Страх, сковавший тело несколько минут назад, потихоньку отступал.
Холдор взглянул на меня немного отстраненно, словно обдумывая мои слова.
— Подожди минутку, я посмотрю на свое расписание, — поднявшись, он вернулся к своему столу. — Думаю, три раза в неделю по паре часов вечером… Сможешь найти время?
Сердце гулко ёкнуло и скатилось в низ живота, затем куда-то под кресло, потом, с радостным визгом вернулось на место. Три раза в неделю по два часа с ним наедине? Боже! Я не свихнусь от счастья? Хотелось ответить, хоть всю оставшуюся жизнь, но, призвала себя к порядку, поднялась и ответила вполне сдержанно и с достоинством:
— Разумеется, найду. Это в моих интересах. И… Спасибо, Холдор! За все, — улыбка вышла теплой, ибо, не смотря на все произошедшее, солнце, разгоревшееся внутри, гасить совсем не хотелось. Оно согревало меня, светом прорываясь наружу через глаза, губы, поры кожи, давая силы верить, что все у меня получится.
Мы вышли и, прихватив у входа Элизу, погрузились в знакомую карету с драконом.
Ближайший город оказался в часе езды по грунтовой дороге, проложенной колесами сотен карет между невысокими холмами, поросшими травой и одуряюще пахнущими полевыми цветами. Хотелось выйти из кареты и пойти по зеленому лугу неторопливо собирать букет, забыв обо всем на свете.
Элиза всю дорогу щебетала, снабжая меня подробностями новой моды на тончайшие кружева и прочие особенности отделки нарядов. Я поведала ей, что давно не слежу за капризами моды, но ее вкусу доверяю и с удовольствием прислушаюсь к ее мнению.
— Элиза, еще мне нужен спортивный костюм. А лучше два, — и тут я вспомнила, что не спросила Холдора о том, есть ли у меня деньги? — Холдор, — обратилась я к своему опекуну, — скажи, есть ли у меня средства? Могу ли я позволить себе новый гардероб?
Холдор поднял бровь и взглянул на меня странно. Недоверие во взгляде — не шучу ли я? — смешивалось с долей удивления. Но ответил он без иронии, которая читалась в его лице:
— Да, Кэтрин, у тебя достаточно средств на обновление гардероба. Можешь покупать все, что посчитаешь нужным. — И все же ирония прорвалась. — Не переживай, я остановлю тебя, как только пойму, что лимит превышен.
Городок оказался небольшим и уютным, с каменными двухэтажными зданиями, расцвеченными цветочными горшками, ухоженными лужайками и скверами и овальной формы центральной площадью, от которой веером расходились торговые улицы с магазинами, пекарнями, кондитерскими, ателье и мастерскими самого разного толка.
Шоколадного цвета спортивный костюм достаточно свободного кроя мы нашли почти сразу в одном из магазинчиков. На смену я взяла еще один на тон светлее. Элиза выбрала терракотовый с огненным драконом на спине.
Дальше была вереница магазинов и примерочных с платьями, шляпками, туфлями, ботинками, нижним бельем. Направляясь к следующему магазину, я остановилась у одной из витрин и замерла: на манекене висело платье бирюзового цвета с пышной многослойной юбкой, отделанное кружевом — это был шедевр! Юбка едва прикрывала колено деревянной девушки. Разве здесь эта длина допустима? А, неважно. Я хочу его примерить!
Элиза, заметив мой интерес, сама потащила меня в примерочную.
— Как на тебя шили, Кэти! Очень эффектно! Жаль, в академии подобное не наденешь, — рассматривала меня со всех сторон подруга. — Вот, если бы ты участвовала в театральных постановках, тогда другое дело.
— Беру! — заявила я категорично, не давая себе возможности найти причину для отказа.
Платье и впрямь, сидело отлично и, что немаловажно, в нем было удобно и комфортно. При таком крое — невесомое, не сковывающее движений, — это просто находка! Раз могу себе позволить, — надо-не надо оно мне, — решу потом. Пока я просто радовалась, как ребенок новой игрушке.
В следующем здании разместилось маленькое уютное кафе. Элиза, недолго думая, потянула на себя, весело звякнувшую колокольчиком, дверь, и обернулась к нам, улыбаясь:
— Самое время перекусить!
Я была не против немного отдохнуть, Холдор тоже не возражал. Мы остановились перед искушающей витриной. Марципановые пирожные соседствовали с миндальным и имбирным печеньем и рулетами с фруктовыми начинками, а разнообразию тортов могла позавидовать любая кондитерская.
Я выбрала кусочек торта, напомнивший мне любимый тирамису, и пошла к столику у окна. Отчего-то стало грустно. Я не могла сказать, что начинаю здесь привыкать. Пока каждый новый день приносил только новые трудности. Но мне нужно постараться увидеть во всем происходящем положительные стороны и плюсы.
У меня есть друзья. Пусть, не мои, но эти люди искренне добры ко мне, а это много. Есть прекрасное жилье, деньги, и я одета и обута. Мне грех жаловаться на судьбу, а дальнейшее будет зависеть только от меня и количества вложенных мной усилий.
Осознание этих фактов вызвали в душе прилив благодарности за все хорошее, что есть в моей жизни и на сердце сразу стало легче. Страх перед неизвестностью отступил. Вскоре Элиза и Холдор, завершив нелегкий выбор сладостей, присоединились ко мне.
— Помнишь, Кэти, как в этом кафе Холдор опрокинул тебе на платье пирожное со взбитыми сливками, а ты сказала отцу, что сама такая неуклюжая? — Элиза подвинула к себе принесенный слугой чайник и стала разливать чай. — Тебе тогда было лет десять, Холдору тринадцать, а я была еще маленькая, но помню отлично!
Я взглянула на Холдора. Лучше бы не смотрела. Он отправил в рот кусочек пирожного и испачкал кремом верхнюю губу. Слизнул крем, вытер губы салфеткой и взял предложенную Элизой чашку чая. В сотый раз справившись с собой, я с трудом отвела взгляд от его губ. Так, глядишь, скоро привыкну справляться с собой быстро и без усилий.
— Думаю, он так пытался привлечь твое внимание, — сдала с потрохами брата Элиза, но, видя, что мы упорно молчим, сменила тему. — Как вам чай? Какой-то новый сорт, — добавила она и попробовала напиток.
Ателье располагалось здесь же, в центре города, в здании напротив кафе. Холдор мог не заходить с нами в кафе, потому что в ателье прелестные барышни окружили его докучливой заботой и предложили все, начиная с кофе и заканчивая всеми сортами алкоголя. От напитков он решительно отказался, комфортно расположился на диване с журналом и запасся терпением.
Нас с Элизой тоже окружили заботой. Четыре расторопные швеи нас раздели,