было вот так пролежать всё оставшееся время, можно было пройти в библиотеку и вскрыть уже сейфы, а можно было еще раз пойти к Анне и попытаться поговорить. Вот только о чём нам говорить? Вроде бы на сегодня мы всё друг другу сказали, и даже чуть больше.
Я поднялся и стянул мятую одежду, которую просто бросил на пол. Надеюсь, у нас хватает горничных, чтобы подобрали здесь всё и отдали и стирку. Я же прошёл в ванную комнату. Раз у меня есть немного времени, то можно немного поваляться в ванной, благо у меня здесь можно заплывы устраивать. Снежины жили на широкую ногу, например, в доме деда таких бассейнов почти в каждой комнате точно не было. Но, Снежиных понять можно, среди них много водников было, так что такие ванны — это вполне объяснимо.
Я погрузился в горячую воду и закрыл глаза. Она появилась почти сразу, как только я упал в подобие медитации.
— Ты решил для разнообразия принять ванну в одиночестве? — Я вздрогнул и огляделся по сторонам.
Так, это совсем уже не смешно. Потому что я точно знаю, что погрузился в медитацию, тогда почему не оказался в той странной комнате в которой с трудом чувствовал, что стою на полу? Сейчас я продолжал сидеть в ванной, а безликая стояла надо мной, разглядывая с такого вот ракурса. Ладно, хочешь поиграть, давай поиграем.
— Не ревнуй, дорогая. — Я закинул руки за голову, позволяя разглядеть в прозрачной воде своё обнаженное тело.
— Я ревную? — она откинула голову и рассмеялась. — Только ты можешь быть настолько самоуверен, чтобы решить, будто я ревную к смертной.
— Ещё скажи, что я тебе не нравлюсь? — я усмехнулся.
— Зачем? Это очевидно, что вполне даже нравишься, — она отступила на шаг от ванной, в которую, чтобы попасть, нужно было спуститься по выложенным мозаикой ступеням.
— Присоединяйся, — я продолжал смотреть на неё, не убирая рук из-за головы. — Я сегодня на взводе, поэтому договорюсь со своей совестью, если изменю жене. Особенно с тобой. Всё равно я никогда не узнаю, было это во сне или наяву.
— Поверь, когда это произойдет, ты никогда не перепутаешь реальность со сном, — в её голосе прозвучала насмешка.
— Ух ты, уже не «если», а «когда». Интересно, — протянул я задумчиво.
— Ещё как, — безликая сделала короткий жест, и словно раздвоилась.
Одна её более материальная часть осталась стоять в своём балахоне возле ванной, зато вторая, больше похожая на призрачную, сущность шагнула к ступеням. С каждым шагом её одеяние становилось всё прозрачнее, вот только очертания тела плыли перед глазами. Я даже не мог понять она фигуристая или худенькая. Не мог понять, какого цвета у неё волосы, а про глаза я помнил, что они или голубые, или синие, но сейчас не мог разглядеть. Я сглотнул и опустил руки, и в тоже мгновение к моему плечу прижалась вполне материальная упругая грудь, а шею обожгло дыхание.
— Поверь, ты точно не перепутаешь это со сном, — нежные губы коснулись обнаженной кожи. — Расслабься, ты слишком напряжен. — И тут я поднял взгляд. Фигура в балахоне с белой маской вместо лица стояла надо мной, скрестив руки на груди.
— Это уже слишком, — пробормотал я, и протянул руки, чтобы оттолкнуть прижавшееся ко мне тело, от которого у меня сносило крышу, но… мои руки наткнулись на пустоту. — Что за…
— Не выпускай из вида Адреаса, Зелон, — эта сука продолжала упорно называть меня Зелоном. Я смотрел на неё почти с ненавистью. — Он может много бед тебе принести.
Я уже хотел что-то сказать в ответ, но тут теплые губы прижались к моей груди в опасной близости от соска, и я сумел только зашипеть и… очнулся.
Плюхнув в воде руками, я сел прямо.
— Все демоны бездны. Вы, твари! Это уже слишком, — сердце стучало где-то в районе горла. Я повернулся, оперся на бортик и вылез из воды минуя ступени.
Довольно спокойное настроение сейчас колебалось где-то на уровне: «А не пойти ли мне и не убить кого-нибудь»? В добавок ко всему, оказалось, что я развлекался в ванной почти полтора часа. Самое главное, я всё ещё не понял, что же им от меня надо, кроме того, что эти твари развлекаются за мой счет.
Быстро одевшись, я выскочил из дома, всё ещё пребывая в раздрае, и поехал к дому деда, чтобы забрать бывшую Ведьму и поехать ловить некроманта.
