— Извините! — Позвала я в спину пожарного.
Он был занят разговором с кем-то, но мне было все равно. Мне нужна помощь.
— Там женщина…
Я замерла на середине предложения. Когда мужчина повернулся, напротив него стоял Кейр.
Он рванулся вперед и схватил меня за запястье, оттаскивая в сторону.
— Что? Подожди. Что ты делаешь? — Воскликнула я, сбитая с толку.
— Вытаскиваю тебя отсюда, как и должно было быть с самого начала. Я, блять, говорил тебе держаться подальше от этого места.
Я плохо знала этого человека, но могла сказать, что Кейр был в ярости. Это был первый настоящий признак эмоций, который я от него увидела. У меня было чувство, что такие проявления были редкостью.
Спотыкаясь, я изо всех сил старалась поспевать за его длинными шагами, пока мы не добрались до его машины. Он открыл дверь и попытался запихнуть меня внутрь.
Я вырвалась из его хватки.
— Подожди! Послушай секунду.
Я выпрямила ноги и не хотела, чтобы меня запихивали в машину.
— Я нашла ее, — шипела я, отпихивая его руки. — У Лоуренса Веллингтона в доме пленница. Она прикована к гребаному унитазу, Кейр. Мы должны вытащить ее оттуда.
Его глаза пылали.
— Мы не должны делать ни черта. О чем ты, блять, думала?
— Я думала о том, как спасти жизнь женщины.
— И при этом рисковать своей.
И тут меня осенило. Я оглянулась через плечо на пожарную машину.
— Ты сделал это? Ты вызвал их сюда, чтобы вытащить меня?
Я была настолько поглощена мыслями о бедной девушке наверху, что даже не задумывалась о совпадении неожиданного визита пожарных.
— Ты думаешь, я собирался просто подождать и посмотреть, напишешь ли ты сообщение?
Каждое слово было диким рычанием.
— Нет, блядь. Лучше… лучше…
Он закрыл глаза и сделал длинный ровный вдох.
— Лучше вытащить тебя и задавать вопросы потом, — наконец сказал он медленным, ровным тоном, как будто каждая унция эмоций иссякла вместе с его долгим дыханием. — И мы не собираемся рассказывать этим людям всякую чушь. Нельзя набрасываться на такого могущественного человека, как Лоуренс Веллингтон. Не без плана.
Он поднял руку, чтобы коснуться моей щеки, но вместо этого его большой палец провел по моей нижней губе и опустился ниже, пока его большая рука не сомкнулась на моем горле.
— Если мы это сделаем, то сделаем это по-моему.
Его скрежещущие слова были такими же абразивными, как асфальт под нашими ногами.
Я не могла дышать, и это не было связано с давлением, которое оказывала его рука. Просто Кейр был настолько поглощающим. Находиться рядом с ним было все равно что танцевать на краю черной дыры — головокружительно, таинственно и потенциально смертельно опасно.
— Покажи мне, что ты понимаешь, Роуэн.
Это был первый раз, когда я услышала свое имя из его уст, и я мгновенно попала в зависимость. Мне было стыдно подумать, что бы я отдала, чтобы услышать его снова. Мое обещание, данное ему, казалось простой ценой.
Я кивнула и посмотрела ему в глаза.
Он издал гул мужского одобрения.
— Хорошо, а теперь садись. Я отвезу тебя домой.
11
Ее квартира оказалась меньше, чем я ожидал. Девочка выросла с деньгами, поэтому я не сомневался, что папа мог бы позволить себе что-то более красивое. Гостиная была хорошего размера, но квартира нуждалась в обновлении, и в ней была только одна спальня.
Впрочем, я не должен был удивляться. Ничто в Роуэн не соответствовало стереотипам, которые кто-то мог ожидать от женщины на ее месте. Она боролась со своей природой, но это было бессмысленно. Она не могла быть пустой светской львицей, если бы от этого зависела ее жизнь. Вопрос был в том, почему. Неужели Александеры были такими внимательными родителями, что она избежала стандартных ловушек, свойственных хорошеньким маленьким богатым девочкам? Учитывая, сколько времени и энергии требовала карьера ее отца, это казалось маловероятным.
Я никогда не был так чертовски заинтересован в женщине.
