— Но дети, — возразил Трайн. — Дети Полумянного? Вы их хотите отправить в опасное путешествие, которое, возможно, затянется на десятилетия…
— Тем лучше, — невозмутимо ответила Лиана. — Возможно, именно детям придется завершить задание Земли.
— Мы не имеем права вводить новорожденных в условия, коих они сами не выбирали, — упрямо гнул свое Трайн.
— Простите, друг Трайн, — отозвался с места Богдан Полумянный. — Извините!
Ответьте лишь одно: ваши родители согласовали с вами условия вашего рождения именно на этой Земле, в условиях именно этой исторической реальности?
Амфитеатр всколыхнулся от хохота. Даже Зигмунд Трайн скупо улыбнулся, развел руками.
— Мы советовались, — продолжал Богдан. — Хочу высказать мнение всего экипажа космокрейсера. Первое и второе задание следует объединить. Установив контакт, мы передадим Земле необходимую информацию, а затем стартуем к системе Эпсилон Эридана. Прошу поддержать наше волеизъявление!
Глава 3. Катастрофа
Космокрейсер «Любовь» стартовал в запланированное время — 21 июня две тысячи восемьдесят второго года — с кавказского космодрома. Совет ВТГС никаких изменений в состав экипажа не внес, оба задания были объединены. Вся планета провожала своих сыновей и дочерей в дальний путь без возвращения. Отныне только метавременные каналы Кода Вечности будут иногда приносить скупые вести от посланцев Земли из галактической бездны.
Над горными вершинами бушевали грозы. Метеобарьер защищал главный космодром от яростных стихий, в зените сияло пламенное светило.
Полукилометровый аквамариновый сфероид тяжко оторвался от площадки космодрома, низкое мощное гудение магнитно-гравитационных двигателей всколыхнуло горы.
Космокрейсер подымался вертикально, солнечный ореол мерцал в защитном поле корабля. Еще несколько минут — и серебристо-зеленоватая чечевица пробила спирали грозовых туч и вышла в стратосферу.
Заработали термоядерные планетарные моторы. Нежно голубой шар Земли отдалялся, засиял трепещущей водянистой игрушкой среди мерцающей огненной бездны.
За шесть дней космокрейсер преодолел несколько миллиардов километров, поднявшись над плоскостью солнечной эклиптики. Тут Богдан Полумянный дал автоматике корабля новую программу, вводящую сфероид в режим междузвездного полета.
Начали действовать вакуумно-квантовые движители. Два месяца они разгоняли космокрейсер до скорости 270 тысяч километров в секунду. Экипаж пребывал в состоянии гипносна. Только достигнув субсветовой скорости, автоматика крейсера выключилась. Вступило в действие искусственное тяготение, экипаж проснулся, на корабле началась нормальная жизнь.
На третьем месяце полета (хотя отсчет времени велся в релятивном режиме) Леся родила двух сыновей-двойняшек. Счастливый Богдан принимал поздравления от товарищей. Все они собрались в кают-компании за праздничным столом. Пили искристые тонизирующие напитки, ели сочные ягоды винограда, выращенные в корабельной оранжерее. Экспансивный Вано Дзоашвили предложил всей группе идти к Лесе, чтобы взглянуть на новорожденных.
Богдан запротестовал. Девананда Кришна поддержал его: дети с матерью находились в специальном биоизоляторе: перед тем как жить в общих помещениях, они должны были пройти профилактическую иммунизацию.
Распевая песни, перебрасываясь шутками, космонавты не услыхали первого сигнала тревоги, прокатившегося по всему крейсеру. А когда багровыми огоньками замерцали индикаторы радиации в кают-компании, уже было поздно. Все одновременно ощутили, как неумолимая, могучая, враждебная сила парализует мозг, скручивает тело, разрушает клетки, останавливает сердце. Первым потерял сознание сильнейший — Вано. Разорвав сорочку на груди, он упал на пол кают-компании, посинев, словно от удушья. Биолог София, взглянув на контрольные автоматы, схватила капитана за руку. Богдан побледнел как мертвец, глаза его были закрыты, руки бессильно опущены вдоль тела. София последним усилием встряхнула его, простонала:
— Капитан! Радиация! Миллиарды рентген… Миллионократная норма…
— Мы попали… в спираль Черной Дыры… теоретики предупреждали… Но кто же знал? — прошептал Богдан. — Конец…
Он бросил угасающий взгляд вокруг. Его друзья, соратники лежали в креслах, на полу кают-компании. Они умирали, и не было в мире такой силы, которая могла бы их спасти. София закрыла глаза.
— Прощай, Богдан… Не забудь детей… Лесю… Единственная надежда…
Полумянный, удерживая ускользающее сознание, поднял тяжелеющие веки. О чем она говорит? Дети? Леся? Его сыны… Они тоже погибнут? Нет, нет… Изолятор окружен мощным магнитным полем, радиация туда не проникла… Какое счастье! Леся с ними.
Она тоже будет жить. Любимая приведет космокрейсер к цели, а там… там она воспитает сынов… И быть может, они вернут к жизни всех космонавтов, использовав генотеку корабля… О судьба! Не дай исчезнуть последней надежде!..
Богдан напряг тетиву воли, преодолевая волны бессознательности, увлекающие его во мрак смерти. Он поднялся на дрожащие ноги и, ступая через тела друзей, добрался до пульта связи. Слабеющей рукой включил сигнал тревоги и в то же мгновение услыхал отчаянный крик за спиною:
— Богданку! Что с вами?!
Капитан резко повернулся, держась руками за пульт. У двери кают-компании стояла Леся. Ее бледное лицо было искажено ужасом. Она смотрела на умирающих друзей и ничего не понимала. Глаза расширились от боли и потрясения.
Капитан сползал на пол, тело его тяжелело, по лицу ползла чернота. Леся бросилась к нему, пыталась поддержать.
— Уходи! — прохрипел он. — Беги в изолятор!
Не поняв предупреждения, она схватила его за плечи и ощутила, как волна бессилия и опустошенности передается ей от мужа. А Богдан шептал, еле двигая пересохшими устами:
— Радиация… страшный поток… рентген-излучения Черной Дыры… Беги в изолятор… Космокрейсер в режим гиперполета… Сыны… сыны… Говерла…
— Что, что ты говоришь? — рыдала Леся. — Не оставляй меня! Не оставляй! Любимый, не уходи! Я умру без тебя… Не уходи!..
Богдан умолк. Последнее болезненное движение уст, последний вздох. И все.
Молчание… Леся окаменела над телом друга, не в состоянии мыслить, ощущать, действовать.
Но вот в ее сознании, словно колокол, отзвучали слова мужа. Сыны… Они живы…
Их надо спасти. Она — единственная надежда. Леся медленно встала. Голова кружилась, окружающие предметы расплывались, словно в тумане. Звезды в иллюминаторах кают-компании сливались в пламенеющие нити, извиваясь спиралями, они создавали химеричный сверкающий клубок.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});