Марго ждала меня возле ворот.
— Однако. — Я осмотрел её с ног до головы. На этот раз она изменила себе, и вместо огромных каблуков, на ногах у неё были надеты весьма практичные высокие ботинки на толстой подошве. А в брюках я Марго вообще впервые видел.
— Что? — она повернулась ко мне, когда устроилась рядом на пассажирском сиденье.
— Да вот думаю, ты меня к дому пускать не хочешь, что ли? То вылезаешь из машины у ворот и говоришь, что хочешь прогуляться, то встречаешь не в холле, а вне дома…
— Костя, не нервируй меня, — тут только я заметил, что она напряжена, как сжатая пружина. — Поехали. Кладбище на Садовой.
— Понял, — я кивнул и вывернул руль. — Ты изменила своим привычкам одеваться весьма фривольно, оправляясь на опасную работу?
— Меня попросил Виталий. Сказал, что не хочет половину отпущенного ему времени навещать меня в больнице, где мне будут сломанные ноги лечить. — Почти через минуту молчания ответила Марго.
— И ты послушалась этого, в общем-то, разумного совета, — протянул я.
— Конечно. Не просил же он у меня ничего сверхъестественного, — Марго пожала плечами. — И мне не сложно, и Виталию приятно.
В ответ я сильнее нажал на газ. Успокойся, Костик, если вы сейчас разобьетесь, никому от этого лучше не станет. Марго на мои телодвижения никак не отреагировала. Но, скорее всего, потому, что сама любила погонять, и не увидела ничего особенного, в том, что до пресловутого кладбища мы долетели за пятнадцать минут. Благо улицы ночью были практически пустыми, и нам практически не встречались другие машины.
Когда мы вышли из салона на улицу, снова начался дождь. Правда не такой сильный, как днем во время похорон, а мелкий и нудный. Пока мы бродили по кладбищу, я не то чтобы промок, но волосы определенно стали влажными, хотя до этого вполне просохли после ванны.
— И что, будем всю ночь караулить? — спросил я Марго. — Когда этот деятель любит появляться?
— Не знаю, если судить по тому разу, когда его сторож вспугнул, то вот-вот должен подойти, если, конечно, не изменил время визита. — Марго сунула руки в карманы куртки и огляделась по сторонам.
На этом кладбище не было ни одного фонаря, даже на входе. Просто идеальное место для проведения темных, в прямом смысле этого слова, делишек.
— Чей склеп? — мы как раз стояли возле весьма основательного сооружения, не лишенного архитектурной изысканности. Одна горгулья на крыше чего стоит.
— Какой-то богатой семьи, — Марго посмотрела на горгулью и поежилась. — Это не фамильный склеп клана, я проверяла. Чтобы на лича не наткнуться ненароком.
— На нём может стоять какая-нибудь магическая зашита? — я внимательно осмотрел массивную дверь и простой, примитивный замок. Как-то они не вязались друг с другом.
— Скорее всего, она и стоит, — Марго снова поежилась. — А вообще, смотря что туда засунули, кроме покойников. Хотя, сейчас не принято ценности вместе с умершим замуровывать. Но, всякое случается.
— Это точно, случается в жизни всякое. — Я глянул на горгулью. — Он сюда придёт. — Сказал довольно уверенно.
— Почему ты так в этом уверен? — Марго усмехнулась.
— Потому что в склепе сухо и нет дождя. Одно удовольствие работать или экспериментировать в подобных условиях, особенно, когда за дверью дождь идет. Так что будет разумным шагом подождать его именно здесь.
— Поверю тебе на слово, но, пожалуй, вон за той березкой постаю. Что-то мне не по себе, да и горгулья какая-то слишком мерзкая. — Марго развернулась и быстро отошла от склепа, фактически перекрыв некроманту дорогу к бегству, если он всё-таки появится, и попробует сбежать.
Я же подпрыгнул, уцепился за край крыши склепа, подтянулся и влез на крышу. Вблизи горгулья оказалась ещё более зловещей, чем казалась, когда я смотрел на неё снизу. Но я пересилил себя, и сел рядом с каменным изваянием, приготовившись ждать нашего красавца.
Ждать пришлось недолго. Я еще не успел проклясть этого Ершова до десятого коленья, остановившись на четвертом, как он появился. Видимость была почти на нуле, поэтому я заметил его, когда он подошёл к склепу и достал отмычку.
Увидев меня, парень призвал дар и уже напрягся, чтобы попробовать сбежать, но я остановил его, обрисовав перспективы. Видно было,