Читать интересную книгу Божественная шкатулка - Барри Лонгиер

– Присоединяйся к нам, когда закончишь есть, только смотри не слишком увлекайся этой кашей, – предостерег меня Меру, прежде чем убрать голову из дверного проема. Что за чушь, подумал я, доедая остатки каши, а сам тем временем протянул миску за добавкой. По какой-то непонятной причине мой кормилец не смог удержать миску в руках и, откинувшись назад, перекувырнулся через голову и обернул руки-крылья вокруг туловища. При этом он продолжал хохотать, что называется, до упаду, задыхаясь и хватая ртом воздух.

Я бы и дальше наблюдал за этим комичным спектаклем, но неожиданно мой живот скрутила неотложная необходимость, да так сильно, как до этого со мной не бывало. Выпустив из рук миску и ложку, я пулей вылетел из хижины в поисках укромного места и... едва не свалился с дерева. Меня спасло лишь то, что я успел вцепиться в побеги лиан, а Меру вовремя ухватил меня за шиворот. Кто бы ни были эти загадочные уродцы, обитают они на деревьях. Одному лишь Ангху известно, где они справляют свои естественные надобности.

– Меру, мне нужно...

Меру втащил меня на ровное место, поставил рядом с собой и указал на соседнюю хижину.

– Вон там. Только смотри не провались. Там глубоко.

Я посмотрел в указанном направлении – теряясь где-то в густом тумане, там тянулись ряды массивных стволов.

Закрыв сплетенную из прутьев дверь и усевшись над отверстием в полу, я вынужден был признать, что уродец не солгал. Памма действительно кого угодно живо поставит на ноги.

ГЛАВА 10

После того, как я закончил свои дела, а шкатулка вновь оказалась в моих руках, Меру отвел меня в просторную хижину, устроенную среди ветвей огромного дерева. Внутри нее у самого порога стояли нантские стражники. В центре хижины на сплетенном из прутьев полу в жаровне из резного камня слабо пылал огонь. Возле него кружком расположились хозяева и мои товарищи по путешествию.

Синдия и Тайю сидели среди местных обитателей. Все пространство хижины до самых дальних ее уголков было заполнено лесными уродцами. Их тут собралось не менее двухсот. Хотя я так и не смог определить пол существа, накормившего меня удивительной кашей, в хижине собрались особи мужского и женского пола – у женщин было что-то вроде бюста. Но в целом лесной народец показался мне воплощением страшнейшего из кошмаров, какой только в силах накликать на вас злой колдун.

Одно из этих существ – самец – провело меня на свободное место внутри круга рядом с Тайю. Я, скрестив ноги, уселся на пол, поставив шкатулку себе на лодыжки. Затем, нагнувшись через Тайю, я шепнул на ухо Синдии:

– Где тут капитан Шэдоус?

Прижав палец к губам, она кивком указала на противоположную сторону круга. Там, укрывшись причудливой накидкой, сидел один из приютивших нас уродцев. Когда стоявшие по обеим сторонам от него соплеменники приподняли покрывало, я увидел, что это самка, с головы до ног раскрашенная желтой краской. Раздался хор голосов или, вернее сказать, вой. Усевшись на корточки возле костра, раскрашенная женщина протянула к огню скрюченные пальцы.

– Да будет этот огонь благосклонен к нам! – Она протянула в нашу сторону открытые ладони. – И к нашим гостям!

Я разглядел, что у нее на крыльях нарисованы огромные глаза. Над огнем вырос какой-то силуэт; жрица вновь поднесла руку к пламени, и оно погасло. Силуэт оказался внушительных размеров, я бы сказал, в натуральную величину, изображением капитана Шэдоуса. Оно было таким живым и убедительным, что у меня по спине пробежал холодок. Шкатулка Олассара напомнила мне о своем существовании, и я отдал ей все свои страхи – в тот же миг их как рукой сняло. Одновременно в одном из ящичков оказалась довольно странная записка. В ней содержалось предупреждение для меня, заново преисполненного мужеством, о необходимости обращать внимание на свисающие сверху ветви деревьев, а также на прочих недругов ложно понятой гордости.

– Я – Бахудова, и я представлю вам мое искусство сейчас перед вами в это орин-время.

Услышав непонятное слово, я осведомился у шкатулки:

– Орин-время? Что это?

Ответ не заставил себя ждать:

Теперь, сейчас, сию секунду.

– Смотрите! – Теперь Бахудова держала руки над изображением Шэдоуса. – Пагас Шэдоус, чудовище гетеринской стражи, отпрыск Зируити Огненной Суки. – Пламя при этих словах рассыпалось искрами. Бахудова по-прежнему держала руки над огнем, и он прямо на наших глазах стал уменьшаться. – Я вижу все, поэтому от меня ничего не скроется. Все, что я говорю, служит определенной цели, поэтому слушайте меня своими десятью ушами!

