Читать интересную книгу Цена человека: Заложник чеченской войны - Ильяс Богатырев

Все смолкли. Шамиль Басаев разговаривал с российским премьером Виктором Черномырдиным.

– Я сделал все, что зависело от меня, и готов уехать прямо сейчас, – говорил Басаев. – Тут меня некоторые журналисты спрашивают, интересуются: им, как говорится, никто гарантий безопасности не давал… Понял, да, я понял… От вас требуется только, чтобы вы их поторопили просто… Да.

После разговора Басаева с российским премьером к телефону подошла одна из медсестер, которая звонила домой:

– Мама, все хорошо. Все решили… Нет, я еду с ними в Чечню… Нет, мама, я не могу… Не могу… Я добровольно, сама… – в конце концов девушка не выдержала, расплакалась и заставила себя положить трубку. Медсестра была из тех, кого террористы в добровольно-принудительном порядке записали в сопровождающие из числа персонала больницы.

Где-то через час после телефонного разговора Басаев сидел на сложенном втрое матрасе в углу у выхода с этажа и лично занимался распределением пассажиров по автобусам. Мы с оператором Сергеем Плужниковым вышли одними из последних и, как оказалось, попали в один автобус с Басаевым. Всего в колонне было 11 российских журналистов, часть которых распределили по четырем автобусам. Кроме того, была одна легковушка, в которой ехали два русских корреспондента «Радио Свобода» и Юля Калинина из «Московского комсомольца».

Басаев занял место рядом с водителем (тоже из числа заложников) на раскладном сиденье прямо у автоматической двери автобуса «Икарус». Мы с оператором сели во втором ряду со стороны водителя так, что все время было видно следящего за дорогой главаря группировки. Его подчиненные расселись у прохода, заложники – вдоль окон, заслоняя собой боевиков на случай стрельбы по колонне. Когда автобусы стали выруливать из больничного двора, Басаев поднял глаза к выглядывавшим из черных окон медсестрам и еле слышно сказал: «Простите нас, если можете».

Некоторые террористы были в масках, иные считали это излишним. По их команде заложники зашторили окна, и мы двинулись в путь. Мы медленно проезжали мимо спецназовцев с направленными на нас автоматами и буденновцев, выкрикивавших ругательства и проклятия чеченцам. Шамиль сидел к нам полубоком и, казалось, совершенно не обращал внимания на людей за стеклом. Спустя полчаса мы выехали из города и взяли курс на осетинский Моздок. По моим расчетам где-то в районе Грозного мы должны были быть часов через шесть-семь. Однако ехали мы около полутора суток.

С самого начала пути колонну сопровождали два или три боевых вертолета, которые барражировали над автобусами, меняя высоту с каждым заходом – то на бреющей прямо над колонной, то рисуя круги на высоте птичьего полета. Спустя несколько часов один из них неожиданно сел впереди колонны у кромки леса. Басаев приказал задернуть занавески и всем оставаться на своих местах. Сергей, приподнявшись с сиденья, воскликнул: «Все, …ц, приехали!» Это был самый страшный момент пути. Я думал, что сейчас из вертолета выскочат головорезы, из-за деревьев начнут стрелять по нам прямой наводкой, а вертолеты запустят сверху ракеты. «Снимай!» – закричал я Сергею и подтолкнул его ближе к выходу.

Наш автобус был вторым в колонне, и из первого остановившегося автобуса к Шамилю подбежали двое боевиков с автоматами на изготовке и капитан-дэпээсник из головной машины милицейского сопровождения. Тут же из вертолета выпрыгнули двое военных и быстрым шагом направились к помощнику Басаева по кличке Маленький Асланбек, который поджидал их в окружении нескольких подручных. Военные вручили ему лист бумаги и, объяснившись с помощью рубленых жестов, вернулись к вертолету. Мы поняли, что ничего страшного вроде не происходит и тревожное внутреннее напряжение резко спало. Оказалось, что это был от руки написанный приказ командующего федеральными силами в Чечне генерала Анатолия Куликова с требованием изменить маршрут и ехать не через Осетию, а через Дагестан. Басаев занервничал. Вокруг него крутились несколько боевиков и говорили что-то про Моздок. После недолгого замешательства чеченцы поняли, что у них нет выбора, кроме как подчиниться. Когда колонна развернулась, я спросил у Басаева, что происходит.

