить даже такую, милую с виду, Ша было немного страшно. — Нимедасофер!— Ша крепко ухватила меня за руку и потянула вверх, помогая подняться. Даже сердито хмуря брови, она выглядела просто великолепно. Повернувшись, так и не выпуская моих пальцев из цепкой ладони, девушка быстро двинулась по коридору. Я едва успевала за ней, семеня позади, как каретная собака. — Нимедасофер! Я что, зря сюда явилась?! Мне казалось, что с каждым мгновением Ша становится все более сердитой. Даже крылья, что мне были так хорошо видны сейчас, светились все ярче. Резко затормозив перед дверью кабинета, фея выпустила мои пальцы и решительно толкнула дверь. Та тихо скрипнула, но не поддалась. Ша, несколько раз удивленно моргнув и отступив на шаг, попыталась открыть кабинет ещё раз. — Это как? — совсем растерявшись, девушка повернулась ко мне. Было заметно, что уж такого подвоха она никак не ожидала. — Госпожа? — Мукеш, слегка запыхавшийся и встревоженный, покрытый чем-то переливчатым и блестящим, быстро шёл в нашу сторону. — Вы как тут? Хозяин говорил, что через пару дней явитесь. — Так планировалось, Мукеш,— расправив плечи, медленно и величественно произнесла фея. А затем сощурила свои темно-синие глаза.— Но планы немного поменялись и я, надо признать, несказанно этому рада. Что, Самайн тебя забери, происходит в этом доме?! **
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Разрешите подать вам чаю, — несколько испуганно предложил Мукеш, глядя на гостью.
— Ну уж подай, раз предложил,— медленно кивнула Ша, уперев руку в бедро. — Только поясни, с каких это пор братец запирает кабинет.
— Думаю, это моя вина, — тихо пискнула, не желая подставлять гоблина.
Фея медленно обернулась, сощурив свои великолепные глаза.
– Сомневаюсь, что тебе удастся меня удивить, девушка. Если бы я не знала обитателей этого дома, может, и смогла бы поверить. Но нет, я слишком хорошо осведомлена о то, кто такие Нимедасофер и его верный слуга Мукеш. Где мой чай, гоблин?