Белесые, водянисто-молочного цвета мембраны на глазных яблоках колдуньи напряглись, придавая Бахудове истинно демонический вид. Вскоре над ее головой возникло зеленоватое облачко, и в хижине сделалось тихо. Двигалось облачко медленно и вскоре повисло над изображением Шэдоуса. Затем от облачка отделилась какая-то часть и опустилась на голову злобного капитана.

Облачко двинулось дальше, и пока оно медленно пролетало мимо нантских стражников, Синдии, Тайю, мимо меня и существ, сидевших вместе с нами во внутренней части круга, от него постепенно отделялась одна часть за другой. Один клочок опустился на шкатулку, другой – одновременно с ним – повис над моей головой. Никаких ощущений я при этом не испытал.

Затем облачко – вернее сказать, его основная часть, – закружилось под потолком хижины, на сей раз собирая воедино свои клочки. Повиснув над головой Бахудовы, оно медленно опустилось на желтоватые старческие плечи колдуньи, скрыв от наших взглядов ее голову. Хижину наполнил приглушенный свист, и облако моментально исчезло в ноздрях Бахудовы. Колдунья открыла глаза. Они отливали серебристым светом, и в них можно было смотреться, как в зеркала. Колдунья усмехнулась, обнажив жуткие заостренные зубы.

– Да, Бахудова видит много секретов, которыми владеете вы, живущие на земле, вы, пришедшие из другого мира. Есть вещи, которые вы держите в тайне от других. Дорожите вы своими секретами? Если нет, то мы разделим их с вами. Если же они вам дороги, тогда предложите что-нибудь вместо ваших секретов. Начнем с тебя, Синдия.

Нантская жрица сначала закрыла глаза, затем открыла их.

– Мои секреты не представляют для меня никакой ценности.

Бахудова указала своими скрюченными пальцами на Тайю.

– Теперь ты, Тайю!

Мальчик снял с лица прозрачную накидку. Его лицо сохраняло все то же отсутствующее выражение. Затем он заговорил неожиданно ясным, громким голосом:

– Все, что я знаю, – твое, Бахудова.

– Ты, Корвас!

– Я сохраню все свои секреты при себе. Поскольку я придаю им огромную ценность, то предлагаю вам взамен великую сделку.

Присутствующие в хижине существа разразились смехом. Когда смех умолк, Бахудова объяснила мне:

– Я повелеваю, чтобы ты не пользовался своими секретами. Их великая ценность должна принести тебе несметное богатство, верно?

– Нет, не верно.

– Значит, ты не в состоянии заплатить мне за мое молчание?

– Нет, ведь подобное называется шантажом, можно подумать, ты этого не знаешь.

– Я не возьму у тебя твои секреты, ты сам избавишься от них.

Бахудова повернулась к первому стражнику:

– Ты, Рош!

Это был тот самый парень, который посоветовал мне не разбрасывать никаких бумажек, чтобы не оставить следов, которые могли заметить наши преследователи.

– У меня нет секретов, которыми я дорожу.

Колдунья обратилась к другому гвардейцу.

– Ты, Айсен!

Верзила-гвардеец усмехнулся и спросил:

– Чего ты потребуешь от меня?

– Того, чего они стоят, чтобы не говорить о них никому.

Мне показалось, что Айсен, прежде чем покачать головой, нервно облизнул губы.

– Ничего ценного в них нет.

За Айсеном настала очередь Меру.

– Ты, Меру!

Командир гвардейцев бросил Бахудове небольшой кожаный кошелек, который колдунья ловко поймала, открыла и высыпала его содержимое себе на ладонь.

– Здесь всего пятьдесят рилов.

– Ровно во столько я оцениваю свои секреты, – откликнулся Меру, пряча усмешку в черной густой бороде.

Скорее всего сумма в пятьдесят рилов оказалась маловата как для Бахудовы, так и для самого Меру. Однако увиденное подстегнуло мою активность. Колдунья удовлетворенно кивнула и привязала кошелек к своему поясу.

В то же мгновение в голове у меня мелькнула мысль – что же именно Меру желает скрыть от других, не пожалев пятидесяти рилов.

Бахудова повернулась к четвертому гвардейцу:

– Ты, Хара!

Тот ответил колдунье презрительным взглядом.

– Ты не получишь от меня ни монеты. Если можешь заглянуть в меня, скажи, что пожелаешь. Можешь говорить что угодно.

Бахудова усмехнулась, перевела взгляд на меня, после чего довольно долго не сводила глаз с моей шкатулки. Затем закрыла глаза, скрестила на груди руки и, по-прежнему сидя, стала наклоняться вперед до тех пор, пока не коснулась лбом пола.