К несчастью, дворцово-парковый комплекс подстерегала целая череда бед. Сначала внук его создателя, Леонард Пусловский проиграл имение в карты. Архитектурная жемчужина была продана за долги по дешевке петербургскому купцу. После восстания 1863–1864 гг. дворец конфисковали царские власти и передали в собственность князей Трубецких, которые вывезли оттуда значительную часть ценных экспонатов в свои российские резиденции. В Первую мировую войну из дворца пропала коллекция редких рукописей, исчезли скульптуры, картины, драгоценности. Погибли оранжерея и сад, от которого до наших дней сохранились только кусты сирени и боярышника.
Дом-усадьба Тадеуша КостюшкоИ наконец, во время Второй мировой войны «рыцарская грёза» серьёзно пострадала от рук советских партизан. 3 августа 1942 года в Коссово ворвались партизанские отряды П. Пронягина и И. Зайкова. Судя по фамилиям командиров и времени, когда все это случилось, командирами были чекисты из России, не просто равнодушные, а враждебно настроенные в отношении «наследия проклятого прошлого». В это время во дворце находился немецкий госпиталь. Командиры приказали поджечь его. Здание горело 10 дней, тушить пожар было некому. Внутри выгорело все, только массивные кирпичные стены выдержали пытку огнем. Старожилы вспоминали, что столб дыма над дворцом висел почти месяц. Тогда же было уничтожен дом, в котором родился Тадеуш Костюшко, находившийся всего в 200 метрах от былой резиденции Пусловских. Деревянный дом с соломенной крышей ничем не «провинился», но партизаны сожгли и его.
В период существования суверенной Беларуси дворец неоднократно пытались выкупить, поочерёдно, белорусские, польские и российские бизнесмены. Однако все они не сошлись во мнениях с органами власти относительно цены и условий дальнейшего функционирования комплекса. Поэтому в настоящий момент архитектурное наследие Пусловских формально принадлежит местному исполкому, а реставрационные работы ведутся за счет государства и локальных инвесторов.
Целиком восстановлен на прежнем фундаменте и успешно действует дом-музей Костюшко, расположенный в удивительном месте — здешний ландшафт просто великолепен! Кроме того, здесь можно недорого перекусить в кафе, а также отдохнуть в беседках около водоёма. Сам же дворец не так давно был признан специальной комиссией ЮНЕСКО перспективным объектом международного туризма, поэтому надо полагать, что ему уготовано хорошее будущее.
Глава 8.
БЕЛОРУССКАЯ «БАСТИЛИЯ» И ЗАМОК-БИБЛИОТЕКА:
необычные строения Минщины
Замковые сооружения зачастую несли не только оборонительную миссию, но и выступали в довольно необычном амплуа.
К примеру, каждый наслышан о зловещем пристанище графа Дракулы в Румынии или же о сказочном замке Нойшванштайн в Германии, ставшем логотипом кинокомпании Уолта Диснея.
Но если о пресловутом графе Монте-Кристо, являвшемся узником французского замка Иф, знают все, то о знаменитых обитателях минского острога известно далеко не всякому. А уж о миниатюрном замке в белорусской деревне Станъково, выполнявшем функцию одной из богатейших библиотек в Европе, и подавно.
Когда-то, на заре времён, современная белорусская столица была небольшим поселением на берегу реки Менки. В XI веке, после нападения неприятеля и последовавшего за ним сильного пожара, уцелевшие от гибели местные жители решили перебраться на северо-восток, основав новое городище на месте слияния рек Немига и Свислочь. Тут и расположилось древнее замчище, высота стен которого к XVII веку достигла 15, а ширина 30 метров. Ныне о земляных валах с башнями, полукольцом окружавших разросшийся Минск, напоминает разве что название улицы Городской Вал. От оборонительного сооружения из дерева не осталось и следа, замковый холм срыли уже в советскую эпоху, а речку Немигу заковали в железные трубы и теперь она протекает глубоко под землей.
Новый, уже каменный, замковый комплекс в псевдоготическом стиле возник в 1825 году. И расположилось данное строение на Романовском холме, который сейчас находится в самом центре белорусской столицы, хотя на момент постройки тут была окраина Минска.
