Она плыла на волнах экстаза, чувствуя, как в страстном порыве напрягается Оливье, как учащается его дыхание, как по его телу пробегает дрожь, предвещающая апофеоз. Ощущения невиданной остроты подняли Колетт на гребень почти мучительного предвкушения апогея любви.
Они перекатились на бок, по-прежнему сжимая друг друга в объятиях и не разрывая своего единения. Грудь Оливье судорожно вздымалась, он тяжело, прерывисто дышал. Колетт нежно гладила Оливье по спине, надеясь, что и он испытывает чувство удовлетворения.
Оливье медленно поднял руку, погладил ее шелковистые волосы и прошептал:
– Впервые в жизни я не чувствую себя одиноким.
В ее вздохе были облегчение и огромная, безбрежная радость: да, он чувствует то же, что и она. Из глубины ее сердца вырвались слова:
– Я тоже.
Он прильнул к ее губам медленным, долгим, чувственным поцелуем, который был особенно приятен сейчас, когда они только что принадлежали друг другу. Потом Оливье улыбнулся Колетт. Его глаза светились любовью.
– Куда ты меня везешь? – спросила сияющая от счастья Колетт.
– Хочу сделать тебе небольшой сюрприз.
– По-моему, ты меня слишком сильно балуешь.
– А по-моему, тебе это нравится.
Колетт посерьезнела.
– Не знаю, стоит ли тебе об этом говорить… В сущности, это не имеет теперь никакого назначения. Ни для меня, ни тем более для тебя.
– Что стряслось? – с тревогой спросил Оливье.
– Пожалуйста, не отвлекайся от дороги, – попросила Колетт. По ее спине пробежали мурашки от невольного воспоминания об аварии.
– Колетт, у тебя такой голос, словно случилась беда. Я ведь прекрасно знаю тебя. Если бы действительно речь шла о пустяке, ты бы не теребила нервно носовой платок.
Она опустила глаза и с удивлением обнаружила, что Оливье прав. В ее руках был смятый бумажный платок.
– Вчера, после твоего ухода, звонил Жан-Пьер, – на выдохе произнесла Колетт.
– И что он хотел от тебя?
– Сказал, что не может меня забыть… скучает… Умолял вернуться к нему… Выйти замуж.
Оливье молчал, с нарочитой сосредоточенностью следя за дорогой.
– Если тебя интересует, что я ответила…
– Ты можешь мне ничего не рассказывать, – оборвал ее на полуслове Оливье. – В конце концов, это твоя жизнь. Ты пошла на поправку. Скоро снова будешь бегать по утрам… Вы ведь с Жан-Пьером были вместе почти год. Какое значение имеет пара месяцев…
– Огромное! – с жаром возразила Колетт. – За эти два месяца, которые я с тобой, я стала другим человеком. Счастливым, гармоничным, уверенным в себе… благодаря тебе.
– Так вот, значит, что ты чувствуешь ко мне! – с сарказмом воскликнул Оливье. – Благодарность.
– Нет… Оливье, послушай. Я с тобой вовсе не из-за чувства благодарности. Я… я люблю тебя.
Автомобиль резко затормозил. Колетт смущенно опустила глаза. Вот так признание в любви! В ней нет никакой романтики!
Оливье обнял ее, прижал к груди.
– Я тоже люблю тебя, Колетт. Именно об этом я и хотел тебе сегодня сказать… только в другом месте.
– Я испортила сюрприз? Прости.
– Нет, ты преподнесла мне самый большой подарок, – Оливье поцеловал ее в раскрытые губы и погладил по волосам, – по сравнению с которым этот – всего лишь безделушка.
Он извлек из кармана пиджака маленькую коробочку, обтянутую красным бархатом, и протянул ее Колетт.
– Что это?
– Открой.
Колетт осторожно подняла крышку и ахнула от изумления.
– Какая прелесть! Это настоящая жемчужина?
– Да. Жемчуг недооценивают, а ведь натуральный, не культивированный человеком, он чудо природы, игра случайностей. По сути это один из самых редких драгоценных камней. Хотя, конечно, камнем его можно назвать условно.
– Он великолепен, – прошептала Колетт. – Спасибо.
– Как и ты, моя любимая Колетт. Позволь, я надену его тебе на шею. Думаю, кулон отлично будет смотреться на твоей цепочке.
Оливье осторожно расстегнул цепочку Колетт и надел на нее жемчужину.
– Пусть эта жемчужина символизирует наше случайное знакомство.
Колетт грустно улыбнулась.
– Счастливое знакомство из-за несчастного случая.
– Жемчуг – тоже результат несчастного случая для устрицы. Перламутр всего лишь защитная реакция моллюска на раздражитель, инородное тело, случайно попавшее в раковину. Красивая драгоценность появляется в результате несчастья и случайности. – Оливье вздохнул. – Как и наша любовь.
– Я так сильно люблю тебя! – у Колетт выступили на глазах слезы. – Обещай, что мы никогда-никогда не расстанемся.
– Обещаю. Я никогда не отпущу тебя. Если, конечно, ты сама меня об этом не попросишь.
– Этого никогда не случится, – заверила его Колетт, скрепив клятву поцелуем.
Как горько она ошибалась в тот счастливый момент! Как скоро ее ждало разочарование и боль! Сейчас же Колетт радовалась жизни, любви и близости Оливье.
В тот вечер они поехали в ресторан, заказали лучшее белое вино и устрицы… Смеялись, болтали о пустяках и строили планы на будущее.
Утром Оливье проснулся раньше Колетт, приготовил завтрак, спустился в пекарню за круассанами и сварил ароматный кофе.
Колетт боялась поверить в свое счастье. Наконец-то… наконец она встретила свою вторую половину! Мужчину, с которым мечтала пройти рука об руку по жизни. Мужчину, от которого мечтала иметь детей. Мужчину, каждый день с которым дарил ей неземную радость.
– О чем ты думаешь, красавица? – спросил Оливье, в очередной раз заметив на лице Колетт блаженную улыбку.
– О тебе, – искренне ответила она. – Только о тебе.
7
– Извините, – робко произнесла Колетт, остановившись у стойки регистратуры больницы.
Медсестра не обратила на нее ни малейшего внимания. Что и неудивительно, подумала Колетт, меня ведь даже не видно, когда я сижу в инвалидной коляске.
– Извините, – чуть громче произнесла она.
Медсестра наконец заметила ее и отложила в сторону регистрационный журнал.
– Я вас слушаю, мадмуазель Вернон.
– О, вы даже помните мое имя.
Еще бы! – усмехнулась Катрин. Ты ведь увела моего любовника.
Она изобразила любезную улыбку.
– Да, чем могу вам помочь?
– Мне позвонили сегодня утром из больницы и сказали, что мой сеанс физиотерапии Оливье… доктор Лоран, – смущенно исправилась Колетт, – перенес на час раньше.
– Одну минутку, я посмотрю расписание. – Катрин пощелкала клавишами, однако на экран едва взглянула. Ей и без того было прекрасно известно, что сеанс Колетт назначен на прежнее время. – Верно, мадмуазель Вернон.
– Тогда я не понимаю… я нигде не могу найти своего лечащего врача. – Колетт из опасения снова оговориться и назвать доктора Лорана по имени вообще не стала его никак называть. Она наивно полагала, что их с Оливье отношения оставались тайной за семью печатями.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});