Читать интересную книгу Бумер-2: Большая зона - Андрей Троицкий

– Черт, черт... Вот же тварь, – он опустил стекло, высунул голову и проорал во всю глотку: – Отъезжай, не видишь что ли... Кретин, мать твою. Урод чертов.

Договорить он не успел. Заднее стекло покрылось множеством мелких квадратиков. Пули пробили подголовник пассажирского сиденья, продырявили в нескольких местах ветровое стекло. Жлоб понял, что в машине у него нет шансов спастись, слишком удобной мишенью он стал в этой закрытой железной коробке. Что ж, на "мазде" не уйти, надо попробовать на КамАЗе. Придется вытряхнуть из кабины водилу, а дальше – проще.

Жлоб с пистолетом в руке выскочил из машины, бросился вперед, но не пробежал и пяти метров. Пуля впилась ему в бедро, кость хрустнула, как сломанный карандаш. Жлоб упал набок, растянулся на горячем асфальте в двух шагах от переднего колеса грузовика, который так и не стал для него спасательным кругом. Перевернувшись на живот, Жлоб оглянулся, стараясь разглядеть стрелков. Однако те, зная его снайперские способности, предпочитали шмалять из укрытия.

Он выстрелил несколько раз наугад в сторону административного корпуса. Но тут пуля прожгла ему грудь и вышла под лопаткой. В голове помутилось, глаза затуманили слезы. И хотя Жлоб почти ничего не видел, он продолжал машинально нажимать на спуск. Ему захотелось, раз так легла фишка, если пришел его черед умереть, забрать с собой какую-нибудь сволочь...

Жлоб был уже мертв, но со стороны административного корпуса, из кустов по нему все стреляли и стреляли.

Глава шестая

Шубин, стряхнув со штанов пыль и пепел, снова присел на ведро и подумал, что ждать помощи от ментов – все рано, что ждать милости от природы. Хрен чего дождешься. А ему, дураку старому, надо было не варежку разевать, а вовремя застраховать закусочную. Теперь обижаться не на кого. Дядя Миша поправил себя: месяц назад с деньгами было совсем туго, а лишние долги делать не хотелось.

Он увидел, как на трассе появилась и сбросила скорость перед поворотом Дашкина "хонда". Машина проехала поперек стоянки и встала. Племяннице дядя Миша уже звонил, насчет пожара она в курсе. И хорошо. Не понадобится лишних слов, при виде Дашки он робел, вспоминая то казенное письмо, что пришло из зоны. О смерти Кольки он не сказал, когда была возможность, а сейчас – не лучшее время для таких разговоров.

Распахнув дверцу, Дашка подбежала к пепелищу, схватила лом, валявшийся среди головешек, шаг за шагом обошла территорию бывшего "Ветерка".

– Чего ищешь? – крикнул дядька. – Ничего не осталось. Все сгорело.

– Чего надо, то ищу, – буркнула Дашка.

Когда чуть свет дядя Миша позвонил ей и рассказал обо всем, что случилось, Дашка, не дослушав, разрыдалась в подушку. Потом взяла себя в руки, слабая надежда, что деньги, спрятанные в огнетушителе, целы, еще оставалась. Дашка разгребла ломом толстые головешки, вытащила из-под них то, что искала – огнетушитель. Корпус потемнел от копоти, вдоль него пошла трещина. Бросив лом, она подняла свою находку, вытащила на асфальт. Тут откуда-то из-за спины выскочил дядя Миша, вылил на огнетушитель ведро воды.

– Ты чего делаешь, осел, – закричала Дашка.

– Так горячий же... Я как лучше хотел.

– Никакой он не горячий, пожарники водой залили. Если хочешь как лучше, отойди в сторону.

Дядька, отступив на шаг, наблюдал, как племянница возится с никчемной железякой, перочинным ножиком выковыривая днище огнетушителя. Он хотел спросить, на кой черт понадобилось племяннице пачкаться в саже. Но тут днище отвалилась, Дашка тряхнула огнетушителем, вывалив из него на асфальт обгоревшие мокрые купюры, скатанные в рулончики.

Дядя Миша тихо охнул, соображая, сколько денег было в тайнике. Не сосчитать. Доллары, рубли... Крупными купюрами. И все обгоревшие, те, что находились ближе к стенке огнетушителя, и вовсе превратились в пепел.

– Это что же? – прошептал дядя Миша. – Откуда?

Дашка показала пальцем на пожарище:

– Оттуда.

– Что же ты наделала? – Дядя Миша схватился за голову. – Я же у тебя взаймы просил. Мне б десятой части этих денег так хватило, чтобы... Меня же из-за долгов спалили.

Он не мог договорить, слова застряли в горле. Дашка раскатала последний рулон купюр, убедившись, что деньги пропали, отступила в сторону и прикурила сигарету.

– Что же тебя твои менты не спасли? – зло прищурилась она, – которых ты кормил и поил на халяву. Или они только за бесплатно жрать могут?

– Эх, вырастил вас дядя Миша на свою голову, – вздохнул Шубин. – Я думал, ты заезжала меня проведать, а ты, оказывается, тут деньги держала. Тайник устроила. Господи...