За четыре года до этого минский губернатор Викентий Гецевич обратился к министру внутренних дел тогдашней России с предложением о постройке нового каменного острога взамен старого деревянного, пришедшего в аварийное состояние. Проект замка выполнил губернский архитектор Казимир Хрщонович. А право на строительство получил помещик Рудольф Пищало, которому с этой целью выделили 226.850 рублей 50 копеек ассигнациями.
Итогом всех этих манипуляций стало возведение оригинального сооружения с круглыми зубчатыми башнями по углам. Главный вход был расположен в центре восточной стороны здания и обращён на бывшую улицу Тюремную, которая после Октябрьской революции получила имя наркома по делам печати, пропаганды и агитации Мойсея Гольдштейна, более известного под псевдонимом Володарский. Соответственно, выросшая в данном районе «белорусская Бастилия» получила широко используемое по сей день название — «Володарка».
Минский острог в конце XIX векаВот как новую тюрьму описывала в 1869 году газета «Минские губернские ведомости»:
«Замок трехэтажный с четырьмя башнями по краям, занятыми лестницами; стоит он посреди чистого двора, где прогуливаются арестанты, окруженного каменной стеною, оканчивающейся к стороне Тюремной улицы железными воротами, над которыми устроен каменный двухэтажный смотрительский дом, вверху коего помещается смотритель; внизу — разделенные проходом два отделения; в левом — контора замка и отдельная комната с двойной решеткой для свидания посторонних лиц с арестантами, а с правой стороны — отделение для военного караула с комнатой для дежурного офицера. Перед замком с левой стороны был колодец в 14 сажен глубиною, а ныне по обеим сторонам посажены деревья в виде сквера».
Так выглядел минский замок в начале прошлого столетия В дореволюционное время среди заключённых Пищаловского замка чаще всего были люди, осуждённые за уголовные преступления. Но, вместе с тем, сюда иногда попадали и весьма незаурядные «постояльцы». В частности, после подавления восстания под руководством Калиновского замок был переполнен арестованными повстанцами, часть которых здесь же и казнили.
Побывали здесь известный драматург Винцент Дунин-Марцинкевич (1808–1884) и его дочь Камилла, осужденные за распространение революционных листовок и активную поддержку восстания. Пробыл Дунин-Марцинкевич в заточении более года и, по свидетельствам, именно тут задумал свою прекрасную пьесу «Пинская шляхта», которую он сочинил в 1866 году. Ещё одним знаменитым «гостем» Пищаловского замка был в 1908–1911 гг. писатель Якуб Колас, осуждённый по причине агитации за преподавание на белорусском языке в школах и училищах. Пребывание за решеткой не прошло зря — Колас написал там ряд стихов и начал работу над своей лучшей поэмой «Новая земля». Дважды попадал в нашу Бастилию литератор и политический деятель Карусь Каганец (1868–1918), одним из первых озвучивший идею создания независимой Беларуси. В 1907 году замковые стены отобрали свободу у 20-летнего поэта Алеся Гаруна (1887–1920), а в 1932-м за нелегальный переход советско-польской границы здесь «отбывал срок» еще один выдающийся белорусский поэт — Максим Танк (1912–1995).
Белорусская Бастилия — Володарка В минском остроге находился под следствием будущий основатель независимой Польши Юзеф Пилсудский (1867–1935). Именно отсюда его отправили в сибирскую ссылку. Камеры Пищаловского замка были временным пристанищем и для другого известного поляка — Феликса Дзержинского (1877–1926), печально знаменитого тем, что именно он создал орган большевистского террора — ЧК. В Минске «железный Феликс» не арестовывался, но несколько раз проходил с этапом через эту тюрьму, направляясь в ссылку, а затем на каторгу.
Какой же замок без привидения! Вот и здесь имеется свой призрак, который по ночам, гремя цепями, выходит из коридора в цоколе, поднимается на третий этаж изолятора и зачем-то устремляется в одну из башен. Вероятно, это тень Ивана Пулихова, совершившего покушение на губернатора П. Курлова — виновника расстрела митинга на минской привокзальной площади. В 1906 году 26-летнего боевика-эсера повесили на тюремных воротах, и его тело с целью устрашения не снимали несколько дней. Четверть века спустя социалистка Александра Измайлович, состоявшая в одной террористической группе с Пулиховым и пробывшая 11 лет на царской каторге, сидя уже в советских казематах, написала в своем дневнике: