Третья статья Хэмлина – о вере. Не протестантской, не католической, не иудейской и даже не о магометанской. О вере в знание. Странное сочетание слов, я тоже сначала поразился. Вот что писал Хэмлин, я цитирую, конечно, по памяти и не дословно, но смысл такой: «Проблема религий в том, что люди верят в то, чего, возможно, не существует. Проблема науки в том, что ученый не верит в то, что существует реально. Вера не противопоставляется знанию, истинная вера следует за знанием, как тень. Вера в Бога-творца, как вера в воскресение Господне или в вознесение, или в чудо пяти хлебов, скорее всего, не соотносятся с физической реальностью. Догматы церкви способствуют воспитанию морали, но не приближают к осознанию физической реальности. Верить, истово верить нужно в то, что действительно существует в природе. Такая вера, только такая способна творить чудеса.
Эволюционный путь разума – от мистики к науке и выше – к новой мистике, мистике науки, ведущей к научной магии».
Статью Хэмлин не закончил. А может, я просто не понял ход его мыслей, и мне показалось, что он поставил точку на середине фразы. Но этот текст, мне кажется, связан с событиями того страшного октября. Почему Хэмлин написал о науке и научной магии? Почему именно тогда? Почему после того, как опубликовал работы о мирах-фермионах и о невидимой энергии мироздания?
Что я хочу сказать… Страшная штука – ревность. О мироздании думаешь, решаешь уравнения, создаешь модели, ставишь эксперимент. А если ревность… Или ненависть. Мыслей нет, только чувства, ощущения… Не смотрите на меня так, можно подумать, что никто из вас не испытывал подобного. Хэмлин был влюблен. Верно? И соперников у него оказалось достаточно. Когда был убит кэп Коффер, разве Хэмлин не попал в число подозреваемых?
Я не знаю, как он это сделал – как проник в запертый дом и вышел незамеченным. Но он знал – это написано в его статьях, – что Вселенная заполнена энергией, которой человек умеет управлять, но сам в это не верит, потому что не знает, что такое возможно. Хэмлин поверил. Ощутил и понял, что – может. Или не понял? Или понял не сразу, а когда до него дошло, покончил с собой?
Хорошо бы прочитать дело – те бумаги, что вам, Сара, не удалось получить в Скотланд-Ярде. Может, вы сможете, мистер Бакли? Нет? Не тот уровень? Что ж… Остается положиться на собственные возможности. На интуицию, на серые клеточки.
В конце концов, мы разумные существа пятого уровня. Я это знаю. Теперь и вы знаете тоже. Давайте думать вместе?
* * *
– Ну и ну! – воскликнул Бакли, когда Алкин, так и не сумев внятно и убедительно закончить свою длинную речь, поставил на стол пустую чашку. – В жизни не слышал ничего более странного! Галактики, Господи… Вселенная… как вы сказали? Фермион? Гм… Да. Пятый уровень, подумать только… И еще темная эта энергия в придачу. Не думаю, что когда-нибудь в истории криминалистики кто-то предлагал более фантастическую версию для объяснения бытовых преступлений.
– Тайлер, – начала Сара, – пожалуйста…
– Позволь мне, дорогая, – слишком грубо, по мнению Алкина, прервал девушку главный констебль. – Это моя компетенция, верно? Согласись, я выслушал внимательно, я даже ни разу не вставил ни слова, хотя понял не очень много из того, что говорил мистер Алкин.
– Тайлер!
– Послушай, дорогая! Представляешь, прихожу я в Архив Ярда и говорю полковнику Доновану: «Сэр, у вас документы об убийстве, совершенном в приступе ревности человеком пятого уровня из вселенной-фермиона… Орудие убийства? О, это очень просто: темная, понимаете, энергия. Темная, значит. Конечно. Темная энергия убивает, а светлая… Что? Светлой нет, только темная? Как же так? Неужели миром правит дьявол, темные силы торжествуют, а светлые не могут им ничего противопоставить? В Голливуде такой сценарий не пройдет, нет…
Алкин начал медленно подниматься из-за стола. Не нужно было приезжать. Он увидел документ, и что? Он увидел Сару, и чему это помогло? Он познакомился с главным констеблем и теперь знает, что это тупой, лысый, ничего не понявший козел… это…
– Эй, что с вами?
