Читать интересную книгу Залы Штормового Предела (ЛП) - Смедман Лиза

Тази атаковала чудовище с другой стороны. Две женщины работали слаженно: одна отвлекала быка, пока вторая атаковала или отступала. Растерянный, хрипящий — его пот и кровь пропитали воздух тяжёлой вонью — огромный бык вертелся из стороны в сторону. Наконец он развернулся, бросился через весь зал, и снова повернулся к своим человеческим противникам.

-Ха! - воскликнула Тази. - Мы его напугали!

Грудь горгоны раздулась, когда та глубоко вдохнула.

В последнее возможное мгновение Шамур, никогда раньше не встречавшаяся с горгонами, вспомнила истории, которые о них слышала. Она бросилась к дочери, схватила её и утащила в сторону.

Горгона выпустила струю зелёного пара из ноздрей и пасти. Клубящиеся пары прошли всего в паре дюймов от Тази и Шамур, но мужчине, что лежал на полу без сознания, повезло меньше. Когда дыхание монстра окутало его, кожа мужчины стала тускло-серой, окаменела. За несколько секунд он превратился в безжизненную статую из камня.

Горгона взревела и бросилась на таран. Дамы Ускеврен торопливо убрались с её пути, вскочили на ноги и продолжили сражаться.

Спустя минуту сердце Шамур тяжело колотилось, а дыхание свистело в горле. Она уставала, движения замедлялись, и наверняка, несмотря на юность, то же самое касалось и Тази. Зато их противник казался всё таким же сильным и быстрым. Им нужно было победить его сейчас.

Проблема заключалась в этой проклятой чешуе, которая поглощала силу каждого удара. Единственным уязвимым местом создания, похоже, были глаза, но горгона защищала их так хорошо, что несмотря на упорные попытки, ни одна из женщин не смогла их поразить.

«Куда ещё?» - думала Шамур, отскочив назад, едва избежав удара, который должен был нанизать её туловище на рог. «Куда ещё я могу поразить его, чтобы удар был весомым?» Её память нарисовала скульптуру в том виде, каким она обладала в начале вечера.

Скульптор изобразил Ротовира верхом, положившего меч горгоне на спину. Если это место не исцелилось, когда зверь ожил, там может быть проплешина, свободная от чешуи.

-Отвлекай его! - крикнула она. Тази так и поступила, набросившись на чудовище с такой свирепостью, что не оставила себе права на ошибку. Один неверный шаг — и горгона вонзит свои рога в её внутренности.

Шамур сжала меч зубами, бросилась на чудовище сбоку и высоко подпрыгнула, схватившись за край его хребта подобно тому, как в более счастливые дни хваталась за подоконники или свисающие нити плюща, позволявшие ей вскарабкаться по стене.

Она нашла опору и подтянула себя вверх, оседлав горгону, как лошадь. Бык издал почти комичный звук удивления и повернул голову к ней.

Она искала полосу без чешуи и не могла найти её. Горгона, не в силах дотянуться до неё рогами, втянула в себя воздух. В следующую секунду чудовище выдохнет, но Шамур зашла слишком далеко и не собиралась оставлять свой насест. Она сомневалась, что тварь позволит забраться ей на спину во второй раз.

Она вывернулась и нашла проплешину у себя за спиной. Схватив меч обеими руками, она обрушила его вниз.

Бык закричал и замотал головой, его зелёный пар безвредно ударил в потолок. Затем чудовище рухнуло. Шамур торопливо соскочила и перекатилась, коснувшись пола.

Она развернулась, чтобы осмотреть горгону. Зверь лежал неподвижно, и через несколько секунд Шамур решила, что он мёртв.

На её лице заиграла улыбка. Было здорово знать, что она по-прежнему умеет пользоваться мечом. За годы женщина сомневалась, не оставили ли её старые навыки из-за нехватки практики. Очевидно, нет.

-Мама! - воскликнула Тази. Она так запыхалась, что дышала с присвистом, но изумление в её  голосе было явно различимо. - Как... где, когда ты научилась так сражаться?

Удовлетворение Шамур сменилось растерянностью. Понятно, что здесь уже ничего не поделаешь — можно раздавить паука и притвориться неловкой, но убить горгону — совсем другое дело. Однако именно этого вопроса она предпочла бы избежать.

