— Я до сих пор предпочитаю комфортную, спокойную жизнь. И мне в ней нужны мои подруги. Надоело оплакивать вас троих. Я скучала по вам, хотела вернуть потерянное и просто воспользовалась выпавшим шансом.
Голди замолчала надолго. Пила чай и смотрела в пустоту. Беата с удивлением заметила, что ее челка растрепалась, хотя Голди даже не прикасалась к ней. Однако ее волосы поменяли положение, открывая родимое пятно для чужих взглядов.
Запахло вереском.
Калунна не желала, чтобы Голди скрывала пятно и свои разные глаза.
Но зачем? Какой в этом был смысл?
Голди выпрямилась.
— Вчера ты обмолвилась, что приехала в Хисшир на последнем году жизни. Откуда ты знала, что умрешь?
Беата вздрогнула.
— Я была неизлечимо больна.
— Чем?
— Я не хочу об этом вспоминать. Калунна исцелила меня.
— Почему умерли мы трое? Ты ведь знала, что мы умрем?
Беата чуть не выронила чашку. Голди не сводила с нее испытующего взгляда. Надо признать, гетерохромия делала ее внешность слегка жутковатой.
Беата сделала глоток чая, чтобы потянуть время.
— С чего ты взяла?
— Я много думала об этом. Гибель Вэл выбила меня из колеи, а смерть Адалинды заставила задуматься. Она же была целительницей, но ни одно ее зелье не помогло. Питер тогда всех поднял на уши и нашел ей лучших врачей. Я добилась, чтобы Аду осмотрели ведьмы из моего ковена. Результат был нулевой. Никто не смог понять, что происходит. Я предположила, что причины смерти были мистическими. Это была неподтвержденная теория, но после моей собственной гибели ее можно принять за верную. Три из четырех ведьм погибли, а теперь ты говоришь, что тоже должна была умереть. Это не может быть совпадением.
— Еще как может, — возразила Беата, — я вот вышла замуж за мальчишку, который дразнил меня в детстве, но уже тогда был влюблен. Мы все вернулись в Хисшир, из которого давно уехали. Всякое случается с людьми.
Голди склонила голову набок.
— Незадолго до моей смерти ты впала в какую-то непонятную хандру. Я повезла тебя в путешествие, чтобы развеять ее. Я думала, ты жалеешь, что не успела помириться с Адой, но потом заметила, что твоя тоска направлена в мою сторону. Ты будто ждала, что я умру следующей. Когда я пыталась обсудить с тобой свою теорию, ты обрывала меня и сбегала. Откуда ты знала, что я умру, Беата?
— Я не знала.
— Ты не умеешь врать, у тебя все на лице написано.
— Зато ты врешь просто замечательно, Голди, — огрызнулась Беата, — мне до тебя далеко! Не хочешь ли ты поделиться со мной своими секретами, дорогая подруга? Или все же оставим их лежать там, где они не поломают жизни нам всем?
Повисла тишина, густая и вязкая, как кровь.
— А знаешь, ты права. Я заигралась в детектива. Извини, не хотела тебя обидеть, — Голди очаровательно улыбнулась, — главное, что ты вернула меня к жизни. За такое можно было бы простить даже мое убийство. Покажешь мне Хисшир? Представь старосте, шефу полиции и прочим важным лицам. И покажи свою лавку зелий.
Беата встала.
— Пойдем. Но это не займет много времени. Деревня маленькая.
— Можем потом пойти к девочкам и начать работать над планом покорения Морланда.
— Отличная идея. Голди?
— Что?
— Я, правда, очень скучала по тебе, — тихо ответила Беата.
В лице Голди что-то дрогнуло и смягчилось. Секунду спустя она обняла Беату.
— Не переживай, теперь я рядом. Ты не одна. Все будет хорошо.
Беате потребовалось чудовищное усилие, чтобы не разрыдаться у нее на плече.