– Это все для Коли было, – сказала Дашка. – Я из этих денег себе ни копейки не взяла. А Кольку я все равно вытащу. С этими деньгами или без них, но вытащу.

Пнув мыском башмака огнетушитель, Дашка пошла к машине, села за руль и, не сказав ни слова, даже не оглянувшись назад, рванула с места. По ее запачканным сажей щекам текли слезы. Она посмотрела на фотографию Кольки, заткнутую за солнцезащитный козырек над водительским местом.

– Мы уедем отсюда, – сказала Дашка беззаботно улыбающемуся брату. – Дом у океана купим. Все будет, как ты говорил: небо, море и свобода...

* * *

Кот гнал джип по трассе к городу Карамышин, где жила Дашка. После долгой бессонной ночи он почти не чувствовал усталости. Асфальтовое полотно дороги весело убегало под колеса, а все радиостанции передавали, что впереди ясный погожий день и дождей не ожидается. Перед глазами стояла Ирина Бударина – в розовой ночной рубашке, сквозь которую просвечивает упругое, аппетитное тело. Он вспомнил события минувшей ночи.

Когда Бударина велела ему идти в спальню, от удивления Костян открыл рот и застыл на месте.

– Соседи, наверняка, слышали выстрелы, – сказал он первое, что пришло в голову. – Сейчас ментов поднимут.

– Ближайшие соседи уехали к родственникам, – возразила Бударина, держа его на мушке: Кот, глядя на нее, медленно поднял руки вверх, чтобы не провоцировать на выстрел. – А дальние пистолетных хлопков не услышат. В доме стены из круглого леса и вагонкой обшиты. Вот если из ружья пальнуть – это да. Весь поселок проснется. Поэтому не толкай меня на крайности.

– Ум-р-р-и, мусор, – снова крикнул Борхес.

– Он уже умер, – сказала попугаю Ирина Степановна и с одобрением окинула взглядом Кота с головы до ног: – А ты в жизни лучше, чем на фотографии. Симпатичнее. Представительнее что ли...

– А где ты видела мою фотографию? И фамилию откуда знаешь?

– Этот приносил твое дело, – Бударина показала стволом ружья на безжизненное тело Кума. – За столом читал.

– Ты бы отпустила меня, – попросил Кот. – У нас с Кумом были свои счеты. Он моего друга... Это долго рассказывать. Слишком долго. Отпусти...

– Ты на себя в зеркало посмотри, герой. Кровь на пиджаке, на рубахе... Везде. Далеко ли ты убежишь в этих тряпках? До первого мента разве что.

– Да, пожалуй, – кивнул Кот и опустил руки. – Но я не умею под дулом ружья заниматься такими делами. У меня ничего не выйдет.

– Это мы проверим.

– А покойник тебе не мешает? – Кот вытер лоб ладонью, его снова бросило в жар.

– От него от мертвого больше пользы, чем от живого, – Бударина презрительно поморщилась. – Если ты его убил, значит, были причины. Лично я на тебя не в обиде.

– А ты на меня не мочканешь? – спросил Кот.

Страх у него прошел, осталось одно удивление.

– Тут, как говорится, все будет зависеть от тебя, – Бударина улыбнулась и опустила ружье. – Нет, сначала иди в душ. Сбрось с себя одежду, помойся. А потом...

– Понял, – кивнул Кот. – Все понял. Сначала в душ. Я не против...

* * *

Покинув дом Будариной около трех ночи, Кот не двинул обратно на железнодорожную станцию. После сеанса любви он чувствовал себя посвежевшим и отдохнувшим, пешком прошагал по проселку около трех километров и скоро остановил на трассе попутный грузовик. Проехав около половины пути до лесной сторожки, выскочил из кузова на повороте и стал ловить другую попутку. И тут повезло, водитель тормознувшей "нивы" направлялся по служебным делам как раз в те края.

Кот оказался на месте около десяти утра. Позавтракал тем, что оставил в избе: вареными яйцами и банкой рыбных консервов. Сполоснувшись у бочки с дождевой водой, он сжег в печке старую одежду: пиджак и военную фуфайку, купленные на толкучке. Переоделся в фирменный костюм, причесал волосы и, сбрив щетину, размазал по щекам лосьон, пахнувший детским кремом. Глянув на себя в зеркало, решил, что упакован солидно. Вроде как бизнесмен или, бери выше, прокурор по особо важным делам.

От сторожки до закусочной "Ветерок" на доброй тачке – рукой подать. Колька рассказывал, что сестра работает официанткой. Хорошо бы девчонка оказалась на месте...

Кот еще издали заметил вывеску "Ветерок" на покосившемся столбе, но вместо закусочной увидел лишь железный остов да еще головешки, плавающие в лужах воды. Судя по всему, горело тут весело, а пожарные, как всегда, немного опоздали. Кот вывернул руль и остановился в пяти метрах от мужика в грязном костюме, сидевшего на ведре. Наверное, это и есть дядя Миша.