Читать интересную книгу Разгром Японии и самурайская угроза - Алексей Шишов

Японское правительство в конце лета 1902 года предложило российской стороне нижеследующее соглашение: в обмен на признание протектората Японии над Кореей за Россией признавалось в Маньчжурии только право на охрану русских железных дорог. Это предложение в Санкт-Петербурге сочли неудовлетворительным.

В правящих кругах России не было единства по вопросам внешней политики на Дальнем Востоке. Влиятельнейший министр финансов СЮ. Витте стремился к «мирному» завоеванию экономического господства в Китае, и особенно в Маньчжурии, не останавливаясь и перед применением военных методов. Его единомышленник, директор Русско-Китайского банка и член правления КВЖД Э.Э. Ухтомский требовал удержания Маньчжурии за Россией в целях сохранения рельсового пути в Порт-Артур.

В 1898 году группа лиц из ближайшего окружения императора Николая II образовала акционерное общество для эксплуатации естественных богатств Кореи и Маньчжурии. Наиболее видную роль в нем играл отставной офицер Кавалергардского полка A.M. Безобразов (по имени лидера общество получило название «безобразовской клики»). Члены сообщества акционеров использовали высокие связи при дворе для получения из Государственного банка безвозвратных ссуд под строительство предприятий в Корее и Маньчжурии.

«Безобразовская клика» во многом способствовала тому, что в российских правительственных кругах все большее распространение получала идея присоединения к России северной части Маньчжурии по аналогии со среднеазиатскими территориями. Даже неофициальное название появилось — «Желтороссия». Самодержец Николай II стал поддерживать такую идею, и в июле 1903 года учреждается царское наместничество на Дальнем Востоке — по примеру Кавказа и Польши (Царства Польского).

Безобразовское акционерное общество приобрело в Корее лесную концессию. Ее территория охватывала бассейны рек Ялу и Тумыни и тянулась на 800 километров вдоль китайско-корейской границы — от Корейского залива до Японского моря.

Победа «нового курса» в российской внешней политике неразрывно связывалась также с обострением внутреннего положения в стране. Российская империя стояла на пороге революции. В правящих кругах созрело убеждение, что победоносная война с Японией будет способствовать разрешению внутреннего кризиса, а шовинистическая волна захлестнет разномастное революционное движение против самодержавия династии Романовых. Министру внутренних дел В.К. Плеве принадлежала известная фраза: «Чтобы удержать революцию, нам нужна маленькая победоносная война».

Окончательно установив, что Россия находится в полной изоляции (русско-французский договор фактически не распространялся на Дальний Восток), а Япония обеспечена поддержкой Лондона и Вашингтона, Совет Министров Японии 14 декабря 1903 года решил, «несмотря на продолжающиеся дипломатические переговоры, действовать так, как будто их результат представляется несомненным». В январе 1904 года на Японских островах началось планомерное сосредоточение транспортов и скрытая мобилизация.

Состояние русской армии и флота, вооружение, боевая подготовка в полной мере отражали уровень экономического, государственного и культурного развития России. Если сравнивать общую численность вооруженных сил Японии и России, то сразу заметно подавляющее превосходство последней. Втрое превышая Японию по численности населения (соответственно 140 и 46 миллионов человек), Россия располагала кадровой сухопутной армией чуть больше 1 миллиона человек против 150-тысячной кадровой японской. Обученный контингент резервистов русской армии доходил до 4,5 миллиона человек, в то время как в Японии вместе с кадровой армией он составлял не более 800—900 тысяч. Русский военно-морской флот превосходил японский по меньшей мере вдвое.

Все это было так. Но… основные районы дислокации и комплектования русской действующей армии находились в 9—10 тысячах километров от будущего театра военных действий. Ввиду низкой пропускной способности Транссибирской магистрали в Маньчжурию можно было подвозить не более двух дивизий в месяц. На начальном этапе войны приходилось рассчитывать только на немногочисленные войска, расквартированные в Восточной Сибири и Приамурье.

Базирование русского флота на Дальнем Востоке связывалось с одним серьезным упущением в обустройстве его баз. На скором театре войны на море у России отсутствовала судоремонтная база. Броненосцы для ремонта мог принимать только один док во Владивостоке.

