В Москве А. Н. Голицын пользовался громадной библиотекой графа Бутурлина; тогда-то, вероятно, он и стал вольтерьянцем. Вызванный в Петербург немедленно после воцарения Александра Павловича, князь А. Н. Голицын был назначен сначала обер-прокурором I департамента Сената, а затем, в 1805 году, – обер-прокурором Священного синода. После некоторых отговорок он принял последнее назначение, но выговорил себе право лично докладывать государю о синодальных делах, чего прежде не бывало.
Вступив в должность, Голицын постарался основательно ознакомиться с церковными делами и вопросами; впервые в своей жизни он стал читать Новый Завет и под предлогом должностных занятий начал уклоняться oт удовольствий и развлечений, которым раньше предавался со страстью. В 1810 году князь Голицын, при сохранении прежней должности, стал членом Государственного совета (позже, в течение 1839–1841 годов он был председателем общих собраний) и главноуправляющим делами иностранных исповеданий, а в 1816 году – и министром народного просвещения. В 1817 году все подчиненные ему ведомства были объединены во вновь учрежденное Министерство духовных дел и народного просвещения, и он же возглавил это министерство.
По примеру самого императора Голицын стал мистиком и пиетистом; его министерство сделалось ареною деятельности Руничей и Магницких. Деятельности Российского библейского общества, президентом которого он был с самого его возникновения, князь Голицын сообщил мистический характер. Веротерпимость его выражалась лишь в том, что он не находил нужным подавлять неправославные христианские церкви в интересах православной. Так, он провел несколько законов, которые защищали в Остзейском крае протестантскую церковь, запрещали присоединение к православию тех лютеран, которые изъявляли такое желание лишь с целью уклониться от конфирмации, которыми разрешалось крестить подкидываемых младенцев по евангелическому обряду и т. п. К черному духовенству Голицын не имел расположения, к раскольникам относился безразлично. При нем всякое свободное проявление умственной жизни общества, всякий протест против мистицизма подавлялся с неумолимой суровостью, чему Голицын способствовал всеми средствами, как главный начальник цензуры.
Об улучшениях и нововведениях в области народного просвещения при Голицыне говорить не приходится. Правда, при нем были открыты Ришельевский лицей в Одессе и университет в Петербурге, но последний стал жертвой обскурантизма Рунича, а в Казанском университете хозяйничал Магницкий.
Как пиетист, полагавший, что все науки должны быть заменены чтением Священного Писания, Голицын обратил внимание на распространение грамотности в народе, старался открывать народные училища и заботился о введении в России бывшего тогда в ходу ланкастерского метода обучения.
Внимания заслуживает филантропическая деятельность А. Н. Голицына. С 1817 года он был президентом Человеколюбивого общества и содействовал устройству при этом обществе медико-филантропического отделения. При его же участии и содействии образовалось Попечительное о тюрьмах общество с его многочисленными разветвлениями, а также получило развитие попечительство о бедных и приют для неизлечимо больных. Когда в 1823 году случился в Белоруссии голод, князь Голицын обратился с воззванием к общественной благотворительности. Он был известен и как частный благотворитель, охотно помогавший неимущим. В светском обществе на него смотрели как на человека благочестивого, почти святого; к нему подводили детей, и он их благословлял, возложив им на голову руки. Но его мистицизм восстановил против него высшее православное духовенство. В итоге, желая нейтрализовать влияние министра на императора, А. А. Аракчеев организовал против него интригу с участием митрополита Серафима и архимандрита Фотия, которые убедили Александра I, что управление Голицына пагубно для церкви и государства. И в мае 1824 года недруги князя торжествовали: А. Н. Голицыну пришлось выйти в отставку по обоим ведомствам. Правда, за Голицыным осталось звание главноначальствующего над почтовым департаментом вопреки всем настояниям Фотия. Последнюю должность он занимал и при Николае I, ценившем в Голицыне «вернейшего друга своего семейства».
Император Александр I никогда не лишал князя Голицына личной дружбы, он даже посвятил его в тайну отречения от престола великого князя Константина Павловича. С воцарением Николая Павловича А. Н. Голицын нисколько не утратил своего прежнего положения. Он был осыпан милостями, назначен канцлером российских орденов (1830). Когда император и императрица уезжали из Петербурга, то попечение о своем семействе они передавали Голицыну. Он довольствовался относительно скромной должностью главноначальствующего над почтовым департаментом, дававшей ему право присутствовать в комитете министров. С 1839 по 1841 год он председательствовал в общих собраниях Государственного совета, членом которого состоял с 1810 года.
В 1843 году Александр Николаевич из-за ухудшения зрения оставил столицу и удалился в Крым, где и умер в своем имении Гаспра (здесь Лев Толстой позднее напишет повесть «Хаджи-Мурат»).
Голицын всю жизнь оставался холостяком, он был известен своей нетрадиционной сексуальной ориентацией. Н. М. Языков в письме 1824 года приводит анекдот, «будто бы государь призывал к себе известного содомита Бантыш-Каменского и приказал ему составить список всех ему знакомых по сей части». Бантыш-Каменский представил императору такой список, «начав оный министром просвещения, потом стоял канцлер и так далее». После этого он имел «аудиенцию у государя и удостоверил его клятвенно в истине своего донесения».
Подразумевая гомосексуальность Голицына, молодой Пушкин высмеял его в эпиграмме такого содержания:
Вот Хвостовой покровитель,Вот холопская душа,Просвещения губитель,Покровитель Бантыша!Напирайте, бога ради,На него со всех сторон!Не попробовать ли сзади?Там всего слабее он.
Знаменитый мемуарист и сам гомосексуалист Ф. Ф. Вигель в своих широко известных и популярных в XIX веке «Записках» высказывается о Голицыне и вовсе уничижительно: «Не краснея, нельзя говорить об нем, более ничего не скажу: его глупостию, его низостию и пороками не стану пачкать сих страниц». Впрочем, Вигель был необычайно желчен и пристрастен в своих оценках, так что его слова скорее характеризуют его личное отношение к Голицыну, далекое от объективности.
Князь А. Н. Голицын составил для императрицы Елизаветы Алексеевны «Мнение о разности между Восточной и Западной церковью, с историей разделения их», которое было напечатано только в 1870 году.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});