Она чуть не довела меня до инсульта, когда я узнал, что она сделала. Учитывая головную боль, у меня, должно быть, давление было на грани катастрофы, когда я мчался к дому Веллингтонов. Даже сейчас, в тишине ее квартиры, остатки моего страха держали меня в напряжении и тревоге.
Единственное чувство облегчения я испытал, когда Роуэн, наконец, проявила признаки капитуляции, как дикобраз, убирающий свои колючки. Каким бы кратким не было это чувство, я ощутил его до глубины души, и оно пробудило во мне жажду большего. Я хотел познать чувство, когда Роуэн стоит передо мной, каждый чертов щит у ее ног, предлагая себя мне и только мне.
Жажда была настолько неутолимой, что я последовал за ней в ее квартиру, хотя знал, что не должен этого делать. Возможно, мой отец считал, что отношения между мной и дочерью губернатора — это хорошо, но я думал иначе. Эта женщина усложнит мою жизнь так, как я и представить себе не мог. Это было проблемой, тем более что я не был поклонником отношений. Обязательства означали уязвимость и эмоции. Этих двух вещей я уже насмотрелся в своей жизни и не хотел больше.
И все же я стояла здесь, проверяя квартиру Роуэн, потому что не мог заставить себя уйти.
У меня было столько чертовых проблем.
— Ничего особенного, но мне подходит, — сказала Роуэн с видом добросовестного человека.
— Твой отец мог бы позволить себе что-нибудь побольше, — заметил я.
Она пожала плечами.
— Да, но в этом не было нужды. Здесь только я.
Мой взгляд переместился вправо, где через небольшой коридор я мог видеть ванную комнату, где над трюмо вместо зеркала висела большая картина на холсте.
— Это какая-то новая тенденция в дизайне, о которой я не знаю?
Ее взгляд проследил за моим, затем вернулся ко мне с легким вызовом.
— Я не поклонница зеркал.
Конечно, это не так. Скорее всего, она также не любит селфи.
Кто такая Роуэн Александер, и почему она так притягивает к себе внимание?
Словно отворачиваясь от моего пристального взгляда, она склонила голову и начала копаться в рюкзаке.
— Чуть не забыла. Я сделала запись девушки. Она не говорила по-английски, так что я понятия не имею, что она сказала, но я подумала, что мы можем перевести. Это русский, я думаю.
Русский. Черт. Это может быть абсолютно бессмысленным или иметь огромные последствия. Какого черта Веллингтон держал в своем доме русскую пленницу?
Роуэн воспроизвела запись. Она длилась меньше минуты. Мы использовали мой телефон, чтобы перевести запись по одному фрагменту за раз. Девушка что-то бормотала, умоляя о помощи, но дала несколько лакомых кусочков информации. Они забрали ее, и потом она много дней находилась с другими женщинами в темноте. Была ли она продана на одном из кораблей Веллингтона? Был ли он замешан в торговле людьми?
С каждым днем ситуация становилась все хуже и хуже.
— Ты больше не пойдешь туда, — сказал я ей. — На самом деле, пока у тебя есть телефон, напиши парню и скажи ему, что все кончено. Он должен услышать это от тебя.
Роуэн вскочила на ноги. — Прости?
Борьба в ее тоне заставила меня вспыхнуть. С чего бы ей защищаться из-за того, что она порвала с ним отношения?
— Если ты думаешь, что хочешь поспорить со мной, то оставь это. Здесь нечего обсуждать.
— Простите мою дерзость, мой сеньор.
Она широко развела руки в снисходительном поклоне.
— Я не знала, что Вы властны над моей жизнью.
Я подался вперед, едва сдерживая гнев.
— Похоже, кто-то должен это делать, раз твои суждения вызывают сомнения.
Каждое слово было отточенным и угрожающим.
Роуэн даже не дрогнула. Я видел, как карьерные преступники писались от страха, когда я сталкивался с ними, но не Роуэн. Эта сумасшедшая женщина, казалось, только глубже вгрызалась в землю.
— Если чьи-то суждения и вызывают сомнения, так это твои. Как еще мы можем вытащить эту женщину оттуда, если меня больше не пустят внутрь? Она была чертовски напугана, Кейр в цепях и синяках, и кто знает, что еще ей пришлось пережить. То, что я даже не хочу представлять. Я не оставлю ее там одну.