Надо больше спать, подумал я.
Краем глаза я увидел, как какое-то маленькое пятнышко скользнуло по стене, а в следующую секунду раздался выстрел. Беззвучный, как ночь. Я отпрыгнул в сторону. Что-то скользнуло по моей руке, мне почудислось яростное шипение. Руку обожгло болью. Я присел на корточки.
— Аа, чёрт, — вырвалось у меня.
Раздалось приглушённое «пшшииу». По мне снова стреляли. Я распластался на полу. Судя по звуку, за моей спиной плавилась кровать. Я быстро обернулся, убедился, что нападавший не попал в Ханни, вскочил и бросился к стенке. В самый последний момент — доверившись чутью — отскочил в сторону. И увидел, как болотно-зелёная струйка взрезает черноту помещения. Жидкость попала на лампу. Сначала появилась крошечная дырочка, которая постепенно росла, увеличивалась, разъезжалась. Лампа осела, обмякла, обрюзгла. И потекла. Я всё это уже видел.
Жучок! Он был где-то здесь.
— Свет! — закричал я, падая на колени и пригибаясь к земле. Мне повезло, на руку угодила всего пара капель. Но один точный выстрел — и меня постигнет участь лампы.
Сразу два выстрела, один за другим. Что-то шипит, растворяется.
Ханни вскакивает, вертит головой из стороны в сторону, как заведённая, повторяет:
— Что случилось?.. Что случилось?..
Я поднимаю взгляд и вижу, как кто-то перебирает маленькими ножками. Пытается ускользнуть от меня, увернуться от контр-удара. Не выйдет. Я вижу его.
Жучок. Он бежит наискосок, к потолоку. Его хобот дёргается, туда-сюда. Видимо, жучок перезаряжается.
— Крылатик, в чём дело? Что происходит?
Я бы хотел успокоить Ханни, сказать ей, что всё хорошо, но у меня нет на это времени. Я хватаю первое, что подворачивается под руку. Статуэтку, изображающую какой-то атлантийский памятник. К верху памятник расширяется. То, что надо.
Я мысленно благодарю архитекторов, прыгаю вперёд и использую статуэтку, как мухобойку. Жучок останавливается. Поворачивает хоботок в мою сторону. Время замедляется. Хоботок смотрит на меня. Дёргается. Сейчас из него вылетит мутно-зелёная струйка. Если она попадёт на меня, мне конец. Я растворюсь, расплавлюсь, растекусь — как часть кровати, как лампа, как… Каннэл.
Статуэтка опускается на стену. Я опускаю её. Я бью ей, изо всех сил. Осколки. Статуэтка разлетается вдребезги. А вместе с ней хоботок и голова, к которой он крепится, и тело, и ножки — весь жучок, ядовито-зелёная крохотулька, тоже осыпается осколками. И они, смешиваясь с кусочками статуэтки, падают. Звяк. Звяк-звяк-звяк. Звяк.
Дверь открывается, вбегает Децербер. За ним — Трисси.
— Крылатик, что стрялось?
— Ты как, брателло?
Я ставлю то, что осталось от статуэтки, на столик и киваю на останки жучка. Осматриваю руку — пустяк, небольшой ожог.
— Я, оказывается, важная персона, — говорю я. — На меня только что было совершено покушение.
* * *
Мы прибежали к Крылатику сразу, как только услышали доносящиеся из его комнаты звуки. Шумы. Глухие удары. А потом что-то разбилось.
— В чём дело? — спросили мы.
На полу валялись какие-то осколки. Крылатик кивком указал на них.
— На меня покушались.
— Кто?
— Наверное, тот же, кто убил Каннэла.
— Ты думаешь, его убили? — спросил я.
— А ты сейчас так не думаешь? — вопросом на вопрос ответил Крыл.
Да, он был прав.
— Но кому понадобилось убивать дружка Трисси и покушаться на тебя?
— Чтобы ответить на этот вопрос, нам надо побольше узнать о Канннэле. Трисси, ты не могла бы рассказать нам о нём?
Трисси передёрнула плечами. Она была ужасно напугана. И всё-таки она совладала со своим страхом и сказала:
— Хорошо.
Мы расселись по диванам и креслам, и она начала свой рассказ.
Они познакомились в Атлантис-Сити, на одной из вечеринок. Каннэл был очень галантным кавалером. Он много читал и знал уйму интересных фактов. Он постоянно развлекал Трисси рассказами о дикой природе, о науке, о космосе. Каннэл был очень открытым существом. Но вместе с тем, когда речь заходила о работе, его настроение резко портилось и он замыкался в себе. Трисси пыталась хоть что-то узнать о том, чем её благоверный занимается, как зарабатывает себе на жизнь. Но в ответ получала либо молчание, либо фразу «Я не имею права говорить об этом». Сначала Трисси думала, что Каннэл стесняется. Потом она решила, что он занимает какую-то высокую, секретную должность. Прошло несколько месяцев, и Каннэл стал ужасно нервным, дёрганым. Трисси испугалась. А что, если у её парня невроз или психоз? Если он придумал себе какую-то тайну, которую холит и лелеет, а на самом деле у него просто не всё в порядке с головой? С черепушкой.
Характер Каннэла всё больше портился. Парень стал грубым и ревнивым, повышал на Трисси голос, обзывал и унижал её. Словно ему надо было выплеснуть на кого-то весь тот негатив, который он получал извне. Из другого источника. Из какого?
— Откуда, откуда в тебя заливается вся эта чернота? — спрашивала Трисси.
Он не отвечал.
— Расскажи мне, Каннэл, что с тобой происходит? Расскажи мне о себе.
Она подошла к нему, положила руку на плечо. И испуганно вскрикнула. В глазницах Каннэла полыхал огонь гнева. Ненависть струилась из него, подобно невидимому, грязному и отвратительному потоку.
Он размахнулся и ударил её по лицу.
Утром её уже не было у него в квартире. Она ушла и больше не возращалась.
Ханни говорила, что Каннэл расспрашивал её о Трисси.
— Как он выглядит?
— Ужасно. Злой, невыспавшийся и глазницы, как у сумасшедшего. Я ему ничего не сказала. Берегись его, Трис.
— Спасибо тебе, Хан, что бы я без тебя делала.
Прошло уже довольно много времени. Трисси надеялась, что Каннэл забыл о ней. Но в тот день, когда мы познакомились, скелет напал на меня с мечом.
— Хорошо, что я не из хлюпиков, — сказал я, — меня так просто не возьмёшь.
— Хмм, — выразился Крылатик.
Он размышлял над услышанным.
— Как жаль, что все свои тайные — существующие или нет — Каннэл унёс собой в могилу. — Крыл покачал головой. — Я почему-то уверен, что его убийство как-то связано с тем, над чем он работал.
— Но над чем он работал? Чем он вообще занимался? — Пока рассказывала, Трисси снова расчувствовалась. Из её глаз потекли слёзы.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});