Дух «моно-но аварэ» лучше, чем где-либо, выражен в хэйанских моногатари, и прежде всего в «Повести о Гэндзи».
Стр. 48Произведение Мурасаки традиционно противопоставляют «Запискам у изголовья» Сэй Сёнагон, считая, что первое является воплощением красоты «моно-но аварэ», а второе — воплощением яркой и броской, обращающей внимание на изощренность внешних связей красоты «окаси». Действительно, автор «Записок» видела и описывала предметы ярко освещенными, а в произведении Мурасаки мир словно окутан дымкой, сквозь которую неясно проступают очертания предметов, человеческие лица.
«Автор «Повести о Гэндзи», — писал Мотоори Норинага, — сама глубоко проникшая в «сокровенную красоту» (моно-но аварэ) этого мира, вглядывалась, вслушивалась во все, что происходит вокруг, наблюдала за действиями добрых и злых людей, и проницательный взор ее улавливал их сокровенные помышления. Множество разных мыслей рождалось при этом в ее голове, и, движимая потребностью передать их кому-то, она вкладывала эти мысли в речи и думы своих героев, так чтобы читатели видели, что есть добро, а что — зло. Она сумела передать людям свое знание о «сокровенной красоте» этого мира, заставив их почувствовать то, что чувствовала сама».
В наши дни в Японии ни одно произведение не привлекает к себе столь пристального внимания исследователей, как «Повесть о Гэндзи». Диапазон имеющихся работ необычайно широк — от комментаторской литературы, традиции которой закладывались еще в конце XII в., до сложнейших современных исследований, рассматривающих «Повесть» с самых разных точек зрения — этнографической, эстетической, исторической, текстологической. Публикуются специальные словари и справочники, альбомы и таблицы. Проводятся дискуссии по разным вопросам, связанным со структурой «Повести», с историей ее написания.
Многие писатели современности снова и снова обращаются к этому удивительному произведению, находя в нем неисчерпаемые запасы прекрасного, открывая все новые и новые глубины. «С тех пор как появилось оно на свет, — говорил известный японский писатель нашего века Кавабата Ясунари, — японская литература все время тяготела к нему. Все виды искусства, начиная от прикладного и кончая искусством планировки садов, о поэзии и говорить нечего, находили в «Гэндзи» источник красоты».
«Повесть о Гэндзи» неоднократно переводилась на современный японский язык. Впервые ее перевела в самом начале нашего века известная поэтесса Ёсано Акико. С тех пор многие ученые и писатели пробовали в этом свои силы. Наиболее удачным признан перевод, сделанный выдающимся писателем нашего века Танидзаки Дзюнъитиро, который переводил «Повесть о Гэндзи» трижды (последний вариант издан в 1964 г.).
В конце XIX в. была предпринята первая попытка познакомить с «Повестью о Гэндзи» западный мир. В Лондоне вышел английский перевод глав «Павильон Павлоний» — «Сопоставление картин», выполненный Суэмацу Кэнтё.
Стр. 49Однако настоящая мировая известность пришла к «Повести» лишь в 30-е годы нашего века, после того как был опубликован полный ее перевод на английский язык, сделанный крупнейшим английским востоковедом Артуром Уэйли.
В 1966 г. в список замечательных людей мира (составленный ЮНЕСКО) было внесено первое японское имя — Мурасаки Сикибу.
Были сделаны переводы «Повести» на французский и немецкий языки (с английского перевода Уэйли). В 1978 г. вышел новый английский перевод «Повести о Гэндзи», выполненный английским ученым Э. Сайденстиккером, а чуть позже — новый французский перевод Р. Сифферта.
«Герои «Гэндзи» — живые люди, и отсюда его вечная молодость и неизменный успех, — говорит о произведении Мурасаки один из ведущих современных американских исследователей японской литературы, Дональд Кин. — Время и образ жизни, конечно, отличаются, но они понятны американцам XX века. Не случайно несколько колледжей в Нью-Йорке включили «Гэндзи-моногатари» в курс литературы XX века… Я даже думаю, что психологически американцам XX века ближе «Гэндзи», чем европейская литература XIX века».
В России «Повесть о Гэндзи» стала известна в 20-е годы, после того как Н. И. Конрад перевел несколько глав на русский язык, одновременно посвятив ряд статей проблемам хэйанской культуры вообще и шедевру Мурасаки в частности (см.: Конрад Н. И. Очерки японской литературы. М., 1973). В 1981 г. вышла в свет монография И. А. Ворониной «Классический японский роман» — первое фундаментальное исследование «Повести о Гэндзи».
