Читать интересную книгу Газета Завтра 847 (6 2010) - Газета Завтра

1

__ НАСЛЕДИЕ ПОЭТА

17-18 февраля 2010 г. Литературный институт им. А. М. Горького совместно с Институтом мировой литературы РАН, Бюро пропаганды СП России проводит Четвертую научно-практическую конференцию, посвященную творческому наследию крупнейшего русского поэта рубежа XX и XXI веков.

     Основной целью конференции является освоение уникального по своей значительности и художественному уровню творческого наследия поэта Юрия Поликарповича Кузнецова, которое до сих пор неоправданно мало известно широкому кругу читателей и требует углублённого и внимательного изучения литературной наукой для последующего издания и комментирования. Привлечение внимания к творчеству и личности русского поэта такого масштаба является делом чести для нашей страны и делом жизни для судьбы отечественной литературы и культуры.

     Основные темы работы конференции:

     "Художественно-философские представления Ю. П. Кузнецова о бытии, о взаимоотношении литературы (поэзии) и реальности, о призвании поэта";

     "Место Ю. П. Кузнецова в кругу его современников и в русской и мировой поэтической традиции";

     "Образный строй поэзии Ю. П. Кузнецова".

     Конференция состоится 17-18 февраля 2010 года в Москве в Литературном институте им.А.М.Горького по ул. Тверской бульвар, 25 (Проезд: м. "Пушкинская", м. "Чеховская"). Начало в 10 часов. Проезд и проживание за свой счёт.

     Справки по телефону: 8 [phone] или по адресу e-mail: [email protected]

Оргкомитет конференции

1

Сергей Черняховский __ ПРОБЛЕМА СТАЛИНА

БЫЛО БЫ НЕТОЧНО и недостаточно сказать, что в современном российском обществе есть и активные противники Сталина, и значительная масса его более или менее осознанных сторонников. Оценка Сталина — тот вопрос, по которому общество не имеет не только согласия, но и просматриваемой перспективы на его обретение. Этот факт свидетельствует как о значительности самой фигуры, так и о том, что даже мертвым Сталин продолжает "жить своей жизнью" — ему удалось устоять под ударами обличений и разоблачений.

     Следует констатировать два очевидных факта.

     Первый. Как только информационные и пропагандистские атаки на Сталина затихают: то ли от усталости его противников, то ли оттого, что им начинает казаться, будто победа над его "культом" одержана, то ли оттого, что сама тема просто приедается обществу, — положительное отношение к этой фигуре и её почитание начинают снова усиливаться.

     Противникам Сталина путем пропагандистского давления время от времени удается ослабить такое почитание. Но, с одной стороны, есть некая черта, ниже которой его популярность не опускается, а с другой — как только давление прекращается или снижается, рейтинг общественной притягательности образа снова растет.

     Второй. В целом положительные оценки Сталина в большей степени свойственны представителям старших возрастных групп, нежели молодых. Это кажется естественным: предполагается, что старшие-де привыкли к оценкам того времени — и в силу консерватизма не хотят от них отказываться, тогда как молодые свободны от стереотипов прошлого и расположены к отрицательным, разоблачительным оценкам этой личности.

     Однако привычный шаблон лишь затушевывает реальный парадоксальный вывод. Получается, что положительно Сталина характеризуют в первую очередь те, которые успели пожить при нем, были очевидцами его политики, испытали её на себе и на своей жизни. А отрицательно — те, которые не были очевидцами тех событий и отталкиваются от опосредованной информации и предвзятых трактовок. Выходит, что негативные оценки этой фигуры удерживаются лишь постольку, поскольку активно и агрессивно вдавливаются, навязываются общественному сознанию, а позитивные оказываются жизнеспособными и восстанавливаются даже без стимулирования извне. Очевидцы и современники правления Сталина склонны воспринимать его положительно, а отрицательные мнения присущи тем, кто не имеет собственного опыта для непредвзятого суждения.