***
Голди легко очаровала бы жителей Хисшира, но все они болтали лишь о ее «неправильных глазах» и постоянно расспрашивали, как так вышло, уж не проклятье ли на ней? Родимое пятно было признано странным и подозрительным. Спрятать его так и не удалось. Голди шутила и смеялась над своими особенностями, но Беата видела, что это давалось ей с трудом. Тогда она запустила слух, что подобные знаки — признак сильной ведьмы, которую Калунна призвала издалека для службы себе. Деревенские тут же прекратили болтать и начали относиться к Голди с боязливым уважением. В благодарность та взяла на себя львиную долю обязанностей Беаты, позволив ей немного передохнуть и поваляться дома, в обнимку с кошками. Голди общалась с приезжими из Морланда, охотно колдовала в компании Валери и учила ее новым заклинаниям. А еще взялась организовать обещанный шабаш, облюбовав симпатичную полянку в лесу. Похоже, страха перед демоном у нее не осталось. Она чувствовала себя в новых обстоятельствах как рыба в воде. Почти. Беата иногда замечала прорывающуюся в ней нервозность, но не знала, что с этим можно было сделать. Голди приходилось скрывать слишком многое, но правда погребла бы ее под собой, как лавина. И Беата хранила ее темные тайны, успокаивая, подбадривая и защищая, как могла.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Ошибки и дурные поступки, совершенные в прошлой жизни, должны были в ней и остаться. Беата не для того воскрешала своих мертвых подруг, чтобы они передрались из-за козней демона, задурившего маленьким девочкам головы.
У нее же возникла очередная проблема.
Чем ближе была дата шабаша, тем сильнее Джеральд напрягался. Он вел себя идеально: был предупредителен и услужлив, отчаянно старался в постели, ни слова дурного не сказал о Голди, Адалинде и Валери. Но все это было подчинено одной-единственной цели.
— Беата, не ходи на этот чертов шабаш. Прошу тебя. Останься дома, — попросил он ее одним теплым летним вечером.
Она обреченно вздохнула.
— Джеральд, милый, расслабься: там не будет голых мужчин. И одетых тоже. Голди тебя просто дразнила.
— Я видел шабаш в одном из снов о тебе, — он упрямо мотнул головой, — я знаю, как они проходят. Ты станешь плясать, скинув одежду, а потом выберешь себе любовника, оседлаешь и будешь иметь, пока он не свалится без сил.
Беата покраснела.
— В этот раз такого не будет, Валери слишком юна для подобного. Мы будем болтать и колдовать, вот и все.
— Почему бы просто не идти туда?
— Потому что я хочу пойти. Изменять не буду. Успокойся.
— Беата, я люблю тебя.
— Я знаю.
— Так почему ты не можешь выполнить мою просьбу? Пусть эти чертовы ведьмы пляшут сами и снова болтают обо мне гадости. Мне все равно, главное, чтобы ты этого не слушала. Они опять настроят тебя против меня.
Беата едва не зарычала.
— Никто никогда этого не делал, уймись уже! В детстве ты вел себя как дурак и потому мне не нравился! Сейчас ты продолжаешь дурить, но я люблю тебя, и ничьи слова не заставят меня разлюбить. Кроме твоих собственных слов и поступков.
— Да почему, черт побери, ты не можешь одну ночь провести дома?! — не выдержав, закричал Джеральд. — Разве я часто о чем-то прошу? Разве не исполняю все твои капризы? Что мне сделать, чтобы ты не шла туда?!
Беата подавила гнев и глубоко вздохнула.
— Ничего. Ты сам выбрал в жены ведьму. Сам и живи с ней. Или иди к Калунне, расторгни наш брак и найди себе в Морланде домашнюю клушу, которая будет встречать тебя горячим ужином и исполнять все твои требования.
— Никогда, — зло ответил Джеральд.
— Тогда терпи и мучайся, — холодно ответила Беата.
Она встала и покинула дом. Идти к девочкам в таком настроении не хотелось, так что Беата зашагала прямиком к вересковым пустошам. Солнце садилось, и она устроилась прямо на земле, прогретой им за день. Залюбовалась бескрайними просторами и морем сиреневых, розовых и лиловых цветов. На сердце было тоскливо.
Ее одолевали сомнения. Правильно ли она поступила? Запреты от мужчины в браке — бред несусветный, насколько же нужно не уважать себя, чтобы им подчиняться? Но с другой стороны, Джеральд мучился и чувствовал себя нелюбимым ею, а это было не так. Сам виноват, дурак, но жалко же его! Может, стоило один раз поддаться и не пойти на шабаш? Но тогда подобная история повторялась бы каждый раз при любом подобном случае. Замкнутый круг какой-то.