от Шахи-паскуды?
— Ладно… Если это протока, то она близко от Амура. Я на правом берегу… Если, конечно, под грибами через реку не переплыл, — Санька усмехнулся от этой мысли. Амур здесь уже далеко не Днепр, а он сам птица в еще меньшей степени. — Значит, мне надо на правый берег по течению протоки.
С сожалению, в протоке вода практически не двигалась, и направление течения определить не выходило. Наверное, все-таки старица.
— Ладно, — устало улыбнулся беглец. — Просто пойду туда, где выше.
Пережитый ужас грибного прихода и погружения под воду, как ни странно, вернул ему оптимизм. Банальная возможность дышать уже приносила радость. Страхи отступили: и заблудиться, и нарваться на Шаху. Тем более, что эти опасности взаимоисключали друг друга.
— Двум смертям не бывать! — весело выкрикнул Санька и заставил себя встать.
На свежем ветерке ему вдруг стало нестерпимо холодно. Наверное, потому что он насквозь промок. А еще Известь понял, что умирает от голода.
— Ну, понятно. И так есть хотел, а тут еще и прополаскало, — закручинился потеряшка и начал оглядываться.
Над водой стройными рядами торчали бархатные сосиски. Рогоз! Ну, то, что все в народе зовут камышом. Забавная, кстати, вещь: все ведь поголовно знают, как это растение правильно называется. Но все сначала назовут его в голове «камышом», а потом сами же себя поправят.
Парадокс.
Будучи и так мокрым, Санька без колебаний снова залез в воду и стал рвать камыш-рогоз. Разумеется, не ради «сосисок». Ему нужны были мясисто-водянистые стебли у основания. Еще с детства, из фильма «Завтрак на траве», он четко знал, что они на вкус, как бананы. Очистив с десяток «бананов», он все-таки пошел вверх по берегу, совмещая приятное с полезным. Увы, рогоз вообще не был похож на банан и вонял тиной. Но с приправой в виде голода шел отлично! Дожевывая последний, Санька даже ощутил некую сытость. А ухо уже уловило впереди приятный звук журчания!
Это, действительно, был ручей. Известь припал к чистой воде и окончательно заполнил опустошенный ранее желудок. Потом помылся. Стало даже хорошо. Минут двадцать он шел вдоль берега ручья и набрел, наконец, на чистую уютную полянку у самого бережка.
— Здесь граду быть, — повелел сам себе студент и принялся обживаться.
По счастью, у него был спички. И даже в непромокаемом пакете. Но они, разумеется, промокли. Санька нашел солнечный пятачок, распотрошил под ним коробок и оставил сушиться. Между делом состирнул футболку и шорты, которые нестерпимо воняли, и развесил на ближайшем тальнике. Голышом стало совсем холодно. Беглец упал на изумрудную траву и сделал три десятка отжиманий. Потом два десятка приседаний.
Потеплело.
Поскольку вечер был уже не за горами, всё вело к тому, что ночевать придется в лесу. Оставалось молиться на спички, но даже при наличии костра нужно какое-то минимальное укрытие. Санька решил соорудить навес и направился за палками для каркаса. Схватился за первый попавшийся ему тоненький тополёк, быстро перегнул его… а потом полчаса крутил, вертел, дергал — полное влаги деревце явно одерживало верх в поединке. По итогу, Известь еще сильнее согрелся, но внезапно снова почувствовал голод.
— Нужен топор, — вздохнул «робинзон».
По счастью, студент-историк хорошо знал, что древние люди делали орудия труда не только из «элитных» халцедонов и обсидианов, но и из банальной речной гальки. Еще Шаман им рассказывал, что даже на Дальнем Востоке были целые галечные археологические культуры. Как-то раз, на берегу реки, во время экскурсии они целый час увлеченно колотили камнем по камню, пытаясь сделать нож.
— Нет, ну, нож — это, конечно, слишком, — покачал головой Санька. — А вот топор можно.
Увы, природа снова сложила своему внезапному постояльцу фигуру из трех пальцев. Ручей прорезал песчаный склон, и самые крупные камушки тут были не больше ногтя. Пришлось пробежаться до протоки-старицы. Собрал в футболку десятка два камней, оборвал все доступные взгляду рогозы и пошел «домой». На обратном пути он приметил ландышеобразные листики.
— Черемша! — и карманы шортов быстро были упиханы маленькими стебельками дикого чеснока.
На родной уже полянке Санька занялся ударным трудом. Колотить камнем по камню было весело, и опять же согревало. Пару раз они даже давали искры, что натолкнуло его на мысль о досрочном костре… но потом. В общем, где-то у шестого по счету желвака удалось сколоть не только одну сторону, но и вторую, создав классический чоппинг. Грубейшее оружие, увесистый камень с одной острой стороной. Топором это язык назвать не поворачивался, но рубило быстро разрезало измочаленные волокна тополька. А потом Санька еще четыре стволика приговорил. С помощью острых осколков он быстро нарезал охапку веток. За полчаса соорудил навес с одним скатом, напоминающим хоккейные ворота, и мягкую подстилку.
Тут-то солнышко и сказало «прощай». Похолодало резко, а редкие атаки комаров превратились в нашествие. Просто отмахиваться от них веткой стало совершенно бесполезным занятием. Санька нашел разложенные спички. Топливо для костра он собрал давно. Осколками удалось нарезать тонюсенькую щепу, которая быстро займется. Главное — получить огонь. Известь выбрал палочку с самой «жирной» головкой. Хорошенько потер о свои волосы. И чиркнул.
— Ммммать! — вырвалось у него, когда «сера» просто сползла со спички.
Та же участь постигла вторую. Третью. Четвертую. Пятая выдала струйку пахучего дымка — такого приятного! Дымок подкормил уже почти рухнувшие надежды. Но шестая и седьмая спички снова бесславно оголились и канули в темноте. В последнюю — «счастливую» — Санька особенно верил. Поэтому, расстроенный, чиркнул восьмой и аж закричал от неожиданности, когда та зашипела и разодрала почти ночную темноту ярким язычком пламени.
— А! — вырвалось из груди «робинзона», и он замер, хотя, всё тело его немилосердно кусали главные враги рода человеческого. Левая рука сложилась чашечкой и заботливо окружила крохотный огонек. Убедившись, что пламя точно закрепилось, Санька плавным движением поднес спичку к костру. Милипусечные щепочки быстро почернели и заструились дымком.
— Ну, же… — отчаянно протянул беглец. Имелся немалый шанс, что первой спички не хватит. А зажжется ли вторая — большой вопрос. Пламя уже дошло до пальцев и принялось немилосердно их жечь, распространяя запах копченостей, но Известь спичку не отпускал…
Огонь!
В недрах костра вспыхнуло золото, которое принялось жадно пожирать всякую мелочь. Санька радостно подбрасывал в пасть огня сухие листья, веточки, пару найденных в округе шишек. Когда послышался долгожданный треск — огонь взялся за сучья — беглец выдохнул с облегчением. Теперь костер только дождь сможет затушить — а небо весь день было чистым.
— Отныне счастливым числом объявляется «восемь»! — с улыбкой прошептал Санька.
Глава 14
Утро оказалось