Ткачев! — потрепав по волосам, вернула подколку.
А вот и Эмин Самедов — азербайджанец из Акифьева тейпа, по совместительству — студент «Гнесинки» по классу вокала. Мне незнаком, но сколько музыкально образованных людей бесследно смывается ветрами Истории? Бахнул выданные ему во время исторической «встречи на рынке» «Черные глаза», зал принял нормально — продукт «дружбонародный», лезгинкосодержащий, худсоветы такое «подмахивают» почти не глядя. Кроме того — «слова Ткачева, музыка Ткачева», что нынче приравнивается к ГОСТу и автоматически выпускается в инфополе. Принц я или где?
Концерт закончился, и мы поторопились на выход — Роберт рядом, чую спиной эпиграммный прицел! Увы:
— Сергей Ткачев!
— Не надо меня эпиграммами прикладывать! — обернувшись, жалобно попросил я. — Вы взрослый, а я маленький, это нечестно!
Рождественский радостно заржал, протянул мне руку, я пожал, и он ответил:
— Запугали тебя, да?
— Не конкретно вами, а, так сказать, коллективным врагом, — улыбнулся я и подстраховался. — У меня некоторые тексты — подражание вам, Роберт Иванович. Не обижаетесь?
— Заметил! — широко улыбнулся он. — Не на что обижаться — вы же нам на смену придете, учись и переосмысляй на здоровье! — потрепал меня по волосам.
Неприятно — мужик же, но нормально — он же от чистого (с виду) сердца.
— А чего ты эпиграмм боишься? — ехидно улыбнулся он. — Не умеешь?
— Обычные стихи — скучно, — стер я с его лица ухмылку. — Недопесни, — развел здоровой рукой. — А эпиграммы вообще чисто обезьянье перекидывание фекалиями, но на типа-изящном уровне. Извините, на такую чушь Слово переводить правильным не считаю.
Роберт старательно запихал поглубже созданное мной впечатление зазнавшегося творческого мальчика на максималках, скомкано попрощался и свалил.
— Теперь он всем расскажет, какой ты грубый и зазвездившийся, — заметила веселящаяся от моего перформанса Вилка, когда мы наконец-то вышли под теплое полуденное солнышко.
— И хорошо, чем меньше коллег по цехам ко мне лезет, тем лучше — зачем они мне? Ах, небожители! — сымитировал щенячье обожание. — Уверен, у них много потешных баек есть — вплоть до пресловутых массовых оргий, но ребенку-то кто такое рассказывать будет? А про это ихнее «твАрчество» мне не интересно. А по работе нам пока никто не отказал и вряд ли откажет — лишним производственным мощностям кто не рад будет?
— Самый противный пионер в СССР! — ласково стебанула меня Вилка, и мы поехали к «репточке», где на другом конце коридора выделили закуток для «Ласкового мая», будем знакомиться.
В отличие от прошлого, этот состав — полностью «оригинальный», из незнакомых мне по послезнанию участников. Ребята — замечательные, играть умеют, мордахи — радостные (потому что Родина на важное задание направила — песни петь), а у вокалиста канонично-Шатуновский тембр голоса. Мечта всех Советских дам рождается прямо здесь!
Послушал про «Белые розы» и «Седую ночь», выдал хорошей бабушке-худруку «добро» на освоение остального репертуара (сразу на «гигант», а чего нам?), и мы отправились домой, чтобы прибыть к вечернему «Времени».
Программа вышла на загляденье, и на три четверти состояла из последствий нашей с Вилкой маленькой поездки: МВД пашет не разгибаясь, продолжая добавлять в «Глухое дело» (документальный фильм с таким названием уже разрабатывается, и им очень сложно — про Сережу Ткачева упоминать строжайше запрещено) новых фигурантов. На данный момент — тридцать два человека. Страшного словосочетания «ОПГ» так и не прозвучало, а в Одессе новый градоправитель — Бутенко Леонид Яковлевич. Ничего о нем не знаю — всех функционеров СССР не перегуглишь.
Послом работать товарища Неизвестного не отправили, сидит в СИЗО рекордный взяточник, ждет суда с последующим расстрелом. А что поделать? Не носи бакшиш государевым людям, вон, в уголовном кодексе так и написано. Тоже сорт естественного отбора, так с меня какой спрос?
А самое важное — начиная с этого выпуска все новостные передачи будут сопровождаться сурдопереводом, а в МГУ, на базе факультета иностранных языков, с осени начнет работу кафедра сурдоперевода — обратила наконец-то власть внимание на особо тихий кусок податного населения. Проверки «глухонемых» УПК продолжаются, и, похоже, вычистят там вообще всё — больно уж много энтузиазма на лице горящего глазами Щелокова — это ж какой цинизм, на инвалидах наживаются. Как минимум глава Всесоюзного общества глухонемых должность благополучно просрал — в его конторе нашли немало писем от курируемых им инвалидов с жалобами на беспредел. Проигнорировал ради бриллиантов в бачке унитаза — обыск показывали. Тоже в СИЗО теперь, бедолага.
Про повышение стипендий и зарплат работникам УПК (вообще всех, не только глухим по восемьдесят платят) — ни слова, но это и понятно, это тебе не цеховиков щемить, а целый бюджет перекраивать — откуда-то же надо денег перенаправить, пусть даже напечатанных и с маленькой покупательной способностью.
— Убирать? — спросила сидящая за столом Вилка, показав мне изрядно распухшую папку с «Глухим делом».
— Еще чего! — заржал я. — У нас же как? Показательная порка, потом полгодика тишины, и требуется новая показательная порка. Нет уж, заводи еще папку: «Глухое дело: часть два».
— Хорошо, — улыбнулась Виталина, и с видимым удовольствием на мордашке вывела название. — Будем ждать.
— Вот бы справить мне костюм себе из Ста-ли-на… — затянул я. — Из мистического тела крепче стали. На! — Вилка хохотнула, я поднялся с дивана и начал комично приплясывать. — На сапоги и галифе, да в белом кителе, и летать бы в нем быстрее истребителя!
Переждав смех, погрустнел:
— Все херово, поменялось все местами — на! Откровенно не хватает людям Сталина. И недаром в каждом доме и подъезде, все мечтают о реванше и возмездии! [ https://www.youtube.com/watch?v=lWoVDnqg3Uo&ab_channel=%D0%9C%D0%B8%D1%85%D0%B0%D0%B8%D0%BB%D0%95%D0%BB%D0%B8%D0%B7%D0%B0%D1%80%D0%BE%D0%B2-Topic ]
Дальше петь мы не будем, результат достигнут, девушке по-прежнему весело. Виталина с улыбкой похлопала, я поклонился и уселся обратно. Она положила подбородок на руки и умиленно улыбнулась:
— А я сначала и вправду считала тебя озабоченным, слегка противным малолеткой.
— Имеешь полное право! — фыркнул я, внутренне поблагодарив за «слегка». — Но первое впечатление сломано, верно?
— Верно! — кивнула она, супер мило зажмурилась и мечтательно протянула. — Ты — такой один, пионер Ткачев!
Глава 7
Сразу после проведенного в ничегонеделании первого этапа майских праздников (насыпают меньше, чем в мое время), за окном стало шумно, но этому шуму я был рад — прибыли рабочие, и первым делом принялись осушать пруд и выкорчевывать не предусмотренные планом