Читать интересную книгу Норвежская рулетка для русских леди и джентльменов - Наталья Копсова

– Да все так же, никак. Ну уж нет, иностранца я не хочу! Ты же знаешь – у меня шикарная, потом и кровью выстраданная работа, а там кем я стану? Нет уж, уволь! Я оставила всякую надежду встретить нормального мужчину. Несколько раз подавала объявления в газету, ты знаешь, но – либо женатые ищут себе любовницу, либо бандиты ищут содержанок, либо психи ищут себе бесплатных врачей-психиатров, либо сутенеры – проституток, либо смазливенькие мальчики – богатых маразматических старушек. Так что ни под одну категорию я не подхожу либо по возрасту, либо по морально-материальному профилю, либо ввиду жизненного уклада и образования. Год назад одна мамина знакомая познакомила со своим племянником. Так он оказался с пребольшими странностями. Симпатичный внешне, интеллигентный мужчина где-то за сорок и вроде бы по всему сильно в меня влюбился. Как с ним ни встретимся, сразу же клал мне на плечо свою голову, и так сидели. И так полгода. И это все. Весной предложила ему поехать со мной на дачу, хотела, чтобы он отцу помог копать и с установкой новой водопроводной трубы. Представляешь, Ник, даже в электричке так ехали – его голова на моем плече, а как пришли на место работ, так разболелись у него и спина, и поясница. Все выходные он пластом лежал, охал и стонал, а я натирала спиртом и массировала его больные места – ничего больше не успела. К вечеру воскресенья вроде как отошел и смог дойти до станции самостоятельно. В поезде опять голову мне на плечо, и стало ему совсем хорошо, даже начал пересказывать старые шутки армянского радио. Ну и кому такое чудо может быть нужно? Через месяц вдруг узнаю, что он женился на восемнадцатилетней якутяночке. Представляешь? Так что по-прежнему вынуждена якшаться с Мишей-доцентом. Он, конечно, сноб, эгоист высшей категории и зануда каких мало. Постоянно ко мне со всем вяжется, и мой Петя его совершенно не интересует. Глупыми придирками и претензиями совсем меня замучил, помогать материально давно перестал, а теперь начал просить меня приезжать к нему со своей едой – вроде как я гораздо больше зарабатываю, а он часто на мели. Нет, ты представляешь?! Совсем обнаглел мужчина! Но любовник он классный, ему всегда мало, ему и восьми ночных часов не хватает; без него я бы на стенку полезла, хоть потом и шатает в офисе от недосыпа. Миша по-прежнему много читает, ты же знаешь, какая у него роскошная библиотека дома. Теперь увлекся Цицероном и Вергилием. Все-таки, что ни говори, он талантливый юрист, и я очень многому у него научилась. Лучше уж с ним.

Майин долгосрочный жених-любовник был серьезно (больше чем на десять лет) нас старше и когда-то работал доцентом-преподавателем на кафедре международного права в ее университете. Доцент Миша несколько раз предлагал подруге пожениться, но всегда в последний момент она мягко переносила свадьбу на неопределенное время ввиду непереносимо нудного характера жениха. К тому же Миша был убежденным мужским шовинистом, считал, что женщина должна стирать, готовить и мыть посуду, и не проявлял интереса к садово-огородным хлопотам. Пятнадцатилетние отношения постепенно переросли в разряд хронических, и на этом все успокоились.

– Ник, пожалуйста, понюхай селедку, вроде с ней что-то не то. – Майя наконец-то дочистила всю рыбу до конца и теперь осматривала ее с большим подозрением. Я тщательно принюхалась и внимательно присмотрелась, но ничего особенного не учуяла и не увидела: селедка как селедка. Возможно, что-то там и было не то, но мои обоняние и зрение, к сожалению, не оказались достаточно развитыми от природы или уже притупились от возраста. Об этом я и объявила Майе, сидящей с серьезным, можно даже сказать, суровым лицом. Тогда она встала, завернула селедку в газету и выбросила ее в мусоропровод.

– Лучше так, а то кто ее знает. В кухне будем стол накрывать или в зале, как ты больше хочешь, хорошая моя? Сейчас пойду достану и принесу твою особую чашку – не забыла еще? Господи, как же я рада опять тебя видеть!

В доме моей самой старой, самой лучшей и самой замечательной подруги с незапамятных времен существовала моя особая чашка в излюбленном Изабеллой Сократовной стиле рококо. На этой особой чашке были изображены два счастливых, мирно пасущихся козлика: белый и черный. Козлики, конечно же, олицетворяли меня и Майку, а чаепитие с ними действительно превращалось в самый настоящий ритуал, который на время возвращал в детство, как если бы машина времени включалась.

В кухню вошел высокий, слегка угловатый молодой человек с длинными волосами, до пояса голый и в коротких джинсовых шортах.

– Ма, дай денег. Бабушка обещала, – пробасил он и, чуть при виде меня ссутулившись, смущенно-вежливо прибавил: – Здрасте.