-Сражаться я не умею, конечно же. В отчаянной ситуации я просто старалась, как могла. Полагаю, мне повезло, что уроки танцев и верховой езды сохранили мою гибкость.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

-Это самое глупое, что я когда-либо слышала, - сказала Тази, поднимая свой метательный нож с пола. - Никто не обращается с оружием так как ты, без обучения и опыта.

-Ну, я наблюдала за тем, как фехтуют твой отец и братья, - сказала Шамур. Она взялась за обёрнутую кожей рукоять меча и с заметным усилием выдернула его из трупа горгоны. - Я пыталась повторять то, что делали они.

-Это груда навоза, а не объяснение!

Неожиданно Шамур заметила, что что-то изменилось. Почти наверняка изменилось к худшему, хотя в это мгновение она была рада всему, что поможет отвлечь внимание Тази.

-Музыка громче, - сказала она.

Тази нахмурилась и наклонила голову, прислушиваясь.

-Ты права. Подозреваю, что значит, что магия стала сильнее.

-Да. И тем важнее становится как можно раньше остановить эту оперу — до того, как она достигнет финала. Если мои подозрения правдивы, и опера сплетает какие-то чары, то встреченные нами странности — просто цветочки. Ягодки начнутся в самом конце.

По пути в заднюю часть здания и амфитеатр за ней они повстречали несколько тревожных чудес. Орк, которого Шамур оставила без сознания, пропал, оставив грязное, зловонное пятно, как будто он просто расплавился. По коридору парил звенящий тантан. Небольшие сосны росли из расплавленного потолка в одном зале, а в другом войско пегих бесов играло в мяч отрубленной головой. Театр Андета превратился в коралловое королевство с зелёной водой, в котором туда-сюда плавали неисчислимые косяки сверкающих рыб. Тази осторожно ткнула пальцем в дверной проём, а когда убрала его, кожа была мокрой.

Женщины также повстречали других слуг хулорна, хотя те были не в состоянии им помочь. Большинство стали жертвами того же транса, что охватил большую часть публики в амфитеатре, и не поддавались любым попыткам их разбудить. Другие лежали расчленёнными, убитыми каким-то зверем, рыщущим в здании. Один мужчина — или женщина, сложно было сказать — выглядел так, как будто кто-то просунул руку ему в глотку и вывернул наизнанку. Ещё несколько превратились в неподвижные фигуры и сучковатого дерева, красной глины, стекла, или, в одном случае — смешения всех троих.

Тази изучала бойню с жутким интересом.

-Это не спектакль, устроенный для твоего развлечения, - с отвращением заметила Шамур. - Это были невинные люди, которых беспощадно убили.

-Они что, воскреснут, если я всхлипну и закачу глаза? - отозвалась Тази. - Кроме того, если всё это так трагично, почему у тебя глаза сияют и голос звенит?

-Вовсе нет, - сказал Шамур, но теперь, когда Тази заставила её понаблюдать за собой, она против воли засомневалась — а может, девушка права? О, она испытывала все те чувства, которые должна была испытывать любая женщина, оказавшаяся в подобной жуткой ситуации. Жалость к жертвам магии Кровопёра. Волнение за жизнь Тази и свою. Но вместе со страхом пришло чудесное обострение всех чувств. Вызывающая привыкание острота, в погоне за которой девушка из богатой селгонтской семьи выбрала опасную жизнь воровки.

Она ещё пыталась изгнать или по крайней мере скрыть своё возбуждение, когда они с Тази прошли мимо зеркала. Отражение в стекле лежало под прямым углом к источнику, как будто две женщины шли по сте...

* * * * *

Нет. Шамур не смотрела на своё перевёрнутое отражение, больше нет. Она стояла перед резной кроватью с балдахином, принадлежащей молодой женщине, которая выглядела в точности, как она и даже носила её имя. Её внучатая племянница, которую она полюбила за те дни, что прошли после её тайного возвращения в Селгонт, и которая загадочно и весьма неожиданно погибла этой ночью.

Остроносый Линдриан с кучерявой бородой, племянник Шамур и отец мёртвой девушки, хлопнул себя ладонью по виску.