– Позаботься о моем ребенке... – прошептала она, обращаясь к Богу, которого всегда боялась. На этот раз она молилась, чтобы он ее услышал.
Глава 6
За две недели Эндрю полностью привык к своей новой жизни в интернате, а Дафна чувствовала себя так, словно прожила в уютном городке в Новой Англии всю жизнь. Домик, который миссис Куртис помогла ей найти, был теплым, в нем была замечательная маленькая деревенская кухня с кирпичной печью для выпекания хлеба, маленькая гостиная со старым диваном и глубокими уютными креслами, был также камин и сверкающие медные горшки с растениями, а в спальне – кровать с пологом, покрытая ярким стеганым одеялом. Именно там Дафна проводила большую часть времени, читая книги и ведя дневник. Она начала его вести, когда была беременна Эндрю, в нем были записи о ее жизни, о том, что она думала и чувствовала, небольшие очерки о том, что значила для нее жизнь. Она всегда думала, что однажды, когда Эндрю подрастет, она покажет ему свои записи. А пока она в них изливала свою душу в долгие, одинокие ночи, как те, в Нью-Гемпшире. Дни стояли яркие, солнечные, и она совершала длительные прогулки по лесным тропам и вдоль ручьев, думая об Эндрю и глядя на заснеженные вершины гор. Это был совершенно иной мир, не похожий на Нью-Йорк. Тут были конюшни, коровы на пастбищах, холмы и луга, где она могла гулять, не встретив ни души, что ей очень нравилось. Она только хотела бы делиться этим с Эндрю. Все последние годы он был ее единственным спутником. И каждые несколько дней она отправлялась в школу, чтобы его повидать. Ей к этому было очень трудно привыкнуть. На протяжении четырех лет ее жизнь сосредоточивалась вокруг него, а теперь вдруг он ушел, и порой пустота буквально одолевала ее. Она все чаще думала о Джеффе и Эми, которой теперь было бы восемь лет, и, когда Дафна видела девочек такого возраста, она отворачивалась с глазами, полными слез. Дафна убеждала себя, что потеря Эндрю не была так трагична. Он был жив, счастлив и занят делом, и она поступила правильно. Но снова и снова приезжала в школу и сидела на скамейке в парке с миссис Куртис, наблюдая, как он играл и учился объясняться при помощи жестов. Дафна тоже обучалась языку жестов, чтобы лучше с ним общаться.
– Я знаю, как вам трудно, миссис Филдс. Детям привыкнуть легче, чем их родителям. Для малышей это своего рода освобождение. Здесь они наконец свободны от мира, который их не принимал.
– Но он их когда-нибудь примет?
– Да. – В голосе директрисы была полная убежденность. – Обязательно. Эндрю всегда будет не таким, как все. Но при правильном обучении для него практически не будет преград. – Она мягко улыбнулась Дафне. – Наступит день, когда он будет вам благодарен.
«А как же я? – захотела ее спросить Дафна. – Что теперь будет со мной? Что я буду делать без него?» Пожилая дама словно прочла ее мысли:
– Вы подумали, что будете делать по возвращении в Нью-Йорк?
Для одинокой женщины отсутствие сына создало бы ужасный вакуум, к тому же миссис Куртис уже было известно, что Дафна не работает, с тех пор как забеременела почти пять лет назад. По крайней мере у большинства родителей есть супруг, другие дети, работа, дела, которые компенсируют отсутствие этих особых детей. Но ясно было, что у Дафны этого нет.
– Вы снова вернетесь на прежнюю работу?
– Не знаю... – медленно произнесла Дафна, глядя на холмы.
Как ей будет одиноко без сына. Сейчас боль была чуть ли не больше, чем когда она его впервые привезла сюда. Реальность отрыва от сына она осознала окончательно. Ее жизнь уже никогда не будет такой же... никогда...
– Я не знаю. – Она отвела глаза от холмов и посмотрела на миссис Куртис. – Прошло столько времени. Не знаю даже, возьмут ли они меня. – Она улыбнулась, и в ее глазах отразилось течение времени. Годы преподали ей болезненный урок.
– Вы не думали о том, чтобы поделиться с другими тем, чему научились с Эндрю?
– Как? – Дафна удивленно взглянула на нее. Эта мысль не приходила ей в голову.
– По этой теме не хватает хороших книг. Вы упомянули, что в колледже изучали журналистику и работали в «Коллинз». Почему бы не написать книгу или серию статей? Подумайте над тем, как это могло бы помочь вам, когда вы впервые узнали о глухоте Эндрю.
Дафна помнила ужасное чувство одиночества от того, что никто не способен разделить с ней ее несчастье.
– Это мысль. – Она медленно кивнула, наблюдая, как Эндрю обнимал маленькую девочку, а потом погнался за большим красным мячом через всю игровую площадку.
– Может, вы как раз созданы для этого.
Но единственное, что она сейчас писала ночь за ночью, был ее дневник. У нее теперь появилось много свободного времени, и ночью она не чувствовала той усталости, которая преследовала ее, с тех пор как родился Эндрю. Он был, как любой другой ребенок, постоянно занят, но ему необходимо было уделять даже больше внимания, чем остальным, чтобы уберечь его от опасностей, к тому же приходилось все время сталкиваться сего огорчениями из-за невозможности общаться с другими детьми.
Закрыв ночью свой дневник, она лежала в темноте и снова обдумывала предложение миссис Куртис.Идея была неплохой, но все же Дафна не хотела писать об Эндрю. Это казалось ей нарушением его прав как личности, и она не чувствовала себя готовой делиться с ним собственными страхами и болью. Все это было слишком свежо именно потому, что Джефф к Эми погибли уже давно. Она об этом тоже никогда не писала. И все же знала, что все это упрятано внутрь и ждет выхода наружу, равно как и ощущения, которых она не испытывала годами: того, что она все еще молода, что она женщина. На протяжении последних четырех лет единственным близким человеком был для нее сын. В ее жизни не было ни одного мужчины и очень мало друзей. У нее не хватало на них времени. Она не хотела сочувствия. А встречаться с другим мужчиной – это казалось ей изменой Джеффри и всему тому, что их объединяло. Вместо этого она заглушила все свои чувства, закрыла все двери и из года в год жила одной только заботой об Эндрю. Но теперь этой причины больше не оставалось. Он будет жить в школе, а она одна в их квартире. Это отбивало у Дафны всякое желание возвращаться в Нью-Йорк. Ей хотелось спрятаться в домике в Нью-Гемпшире навсегда.
По утрам она совершала дальние прогулки и однажды по обыкновению зашла в маленькую «Австрийскую гостиницу» позавтракать. Супруги-владельцы очень подходили друг другу: оба полные и добрые. Хозяйка всегда справлялась о сыне Дафны. Она знала от миссис Куртис, зачем Дафна сюда приехала. Как в любом маленьком провинциальном городке, так и тут люди знали, кто местный, а кто приезжий, почему приехал и когда уедет. Такие люди, как Дафна, не были здесь редкостью, другие родители тоже приезжали навестить своих детей. Большинство останавливались в гостинице, меньшая же часть поступала так, как Дафна, и, как правило, летом. Они снимали коттеджи и небольшие дома, привозили с собой остальных детей и обычно устраивали из этого семейное торжество. Но миссис Обермайер поняла, что Дафна не такая, как все. В этой миниатюрной, хрупкой женщине была какая-то молчаливая отрешенность. Только заглянув ей в глаза, можно было видеть, что она гораздо мудрее своих двадцати восьми лет и что жизнь не всегда была с ней ласкова.