этих людей, а я знаю. Они уже попали на камеры наблюдения, но я подчистил изображение, алгоритмы работают быстро, если дать им задачу. Ее зовут Сепия, его – Номад, они близнецы, обоим по шестнадцать лет.
Не успел Бенджамин продолжить, как, оказавшись уже на границе жилых домов и складов, Номад завернул в ближайший двор, где уже выходили на работу первые люди. Аккуратно припарковавшись, он переглянулся с Сепией, поддержавшей его задумку, и только двигатель заглох, как они оба развернулись к Данакту.
– Кто ты такой?
– Меня зовут Данакт. А вас?
– Что с тобой случилось? – приятнее слов брата произнесла Сепия.
– Не говори им, – настаивал Бенджамин.
– Я и сам не знаю, что рассказать.
– Почему ты помог нам? – продолжала спрашивать Сепия, пока Номад оглядывался вокруг.
– Вы были в беде. Я стоял перед выбором: уйти или спасти вас, ну и… решил сделать доброе дело. – Данакту понравилось рассказывать это как истинное проявление влияния его решений.
– Ты не помнишь, кто сделал тебя… таким? – Сепия аккуратно развернула планшет и сделала снимок Данакта, правда, тот не понял ее действий из-за отсутствия звука или вспышки.
– Нет. – Акцент на внешность был неприятен Данакту, что сразу же подметили близнецы. – Но я пытался это узнать, правда, так и не понял, у кого спросить.
– Скажи-ка, – начала подозрительно Сепия, переглянувшись с Номадом, – а ты умеешь подключаться к системе? Например, взламывать компьютеры или…
– Нет.
– Как же ты тогда проник на склад? – Номад не верил ему, хотя было видно, что он печется о безопасности сестры больше, нежели ищет себе врага или повод для конфликта.
– А вы? – Данакт не ожидал угрозы, ему было по-юношески интересно и казалось, что они станут его друзьями, ну или ему просто хотелось этого.
– А мы, – начал серьезнее Номад, – думаю, допустили ошибку, что взяли тебя с собой. – Сепия только хотела возразить, как он продолжил: – Нет, ты послушай, а что если он сейчас записывает нас? Не забыла, куда мы пробрались и что нашли? Я все понимаю, пацан, возможно, ты классный чувак, но у нас свои причины никому не доверять.
Сепия хорошенько обдумывала слова брата, сочувственно поглядывая на несколько смущенного Данакта, который, в свою очередь, также начал задаваться вопросом, какое развитие событий он желает видеть дальше.
– Тебе есть куда идти?
Сепия не хотела его расстраивать, в голове у юной девушки уже рождался небольшой план действий. В этот момент вновь заговорил Бенджамин, сказав Данакту положительный ответ на ее вопрос. Более того, он сообщил, что только что связался со своими хорошими старыми знакомыми, уже готовыми принять его.
– Да, я думаю, да, – не сразу ответил Данакт, хорошо осмыслив не только слова Бенджамина, но и всю складывающуюся ситуацию, где будет наглостью навязываться к близнецам.
– Ты не можешь идти с нами, – спешно высказался Номад, вновь заведя транспорт. – Ничего личного, пацан. По-хорошему, мы вообще должны тебя убить, раз ты нас видел. Думаю, ты понимаешь, что если кому-то скажешь про нас, то мы поделимся информацией о тебе. А так как то, что с тобой сделали, незаконно, то еще посмотрим, кому будет хуже.
– Не слушай его, никто никого не убьет.
– Ага, скажи это Антону.
– Хватит! Что нам теперь, вообще ни с кем не общаться? Совсем уж давай не будем с ума сходить. Мы не знаем, почему и кто…
– Короче, пацан, ничего личного, но сейчас нам лучше позаботиться о своей безопасности чуть больше, чем обычно, о чем и тебе советую задуматься. Вот тебе совет – иди в безопасное место и не выходи оттуда без важной причины.
– Данакт, пусть мой братец и грубоват, но он говорит правильные слова. Все значительно сложнее, чем тебе может казаться.
Он не хотел их покидать, но понимал необходимость. Настоящее взрослое решение в его жизни, отметил он это интересное чувство, выходя из автомобиля, провожая поддерживающим взглядом Сепию. Этот самый момент нравился ему возможностью подвести некий промежуточный итог вместе с приятной надеждой на новую встречу, которую, думал смело Данакт, он заслужил, совершив правильный поступок.
– Мои друзья помогут тебе, – неторопливо заговорил Бенджамин. – Я уже связался с ними, сказал, где ты сейчас, примерно через час должны приехать и забрать. Зовут Агата и Филипп, им можно верить, я давно их знаю.
– Хорошо, спасибо. И спасибо, что не ругаешь меня за…
– Я не имею на это право. Это твоя жизнь, но ты только не забывай о своем отличии от людей, которые – а такое очень возможно – в корыстных целях могут обманом тобой воспользоваться.
4
Эхо снял шлем с головы и медленно поднялся со специального наклонного кресла. Его родители лежали в горизонтальных колбах в специальном растворе, где оборудование поддерживало их жизнедеятельность, а на головах были крупные шлемы наподобие того, который снял Эхо. Ему было трудно на них смотреть – тела выглядели значительно хуже их образов в виртуальном мире, а сокрытые под шлемами лица лишались идентичности.
– А почему ты там выглядишь моложе? – Заботливое любопытство сразу же выдало Алину, тихо сидевшую в это время рядом с компьютерами, за его спиной.
Эхо обернулся и увидел ее невинное выражение лица. Сам он и правда выглядел старше, полнее и с заметно более тяжелым взглядом, а она пусть и была одного с ним роста, но необычайно стройная.
– Не хочу рушить для них памятный момент.
– А может, для себя?
Эхо обнял ее, прячась от тяжелых мыслей о грустном положении родителей. Виртуальный мир стал единственным местом, где он мог общаться с ними, пусть это было повторение одного и того же сценария с редким отклонением.
– Жаль, что они не узнали тебя так, как знаю я, женушка моя.
– Это у нас взаимно.
– М-да, кстати, они спрашивали про тебя. А еще про нашего сына.
Алина колебалась между сочувствием к мужу и гневом в адрес его родителей.
– Я знаю, ты не солидарен со мной в этом вопросе, но именно из-за них мой сын утерян.
– Я верю, мы встретимся с ним. – Для него в отличие от нее эта тема была менее болезненной, но эмоций на этот счет он проявлял больше, чем Алина.
– От этого ты им ничего не говорил про него? Веришь, что…
– Я просто хочу сохранить последний момент, вот и все. Они уже не вернутся к нормальной жизни. Оставшееся работает скорее их отражением, а это и так недолговечно, любовь моя.
– Если твой Космос посчитает надобностью свернуть мою жизнь, то не подключай меня так же – хочу честной смерти.