class="p">– Не нравится, не смотри, – сказала я, обидевшись, и собиралась уйти.
– Погоди, я просто хотел узнать, зачем это тебе?
– Чтобы отличаться.
– От кого?
– От всех людей.
– А Земфира кто, не человек?
(Земфира, тетушка, это такая певица знаменитая.)
– Причем здесь Земфира? – спросила я с недоумением.
– Так ведь это с ее шеи твой самолетик срисован, точь в точь.
Я посмотрела на Костю с насмешкой. Дело в том, что эскиз моего самолетика Женя готовил, и делал он это при мне, экспромтом. Ни о какой срисовки, следовательно, не могло быть речи. Костя только с сожалением покачал головой, выслушав мое возражение. Ему, видно, досадно стало, что у него нет таких способностей. Я думаю, он начинает понимать, наконец, что не может быть Жене конкурентом. Он выглядел крайне расстроенным.
Но не время для жалости, душенька, мы движемся вперед. У меня теперь новая прическа! Меня Виола водила к своему парикмахеру, и тот сделал меня современной. У меня теперь короткие волосы на голове, хаотически уложенные. Всем нравится, все находят мою прическу смелой и дерзкой. Мнение Кости, разумеется, не в счет. Что еще?
Я переехала. Живу теперь у Виолы. Мы с ней, как вы поняли, большие приятельницы. Она нереально крутая и вдохновляет меня на перемены. Она придумала называть меня Ва́рвара, с ударением на первый слог. Вы должны были заметить, что я теперь так подписываюсь, также и представляюсь. Все быстро подхватили и обращаются теперь ко мне по-новому. Все, кроме Кости, тот до сих пор «Варькает», на крестьянский манер, надоел. Ну да бог с ним, с «безнадежным». Теперь к главному:
Я упомянула, что была сегодня в университете: я забирала документы. С меня, душенька, хватит. Ничему истинно важному и нужному меня там все равно не научат. Женя, к примеру, три с половиной года проучился без толку, и очень жалеет, что в свое время у него не было таких советчиков. Так что мне, тетушка, повезло, я имею возможность учиться на чужих ошибках, и нахожу в себе достаточно воли и ума, чтобы таковой возможностью пользоваться. Меня Женя похвалил сегодня таким образом. В общем, я собою чрезвычайно довольна.
На что я буду тратить теперь свое свободное время, спросите вы – я буду, душенька, самообразовываться. Женя меня снабдил уймой по-настоящему полезных и важных книг, и я уже приступила к их штурмовке. Основную и общую мысль я, кажется, уже сумела уловить и для себя выделить. Это то, что корысть успеху противна. Не должно искать во всем одну только выгоду, нужно как бы топить мысль о деньгах в какой-то высокой нематериальной цели. И нужно быть добрым предобрым. Будет в тебе искреннее стремление помочь всем людям на земле, сами по себе придут и средства. И я чувствую, тетушка, что уже начинаю добреть и хочу изменить мир к лучшему.
Предчувствуя способность вашу к горячим и необдуманным поступкам, нарочно не даю вам своего нового адреса. Настанет время (а я приложу все усилия, чтобы уже скоро, чтобы вот-вот) и вы сами убедитесь в верности моих теперешних шагов и предприятий. Телефон для экстренных вызовов: (050) ХХ-ХХ-ХХХ. Это номер Кости, он знает, если что, как со мной связаться. Только, прошу вас, милочка, не тревожьте вы соседей понапрасну, лишь затем, чтобы что-то обо мне выведать, Костя все исказит и только расстроит вас. Местонахождение же мое он вам все равно не выдаст, он поклялся.
Ну и наконец, с Наступающим! Крепкого вам с Николаем Антоновичем здоровья, мои родные. Любите друг друга и всех вокруг и радуйтесь жизни! Дарите всем и каждому свои улыбки, будьте всегда на позитиве (что значит веселы). Думайте только о хорошем и хорошо, и обо мне в частности. Пусть моим устремлениям сила вашей мысли всегда будет только сподвижником, чтобы к моему успеху в будущем со всем правом вы могли считать себя причастными.
Домой на праздник, как вы поняли, меня ждать не нужно.
Ва́рвара.
P.S. Забыла сказать, как сильно я вас люблю, и чтобы вы продолжали писать мне! На этот адрес: ***, – тоже Костин. Все равно день через день ко мне бегает, произведем его в корреспонденты, хоть будет толк от него.
05 января
Понедельник
С Новым Годом, тетушка, с новым счастьем! Как вы отпраздновали, мои дорогие? Как всегда, тихо, ровно? Николай Антонович, как обычно, переел, вздыхал и охал, причитал и укорял вас за то, что наготовили вы ему столько вкусностей? Из года в год у вас одно и то же, но я за вас рада. А со мною что? Врагу не пожелаю столько терзаний, сколько я пережила в эту новогоднюю ночь, и после. Были минуты воистину ужасные. Если бы только существовала такая возможность, вот так, по щелчку, перенестись в родной Покровск, за скромный праздничный стол, к вам, таким простым и понятным мне людям, я бы воспользовалась ею много раз и без раздумий. Можете понимать теперь мое тогдашнее расположение духа. Нельзя, кажется, быть больше не в своей тарелке, чем я себя чувствовала. Это была сплошная душевная мука. Но, кто виноват мне!..
Мы встречали Новый Год в «Подвале», Женя, Виола, с пять десятков самой интересной молодежи города и я. Непосредственно наша компания насчитывала двенадцать человек, но в дальнейшем все перемешалось, как обычно это происходит в «Подвале», нельзя было разобрать кто и с кем. Я вот думала, что я с Женей…
Поступило предложение провожать старый год поцелуями. Я сначала не поняла, как это. Сидела за столом, наблюдала, как все вокруг меня начало суетиться, меняться местами, рассаживаться. Виола подвинулась, между нами сел какой-то бородач, которого я имя не успела выучить, девочка, что была от меня справа, тоже уступила свое место, абсолютно незнакомому мне парню с соседнего столика. Налили бокалы, подняли символически, по жребию выпало начинать с другого края. Там Леночка, очень хорошая девочка, такая скромная, милая, обвила руку Бизона (я вам представляла его, как «детину», в одном из предыдущих моих писем) и выпила с ним на брудершафт, скрепив все это столь откровенным поцелуем, что мне неловко стало. Весь наш стол зааплодировал. Я так подумала, что Леночка с недавних пор вступила в отношения с «детиной», о чем я не знала, и что они теперь встречаются. Но не успела я за них двоих порадоваться мысленно, как Леночке опять наполнили бокал, и как она уже целовалась с Аксом, с барменом «Подвала», сидящим от нее по другую руку, целовалась с тем же откровением. Одобрительные