В Генеральном штабе русской армии отсутствовал общий план войны с Японией. Его разрабатывал самостоятельно штаб Приамурского военного округа.

Сосредоточение русских сухопутных сил по вновь составленному (куропаткинскому) плану предусматривалось в районе Ляоян — Хайчен, в центре фронта. Флангами его являлись сильные, но еще не достроенные до конца морские крепости Порт-Артур и Владивосток. Высадка противника на Квантунский полуостров исключалась. Считалось, что японцы будут наступать только в одном направлении — или на Ляоян, оставив заслон против Порт-Артура, или наоборот.

Для российских военно-морских сил план действий на Тихом океане был составлен в штабе царского наместника на Дальнем Востоке адмирала Е.И. Алексеева. В нем утверждалось, что главной целью японцев является захват Кореи и противодействие России в ее окончательном овладении Маньчжурией. Были сделаны следующие выводы:

«1) необходимо остаться обладателем Желтого моря и Корейского залива, опираясь на Порт-Артур,

2) не допустить высадки японской армии на западном берегу Кореи и

3) отвлечь часть японских морских сил от главного театра военных действии и предупредить второстепенными морскими операциями из Владивостока попытку высадки близ Приамурья».

Японцы, реально знавшие силу русской армии на Дальнем Востоке до прибытия туда подкреплений и осведомленные об обстановке в России, были уверены, что быстро добьются господства на море. План императорского командования на войну с Россией предусматривал: завоевание превосходства на море путем внезапного нападения на порт-артурскую эскадру и ее уничтожение, пленение русских кораблей в Корее и Китае;

захват Кореи и высадку в начале войны армии в Цинампо, а после завоевания господства на море и вторжения японской армии через реку Ялу в пределы Маньчжурии — высадку трех армий на Ляодунском полуострове; занятие Квантуна с Порт-Артуром, уничтожение остатков русского флота, разгром главной группировки русских войск в районе Ляояна и захват всей Маньчжурии, если же Россия не пойдет на мир — уничтожение русских корпусов по частям по мере подхода их из Центральной России; захват Уссурийского и Приамурского краев. Один из виднейших и влиятельнейших государственных деятелей Японии того времени граф Окума заявил: «Мы должны воевать с Россией из принципа. Нам необходимо перебраться на материк. Наши землевладельцы сеют хлеб на скалах. У нас нет земли, где мы могли бы работать. Нам необходимо бороться не на жизнь, а на смерть». В империи на Японских островах уже в конце XIX столетия властвовала идея о священной миссии Страны восходящего солнца по защите азиатских народов от «белых варваров». Во второй догме официальной государственной религии Японии — синто говорилось:

Объединить мир под главенством японцев — таковой считалась их историческая миссия. «Япония — центр мира, в котором благодаря исключительно счастливому положению, развитию и силе фактически сосредоточивается верховная власть над политикой и торговлей всего света».

К началу войны с Японией агентурная разведка Российской империи уже во многом не отвечала требованиям времени. Ею по-прежнему занимались военные атташе, дипломаты, представители Министерства финансов за рубежом и штабы военных округов. Разведка велась бессистемно и при отсутствии общей программы.

На работе военной разведки накануне Русско-японской войны отрицательно сказался и недостаток финансовых ассигнований — с 90-х годов по инициативе министра финансов С.Ю. Витте началось резкое сокращение всех военных расходов. Перед войной Главному штабу по смете на «негласные расходы по разведке» ежегодно отчислялась сумма в 56 тысяч рублей, распределявшаяся между военными округами. А Япония, готовясь к войне, затратила только на подготовку военной агентуры около 12 миллионов рублей золотом.

Разведка в Японии затруднялась и спецификой этой страны. Военный агент (атташе) в Европе помимо негласных источников мог почерпнуть нужную информацию из прессы и военной литературы, а в Китае продажные сановники чуть ли не сами предлагали свои шпионские услуги. В Стране восходящего солнца все официальные издания, доступные иностранцам, содержали лишь тонко подобранную дезинформацию, а императорские чиновники были спаяны железной дисциплиной и фанатичной преданностью божественному микадо.