– Воистину, в этой России никогда не будет порядка: каждый подчиненный сам себе начальник! – После этого обобщенного восклицания Басаев сказал, что среди заложников нашелся водитель-чеченец, который хорошо знает местные дороги, и он покажет, как по степным дорогам выехать на Дагестан. Но все было не так просто. Часа через три сопровождавшему нас капитану передали по рации с вертолета, чтобы мы свернули с асфальта на грунтовую дорогу. Этот приказ еще больше не понравился Басаеву, хотя внешне он казался совершенно спокойным, не рвал и не метал. Он сидел на своем месте с автоматом на коленях и невозмутимо следил за дорогой. Его спокойствие заражало нас, и временами казалось, что мы просто случайно оказались попутчиками в одном автобусе, следующем по привычному маршруту из пункта А в пункт Б. Это ощущение подкреплялось сдержанным и совершенно хладнокровным поведением водителя нашего автобуса. Он, как с напарником, без всякого намека на заискивание и страх с достоинством перекидывался какими-то фразами с сидевшим рядом Басаевым. Вначале я присматривался к главарю и старался подобрать момент, чтобы заговорить с ним. Но на мою попытку завязать с ним разговор он коротко ответил «потом», и я уже не стал его доставать.

Спустя пару лет после буденновской эпопеи удалось узнать кое-какие неизвестные нам ранее подробности о нашей долгой поездке из Буденновска в Чечню. Заставляя автобусы плутать по ставропольским и дагестанским степям, генералы, оказывается, нарочно тянули время, рассчитывая не допустить возвращения басаевцев в Чечню. Ради ликвидации Басаева и его людей обсуждали вариант полного уничтожения автобусов. На открытых и безлюдных степях Ставрополья и северного Дагестана можно было бы без особых проблем разбомбить колонну, а затем добить террористов десантом. А можно было и подорвать автобусы: по позднему признанию одного из офицеров СОБРа, задействованного в Буденновске, под автобусы были заложены мощные радиоуправляемые взрывчатки. И совсем уже недавно узнал еще одну подробность той поездки. Командир одного из вертолетных экипажей, круживших над автобусами всю дорогу, рассказывал моему коллеге из «Известий», как он получил приказ приступить к расстрелу колонны. Он ответил, что выполнит такой приказ, только если получит его в письменной форме… Как бы то ни было, мы – заложники из буденновской больницы, журналисты и депутаты – могли оказаться побочными жертвами контртеррористической операции. На этот случай у силовиков в руках оставались наши расписки о том, что, выезжая с бандой Басаева, мы всю ответственность берем на себя, а вину за нашу гибель легко можно было возложить на безжалостных террористов. Однако, к счастью, из Центра так и не поступила команда остановить колонну.

По пыльным, еле просматриваемым дорогам однообразной бледно-желтой степи мы ехали до самого вечера. То удаляясь и взмывая вверх, то пролетая прямо на уровне автобусов, над нами продолжали кружить боевые вертолеты. Ближе к сумеркам просторы вокруг стали зеленее и мы наконец выехали на выцветшую асфальтовую дорогу. В какой-то момент колонна остановилась, всем скомандовали выйти размять кости и справить нужду. Тут же, прямо на дороге, развернули чемоданчик спутниковой связи, принадлежавший корреспондентам «Радио Свобода» Андрею Бабицкому и Олегу Кусову. Депутат Госдумы Юрий Рыбаков, прикрывая трубку от степного ветра, громко и с расстановкой чеканил: «…Боевые вертолеты постоянно кружат над колонной. Мы ждем нападения. Сейчас по космической связи мы выходим на международный уровень и сообщаем об этом…» В это время Басаев совершал намаз на краю огромного, заросшего высокой травой поля. Где-то поодаль и вокруг него суетливо бегала Наташа Медведева и делала фотоснимки, облетевшие потом все мировые СМИ. Мы снимать не могли: было слишком темно и аккумуляторы были на исходе. Сергей снял только несколько темных кадров оравшего в трубку депутата. После получасовой остановки мы тронулись в дальнейший путь, полный той же тревожной неизвестности.

Невыносимо хотелось пить, жажда замучила нас так, что еле могли двигать языком, который от сухости прилипал к нёбу. Весь свой запас воды мы извели в первые несколько часов пути. Только ближе к полуночи к нашей колонне подвезли воду на старенькой противопожарной машине. При свете фар воду разлили во что попало и растащили по автобусам. Вода была вонючей, но, задержав дыхание, мы ее все же пили. Боевики ее пили только через какое-то время после нас.

На следующий день, 20 июня, около полудня мы приехали в дагестанский Хасавюрт. Город встретил нас как героев. Колонна остановилась на развилке дорог у окраины, где скопилась огромная толпа дагестанских чеченцев (аккинцев) с плакатами типа «Мир Чечне – мир России!» и «Шамиль – ты наш герой!». Люди завалили нас водой и продуктами, женщины подходили к автобусам с огромными подносами фруктов, хлебом, печеньем и пр. В результате задние сиденья нашего автобуса были просто завалены продуктами и водой.