Майкиному сыну шел шестнадцатый год, но выглядел он года на три как минимум старше. Удивительнейшим образом природа умеет комбинировать в детях, казалось бы, совсем несовместимые черты родителей. Петечка стал настоящим гибридом отца с матерью: лоб отца, разрез глаз – матери, губы опять же материнские и по-матерински упрямый срез подбородка, но форма головы и уши отца, овал лица мамин, фигура до пояса отца, а ноги – матери – до чего забавно смотреть! Волосы Пете удалось унаследовать сразу от обоих; Майя и Марат имели схожие по виду и по структуре темные, волнистые и густые пряди. Правда, лет с двадцати четырех у Марата граница волосяного покрова на лбу начала почему-то резко отодвигаться к макушке.

– Ой, – всплеснула я руками и хлопнула себя по лбу. – У меня с собой для всех вас подарки. Тебе, Петенька, гейм-бой. Игорек мне присоветовал и сам в магазине выбирал. Только сынок мой еще маленький мальчик, а ты, верно, уж девушками интересуешься гораздо больше. Эх, я не сообразила…

– С подарками чуть позже. Сейчас Петя должен, наконец, уяснить, что мама не в состоянии переплачивать втрое за какие-то там быстропроводные проводники. Можно обойтись и медленнопроводными – в конце концов не смертельный случай, строго и важно, как когда-то в школе учительница химии по прозвищу Грымза, прервала меня подруга и повернула к сыну разгоряченно-суровое, как грозной древнегреческой Парки – повелительницы судеб, лицо.

– Ну, мам, ну как ты не понимаешь. Для компьютеров это – как каменный топор в сравнении с циркулярной пилой, которая и камень, и металл режет. Тузик обещал сегодня занести, и деньги будут…

– Вот, Вероника, полюбуйся на продукт бабушкиного воспитания. Тебе невероятно повезло, что Игоречкина бабушка от него живет далеко. Добренькие бабушки превращают деточек в монстров. Наш Петенька не знает слова «нет» и отказов не принимает. Повторяю еще раз, и слушай внимательно: в семье нет денег на дополнительные провода, мы сначала должны расплатиться за новые парники и пристройку к веранде. У тебя, Петя, уже все готово к поездке на дачу? Сегодня ведь пятница.

– Так у нас тетя Вероника в гостях! А на следующей неделе у тебя еще несколько отгулов, – искренне изумился Петя, глядя на меня с надеждой.

– Вечером все равно поедем, дедушке надо помочь!

– Ведь в пятницу вечером повсюду транспортные пробки, а электрички битком забиты народом…

Юное Петино лицо разочарованно сморщилось и стало похожим на печеное яблоко.

– Я же тебе сказала – дедушке нужна помощь!

– Народ, пошли смотреть подарки! – супервосторженно взвизгнула я и побежала в коридор за сумкой.

Помимо не совсем удачного гейм-боя, из моей прозрачной пластиковой сумки последовательно извлекли: вечернее шифоновое платье цвета электрик, украшенное стразами в виде серебристых звезд, для любимой подруги Маечки, серебристо-коричневую итальянскую шаль из шелка для Изабеллы Сократовны и мужской парфюмерный набор для Эдуарда Максимовича, Майкиного папы.

– Ой, это, наверное, Версаче. – При виде шали Изабелла Сократовна сбросила лет десять, а при взгляде на себя в зеркало с шалью на плечах помолодела и похорошела не на шутку.

Потом мать и дочь с почти религиозным благоговением, с низко склоненными головами замерли при виде воздушно струящегося ярко-синего платья, таинственно мерцающего там и сям серебряными россыпями мелких блестящих камушков. В эти минуты мне пришло в голову, что платье здорово походит на мелкомасштабную модель Вселенной, а подружка с мамой – на увлеченных космическими мирами посетителей планетария.

– Тебе в таком, Майечка, точно придется свадьбу играть. Вот попомни мои слова, – наконец нарушила торжественное молчание Изабелла Сократовна. – Это же Герутти!

– Нет уж, увольте. Если свадьбу, так теперь только Петину, и не Герутти, а Черутти, мама, – гордо вскинула свои крутые, дугообразные, чернильно-черные брови Майя и пружинно выпрямилась.

– Ты, Ника, сошла с ума – дарить такие дорогие подарки. Черутти – это же вроде бы известная дизайнерская фирма, я что-то слышала о ней. Может, будет лучше, если ты заберешь платье? Маме своей подаришь.

– Да куда она будет в нем ходить? Бабушку прогуливать? Я, как на духу, скажу правду: платье Вадим купил в Лондоне перед Рождеством, но мне оно оказалось велико. Тогда я подумала о тебе, ведь васильково-синий – твой самый любимый оттенок. И фасон удивительно напоминает твое свадебное платье: такой же шлейф через плечо, кружевные облегающие рукава, струящаяся легкими волнами драпировка лифа и бедер по типу греческих туник. Вспомни: почти точно такую же модель ты перед свадьбой придумала сама, мы ее вместе с тобой нарисовали и поехали в ателье на Кропоткинской заказывать. Все гости потом были в восторге и тостов десять, не меньше, произнесли с непременным упоминанием твоего дизайнерского таланта. Теперь помнишь? А сейчас, пожалуйста, пойди и примерь. По всему это именно твой размер. Порадуй старую подружку.