В 8 ч. 15 м. Императорский поезд покинул Киев, провожаемый национальным гимном и криками ура.
Утром 28-го приехали в Полтаву. Ясный морозный день. Встреча на улицах опять носила теплый задушевный, простой провинциальный характер. Зимние костюмы дам, полушубки, папахи, малороссийские платки - все было как-то особенно мило. На морозном воздухе, при зимней тишине, особенно весело звучал трезвон колоколов. Только накануне принесли в собор, с крестным ходом, местную святыню Горбаневской Божией Матери и с ней пришло много простого деревенского народа.
С вокзала Государь отправился в собор, где был встречен, не раз упоминавшимся, преосвященным Феофаном, который представил Их Величествам Распутина (долго был его другом, а затем стал заклятым врагом). "Сожалею, что тебе придется видеть отвратительного Ф. ", - телеграфировала в тот день Государю Его супруга. Однако Государь ничем не выказал своего неудовольствия и был милостив с архиепископом, как и со всеми.
Из собора Государь проехал в лазарет, устроенный на средства казаков и крестьян. Там поднесли 10.000 рублей и, говоривший речь малоросс, упомянул, что народ особенно благодарит за запрещение продавать во время войны водку. В лазарете Государь долго говорил с 15-летним красивым мальчуганом, который делал поход с 176 Переволоченским полком, был в боях, был ранен в левую ногу. Государь дал ему медаль за храбрость. Большинство раненых были ранены на Карпатах и многие разрывными пулями. Австрийцы часто употребляли их.
Посетив затем Дворянский госпиталь, Государь проехал в Кадетский корпус, где были собраны все раненые офицеры, находившиеся в Полтаве. Государь говорил с каждым раненым, горячо всех благодарил и желал скорей поправиться. Осмотрев весь Корпус, посмотрев гимнастику кадет, Государь выразил уверенность, что кадеты будут радовать его своим поведением и занятиями.
Из Полтавы Государь поехал в Севастополь. Все дальше и дальше убегали Царские поезда от нашего северного, веселого, белоснежного, зимнего пейзажа и скоро из окон вагонов были видны уже унылые, черные зимой, южные степи.
Туманное утро 16-го октября 1914 года. Седая мгла висит над Севастополем. Тихо кругом. Город спит. Дремлет эскадра, лишь вчера вернувшаяся с моря под командой адмирала Эбергарда. Но не спят на крепостных фортах. В пять часов получено приказание: "ПОЛОЖЕНИЕ No I", по которому форты готовы открыть огонь во всякую минуту. Ждут "Гебена".
В 5 ч. 15 м. с моря раздался тяжелый выстрел, за ним другой, третий, все чаще и чаще - то "Гебен" стрелял по Севастополю. А его сотоварищи в то же утро, но часом раньше обстреляли Одессу, Евпаторию и Новороссийск. "Гебен" бомбардировал Севастополь минут двадцать. Крепость открыла по нем огонь и он ушел. Говорили, что пострадал. Но говорили и то, что он был даже на минном поле, но его почему-то не взорвали. Это почему-то связывали с именем Эбергарда. Ему будто бы кто-то докладывал, просил разрешения, он не позволил. Такие поползли слухи... Говорили и среди офицеров, даже среди матросов. Дошло до Ставки. Назначили дознание, но все затихло. Эбергард оставался на своем посту. Теперь уже в разгар войны второй немецко-турецкий крейсер "Бреслау" 26-го января дал по Ялте сорок выстрелов. И опять заговорили об Эбергарде: Что же он делает?
Среднего роста, худощавый, чистенький и аккуратный, адмирал был педантичен, строг, требователен и джентльмен в полном смысле. Офицеры его любили, но он плавать, по слухам, не любил.
Наши миноносцы и при нем рыскали по Черному морю и то и дело топили у турецких берегов их лайбы. В Ставке, в синематографе, все время показывали, как наши миноносцы работали под турецким местечком Зунгулдак. 28-го января флот вернулся с моря, а 29-го Государь приехал в Севастополь. С местными властями Государя встретил и Морской министр Григорович. Государь посетил флагманский корабль
"Евстафий", крейсер "Кагул", морской госпиталь, осмотрел школу юнгов и произвел смотр молодым солдатам. Погода была дивная, теплая и все казалась в большом порядке.
На следующий день Государь посетил все форты Северной и Южной сторон, осмотрел Романовский институт физических методов лечения, где видел раненых офицеров, посетил Владимирский собор, лазарет Красного Креста и вечером отбыл в Екатеринослав.