     Можно пытаться объяснить подобную ситуацию тем, что старшее поколение остается под воздействием пропагандистской обработки сталинской эпохи. То есть в рамках предположения, что "тогда людям лгали, а потом им сказали правду". И действительно, есть такие, которые честно признаются: "Мы верили Сталину. Но XX съезд (XXII съезд, Солженицын, перестройка, еще что-нибудь) раскрыл нам глаза — и мы поняли, какой это был ужас и как нас обманывали!" Однако такая позиция — лишь показатель готовности её обладателя верить всему, что скажут от имени того или иного признанного авторитета, — показатель информационной неустойчивости, некритичной восприимчивости. И вероятность того, что лгали "до того", а потом сказали правду, ничем не выше вероятности того, что тогда говорили правду, а потом стали лгать. В значительной степени критерием правды здесь является скорее то, что люди склонны принимать на некоем неофициозном уровне, на уровне того, что принято называть стихийной памятью народа.

     Иными словами, для внедрения негативных оценок Сталина требуется постоянное пропагандистское давление. Позитивные же его оценки восстанавливаются стихийно, в том числе на основании свидетельств очевидцев.

     Есть официальная пропаганда, и есть стихийная память народа. Они могут совпадать, но могут и расходиться. При этом официальная пропаганда способна менять свою направленность почти мгновенно, а стихийная память более стабильна и инертна, так как основывается на реальном опыте. Когда официальная пропаганда действует в одном направлении со стихийной памятью — результат в целом понятен (хотя и может оборачиваться демонстративно-противоположным). Когда официальная пропаганда направлена против стихийной памяти, такой пропаганде — в силу ее агрессивности, организованности и отсутствия у оппонента возможности адекватно отвечать — на какое-то время удается подавить последнюю, но лишь отчасти и временно.

     Рано или поздно наступает момент, когда эта стихийная память, сжавшись, как пружина, под постоянным давлением пропаганды, начинает распрямляться в обратную сторону.

     Наше общество пережило две массированные антисталинские кампании сверху: в конце 50-х-начале 60-х и в годы перестройки. Плюс официальный антикоммунизм 90-х. В результате на сегодня положительное отношение к Сталину характерно примерно для 50% населения страны, отрицательное — примерно для 30%. Эти показатели не абсолютны, они колеблются, но в целом примерно таковы.

     В конце октября в телепрограмме "Честный понедельник" на НТВ зрителям было предложено ответить, кем для них является Сталин: преступником, героем или эффективным менеджером. При этом для определенной категории зрителей возможность проголосовать была закрыта. Голосование осуществлялось не по телефону, а смс-сообщениями, не столь распространенными среди старшего поколения, комплиментарно настроенного к Сталину. Однако в итоге положительные оценки явно преобладали над отрицательными (61/39). Преступником Сталина назвали 39%, героем — 54%, а эффективным менеджером — 9%.

     Сторонники десталинизации, дважды не сумевшие добиться поставленных задач и зовущие сегодня к новой информационной войне, полагают, что причиной ресталинизации является политика нынешней власти. В этом обвиняют Путина и всю официальную пропаганду, что фактически неверно. Власть в 2000-е годы действительно отказалась от явных атак на Сталина и от игнорирования этой фигуры. Но власть отнюдь не создавала такой тренд — она подстраивалась под него. И подстраивалась именно потому, что поняла: положительный образ Сталина непоколебим, несмотря на все прежние разоблачительные кампании.

     Вот данные ВЦИОМа еще того времени, когда его коллектив составляли сотрудники нынешнего Левада-центра, никак не подверженные симпатиям к Сталину. Если в 1990 году положительные оценки Сталина после нескольких лет массированного психологического и информационного давления набирали менее 10%, то в ходе 1990-х они уверенно устремились вверх, хотя официозную пропаганду того времени трудно заподозрить в просталинских симпатиях. К 2003 году соотношение положительных и отрицательных оценок составляло 53 против 33. То есть еще раз: нынешняя власть не формировала эту тенденцию — она её только восприняла и в значительной степени ей подчинилась.