– Алекс!
Два голоса слились в один, и звук оказался таким странным, что Алкин пришел в себя. Или, как ему показалось, опять увидел мир таким, каким он был на самом деле. В какое-то мгновение он… что? Не вспоминалось, будто это мгновение или минута, или сколько продолжался приступ… будто он отсутствовал, его не было нигде, ни в пространстве этом, ни во времени.
Он стоял в проходе между столиками, напротив него поднимался, опрокинув стул, Бакли, а Сара смотрела на Алкина снизу вверх, и глаза у нее были огромные, как озера, голубые-голубые, и было в них, кроме удивления и страха, что-то еще, что он так хотел увидеть вчера и чего не понимал сегодня.
– Простите, – пробормотал Алкин, обратив внимание, что и его стул опрокинут, а сумка валяется на полу у окна, метрах в двух от стола. Он бросил сумку, вставая? Хотел попасть в Бакли?
Алкин поднял стул, подобрал сумку, сел и только после этого посмотрел в глаза главному констеблю. Бакли спокойно сидел на своем стуле, и рука его, лежавшая на столе, сжимала ладонь Сары.
– Реакция у вас великолепная, должен признать, – произнес он с уважением. – Служили в спецназе?
– Где? – не понял Алкин.
– В армии, я спрашиваю, в спецназе служили?
– Я вообще не служил, – буркнул Алкин. Врачи нашли у него десяток болезней, каждая из которых сама по себе не давала права на отсрочку, но вместе они превысили некий предел, и женщина-председатель медицинской комиссии сказала ему: «Господи, ну и молодежь пошла – на вид вполне себе, а все гнилое…»
– Не служили, а? – хмыкнул Бакли. Не поверил, это было видно по выражению лица.
– А что… – начал Алкин и поймал взгляд Сары – испуганный и какой-то еще… или только испуганный?
– Вы сидели, Алекс, – объяснила Сара, выпростав свою ладонь из-под руки Бакли, – и вдруг оказались вон там, между столами, стул упал и… То есть, стул упал уже после того, как вы оказались…
– В спецназе, – сухо сказал Бакли, – таким вещам обучают. Восточные боевые искусства. Айкидо? Кунг фу?
Алкин промолчал.
Неожиданное происшествие что-то изменило в отношении к нему главного констебля. Наверно, и в отношении к нему Сары тоже что-то изменилось, но Алкин не мог сосредоточиться и понять…
– Хорошо, – сказал Бакли, попытавшись еще раз завладеть рукой Сары, но не сумев этого сделать: девушка прижала ладони к вискам, будто у нее началась мигрень. – Ваши объяснения – чепуха. Наука забралась так глубоко в недра материи, что утеряла всякую связь с реальностью. Никто уже физику не понимает. Что это такое: фермионы, браны, бозоны, глюоны, феромоны… что еще? И чем глубже вы влезаете, тем больше в ваших теориях мистики, это верно. Уже и до веры добрались. Вера в закон природы, а?.. Но если вас интересует это дело… Вчера, пока Сара ездила в Кембридж, я тоже кое-что выяснил. Насчет мотива вы не ошиблись. Ревность, да. Дженнифер Поллард. В то время ей было девятнадцать, уроженка Бакдена, кстати, в отличие от всех нас. Я хочу сказать: ее тут знали с детства, а Хэмлин был чужаком, так что шансы у него изначально были ничтожны. Я расспросил кое-кого из местных, и вот что скажу: она вышла замуж за некоего Финчли. Молодой парень, тоже уроженец Бакдена, служил клерком в банке Барклаус, у них было тогда отделение в Грэфхеме, а сейчас и в Бакдене открыли офис. Вышла замуж, и они с мужем отсюда уехали. Незадолго до войны, а точно никто, конечно, не помнит.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});