Настоящее издание представляет собой первый полный перевод «Повести о Гэндзи» на русский язык. Перевод выполнен с текста, опубликованного издательством «Иванами» в серии «Японская классическая литература» («Нихонкотэн бунгаку тайкэй»), т. 14–18 (Токио, 1975).
Т. Соколова-Делюсина
АДМИНИСТРАТИВНОЕ ДЕЛЕНИЕ ЯПОНИИ В ЭПОХУ ХЭЙАН
Стр. 50ОКРЕСТНОСТИ СТОЛИЦЫ ХЭЙАН
Стр. 51СТОЛИЦА ХЭЙАН
Стр. 52ИМПЕРАТОРСКИЙ ДВОРЦОВЫЙ КОМПЛЕКС
Стр. 53Ампукудэн (дворец Спокойного счастья) — здание близ главных внутренних ворот Сёмэймон в западной части дворцового комплекса. Здесь помещались придворные лекари.
Анкимон (ворота Спокойной радости) — внутренние ворота северо-восточного дворцового комплекса.
Бутокумон (ворота Доблестной добродетели) — внутренние западные ворота дворцового комплекса.
Гёкася (покои Застывших цветов) — находятся в северо-западной части дворцового комплекса. Обычно там жили придворные дамы. У входа росли красная и белая сливы, поэтому иначе это здание называли Умэцубо — Сливовый павильон.
Гиёдэн (дворец Благодатного света) — расположен с восточной стороны от дворца Сисиндэн (главного здания дворцового комплекса).
Стр. 54В Гиёдэн хранились фамильные ценности императорского семейства, там же проходили обсуждения важных государственных дел. Дворец Гиёдэн соединялся галереей с северной частью дворца Сюнкёдэн. Галерея носила название Сакон-но дзин (Левая караульня), там помещались воины из Левой личной императорской охраны.
Гэнкимон (ворота Таинственного блеска) — северные внутренние ворота дворцового комплекса.
Дзёгандэн (дворец Созерцания истинной чистоты) — находится в северной части дворцового комплекса. Его занимали чиновники, ведавшие делами женских покоев дворца. Там же находились покои Высочайшего ларца (Микусигэдоно), где шились и хранились наряды для императорского семейства.
Дзёкёдэн (дворец Одаривающий ароматами) — здание, расположенное в центре дворцового комплекса, севернее Дзидзюдэн. Здесь устраивались пиршества, проводились поэтические турниры и музицирования.
Дзёнэйдэн (дворец Извечного покоя) — находится в северной части дворцового комплекса. В Дзёнэйдэн жили императрицы и наложницы высших рангов. Как правило, именно там устраивались танцы «пяти танцовщиц» («госэти»), поэтому дворец называли также дворцом Пяти танцовщиц — Госэтидэн.
Дзидзюдэн (дворец Добродетельной старости) — здание в центральной части дворцового комплекса, севернее Сисиндэн. Сначала в этом дворце жил сам император, позже, когда местом постоянного пребывания высочайшей особы стал дворец Сэйрёдэн, здесь стали устраивать торжественные пиршества, проводить соревнования по сумо, игры в мяч и пр.
Иммэймон (ворота Сокрытого света) — внутренние дворцовые ворота. Находятся с западной стороны комплекса.
Каёмон (ворота Радостного света) — внутренние дворцовые ворота. Находятся с восточной стороны комплекса, недалеко от покоев Сёёся.
Кёсёдэн (Архивный дворец) — находится с западной стороны от Сисиндэн, напротив Гиёдэн. Здесь размещался Императорский архив — Курододокоро. В юго-западной части дворца располагались мастерские (цукумодокоро), где изготовлялась утварь для высочайшего семейства.
Кианмон (ворота Увенчанного покоя) — внутренние северо-западные ворота дворцового комплекса.
Кокидэн (дворец Щедрых наград) — находится в северо-западной части дворцового комплекса, непосредственно за Дзёкёдэн. Как правило, в Кокидэн жили самые влиятельные наложницы.
Корёдэн (дворец Грядущей прохлады) — расположен к западу от Сэйрёдэн. Обычно здесь жили наложницы высших рангов.
Рёкидэн (дворец. Узорчатых шелков) — расположен к северо-востоку от Сисиндэн. В Рёкидэн хранилась утварь и одеяния для синтоистских ритуалов.