Всем виденным в Севастополе Государь остался очень доволен.
31-го января, в субботу, в широкую маслянницу, утром, Государь приехал в Екатеринослав. После приема депутаций, Государь проехал в собор по широкому проспекту, что тянется целых шесть верст от вокзала до центра города. Праздничная толпа, масса учащихся весело приветствовали Государя. То там, то здесь, стоявшие оркестры исполняли гимн.
В соборе архиепископ Агапит, в приветственной речи, отметил особое значение Государевых объездов России во время войны.
- Это Ваш подвиг, Ваше Императорское Величество, - говорил владыка. - Вы трудитесь, наблюдая русскую жизнь и душу православного человека в наши скорбные, но святые дни. Вы лично видите, как Святая Русь, вместе со своим Царем, ничего не жалеет для блага своей родины.
Государь осмотрел три лазарета с ранеными, подвижной госпиталь, осмотрел интересный областной музей Запорожский имени Поля, где объяснения давал профессор Эварницкий, и принял несколько депутаций.
После завтрака с приглашенными Государь отправился на Александровский Южно-Российский завод Акционерного Общества Брянского рельсопрокатного, железоделательного и механического завода.
Завод занимал площадь в несколько квадратных верст, имел до девяти тысяч рабочих, шесть доменных печей и производил до 32 миллионов пудов чугуна в год. Теперь завод работал на войну для Военного, Морского и Путей сообщения министерств.
Встреченный администрацией, Государь пошел в мастерские, при входе в которые, рабочие поднесли хлеб-соль. Завод работал полным ходом. Все рабочие были за станками или при своем деле. В некоторых местах стояли группы ночной смены, пожелавшие, вместо отдыха, видеть Государя.
Государь медленно проходил от одного производства к другому, среди грохота, скрипа и шума машин, лязга железа, свиста вырывавшегося пара. Инженеры делали подробные разъяснения. Государь подходил к отдельным рабочим, расспрашивал о работе, внимательно выслушивал ответы, благодарил и проходил дальше к соседнему рабочему.
У доменных печей ручьем лился расплавленный чугун, направляемый к формам. Государь выслушивал объяснения. На особой площадке рабочий, когда подошел Государь, направил огненный ручей чугуна по нарочно сделанной форме; и, шипя раскаленной массой и сверкая искрами, заблестели слова - "БОЖЕ ЦАРЯ ХРАНИ". Были уже сумерки и это произвело особый эффект. Особенно внимательно отнесся Государь к разъяснениям в том отделе, где шла переработка чугуна в сталь и, особенно для военных надобностей. Государь не скрывал своего удовольствия от всего виденного и слышанного и очень сердечно благодарил администрацию завода и просил передать благодарность рабочим за их усердную работу и за блестящий порядок.
В Екатеринославе различными обществами, организациями, корпорациями и сословиями было поднесено Государю в общей сложности 275.000 рублей и в том числе от лоцманов 500 рублей и от некоего крестьянина Усаченко тоже 500 руб.
Посещение Государем завода, непосредственное общение с рабочими произвели на последних огромное впечатление. Мой подчиненные докладывали мне потом, с каким вниманием устанавливали рабочие с ними порядок, как заботились они, дабы никто из посторонних не проник на завод.
Я, лично, переживший не одну тревожную минуту за десять с лишком лет охраны Государя, был тогда инстинктивно спокоен, хотя Государь был в гуще нескольких тысяч неизвестных нам рабочих. О какой либо опасности для Государя не было и мысли.
Слух о посещении Государем завода широко распространился по губернии. Один из местных патриотов составил о том брошюру и пустил ее в обращение в большом количестве.
Из Екатеринослава Государь направился в Царское Село, куда приехали утром 2-го февраля.
В Царском Селе, во дворце была тяжелая атмосфера. К постоянной болезни Ее Величества прибавилось крайнее переутомление от работы в госпитале, от постоянных забот и волнений. Больная подруга - Вырубова еще больше раздражала своими капризами и претензиями. Здоровье Наследника было также нехорошо. Нога давала себя знать. Целыми неделями мальчик болел и за ним требовался постоянный и очень внимательный уход. В последнем отношении положение было гораздо лучше, чем раньше.
Г. Жильяр, бывший раньше преподавателем, стал теперь гувернером Наследника, а вернее, его воспитателем. Так неожиданно для всех разрешился этот важный педагогический вопрос. Государыня не хотела вводить в семью кого либо из свиты. Для полковника Дрентельна, которого молва намечала в воспитатели, это был большой удар.