Читать интересную книгу Лучше не возвращаться - Дик Фрэнсис

— Продолжайте.

Он быстро взглянул на меня и, поняв, что мне действительно интересно, продолжил:

— Мы подаем анестезирующее вещество вместе с кислородом. Как правило, это галотан. Мы стараемся применять минимальное количество, делаем лишь легкую анестезию, потому что лошади очень плохо ее переносят.

Он со знанием дела соединил вместе трубочки вентилятора и воткнул электрический шнур в розетку, расположенную на полу.

— Мы все это ad infinitum перепроверили вчера утром. Просмотрели каждую мембрану, помпу, проверили кислород, который поступает из внешних цилиндров, когда мы поворачиваем вот этот кран, — он показал какой. — Если, случается, сердце начинает останавливаться, то черта с два мы можем с этим что-то поделать. Совсем недавно нам пришлось хлебнуть лиха.

Он резко оборвал свой рассказ, словно вспомнив, что я здесь не совсем свой.

— Во всяком случае, я все проверяю дважды.

Он сновал туда-сюда, подготавливая необходимое оборудование, а я стоял около, чувствуя, что надо бы помочь, но понимал недостаточную для этого свою компетентность.

Снаружи донесся звук хлопнувшей дверцы машины. Скотт — судя по всему, это был именно Скотт, анестезиолог, — поднял голову, а потом откатил раздвижную перегородку настолько, чтобы мы могли пройти в обитое мягким помещение. Он пересек топкий пол своей энергичной походкой и открыл дверь, ведущую в коридор. Я двигался за ним по пятам, то и дело наступая на чехлы. Вместе мы прошли по коридору и вышли наружу, окунувшись в холодный предрассветный воздух. Кен в куртке и сапогах спускал трап с небольшого трейлера для перевозки лошадей, который он прибуксировал сюда своим «Лендровером».

— А, Скотт, — сказал Кен, с шумом сбрасывая трап. — Мне пришлось самому тащить эту телегу. В Вернонсайде жеребятся сразу две кобылы, и нет свободного персонала. Они там с ума сходят. Эта кобыла умирает на глазах, а она вынашивает жеребенка, который стоит Бог его знает сколько от Рэйнбоу Квеста.

И он вернулся в трейлер за своей пациенткой, которая, пятясь и спотыкаясь, спустилась по трапу. Я не предполагал, что животные могут выглядеть настолько больными. Жеребая кобыла казалась непомерно раздутой. Мокрая от пота, с мутным взглядом, она шла, свесив голову и издавая звуки, напоминавшие стон.

— Ее накачали болеутоляющим, — сказал Кен. Потом он увидел меня и мрачным голосом добавил: — На сердце большая нагрузка. Ее раздуло от газов, началась интоксикация. Это говорит о том, что нарушена проходимость кишечника. И значит, она протянет не больше часа, если я ее не прооперирую. Но даже если я это сделаю, шансов на успех мало.

— Было бы разумным заручиться мнением другого хирурга, — сказал я.

— Конечно. Я позвонил Кэри и попросил, чтобы он прислал кого-нибудь или приехал сам. Он же велел мне всецело полагаться на собственный опыт и сказал, что я лучший хирург по лошадям в округе. Но я и так это знаю, хоть и не люблю говорить об этом вслух.

— Значит, нужно действовать, — сказал я.

— Ничего другого не остается. Только посмотрите на нее.

Он передал уздечку Скотту, который сообщил:

— Белинды еще нет.

— Она не приедет, — сказал Кен. — Я не нашел ее. Я позвонил тренеру, к которому мы отвели лошадей, а он сказал, что не знает, где она ночует, и не собирается в это время отправляться на розыски.

— Но… — начал было Скотт и тут же сник.

— Вот именно. — Кен посмотрел на меня в упор. — Все, что нам потребуется от вас, — вести наблюдения и делать заметки. Вы будете свидетелем. Просто записывайте все, что я буду говорить или что скажет Скотт. Вы нормально переносите вид крови?

Я вспомнил изуродованные тела, разбросанные по склону, и ответил:

— Да.

ГЛАВА 4

В обитой мягким комнате, пока Скотт удерживал кобылу за хомут, Кен чуткими пальцами отыскал на ее шее яремную вену и воткнул туда что-то вроде длинной иглы, покрытой пластиком, причем наконечник оставался снаружи, на поверхности кожи.

— Катетер, — пояснил он, вынимая иглу и оставляя пластиковую трубочку в вене.

Я кивнул.

— Внутривенное вливание, — продолжал он, присоединяя к катетеру трубочку, тянущуюся от одной из емкостей, которые Скотт деловито подвешивал к потолку. — Необходимо поддерживать уровень жидкости в организме.

Он исчез в операционной, но тут же вернулся с небольшим шприцем и сделал инъекцию в шею кобылы, воспользовавшись катетером.

— Полкубика домоседана, — сказал Кен, а потом произнес последнее слово по буквам, так как я записывал все, что он говорил. — Это успокоительное, чтобы мы могли с ней потом справиться. Имейте в виду, не подходите к ней слишком близко. Даже в таком состоянии лошадь может здорово лягнуть. Отойдите за перегородку, там она вас не достанет.

Я послушно шагнул за свободно стоявшую перегородку, также обитую мягким. Оттуда мне было хорошо видно все происходящее, и в то же время я чувствовал себя в полной безопасности: как за щитом в корриде, где человек может укрыться от острых рогов.

— Что вы теперь собираетесь сделать со шприцем? — спросил я.

— Выбросить. Он одноразовый.

— Сохраните его.

Кен пристально посмотрел на меня своими бледно-голубыми глазами, взвесил ситуацию и кивнул:

— Правильно.

Он отнес шприц в операционную и положил его в судок на одном из столов, стоявших вдоль стен. Кен был одет так же, как и я: поверх туфель одноразовые чехлы, зеленые хлопчатобумажные брюки, зеленая рубашка с короткими рукавами, сверху — халат, на шее — хирургическая маска, а волосы спрятаны под мягкую белую хлопчатобумажную шапочку.

Скотт, в такой же одежде, гладил лошадь по переносице, трепал за ухом и успокаивал тихим голосом. Постепенно все тревоги покидали ее возбужденный мозг, лошадь на глазах затихала, пока наконец не стало ясно, что она едва держится на ногах.

Пристально глядя на животное, подошел Кен, неся другой, больших размеров, шприц.

— Антибиотик, — сказал он, сделав инъекцию, и отправился за третьим шприцем.

— А это — кетамин гидрохлорид, — вернувшись, он снова произнес название препарата по буквам. — Это ее окончательно усыпит.

Я кивнул. Скотт закрыл раздвижную дверь в операционную. Кен временно отсоединил капельницу и рукой опытного хирурга сделал очередную инъекцию через катетер, введенный в шею кобылы. Почти мгновенно ее повело в сторону, она оступилась, пошатнулась, и наконец огромное тело рухнуло на бок. Заднее копыто дернулось от мышечного спазма, голова звучно шлепнулась на упругий пол.

«Драматичное зрелище, — подумал я, — но для Скотта и Кена, по-видимому, обычное дело».

— Интубация, — скомандовал Кен.

Скотт кивнул и просунул через ротовую полость и дальше, в горло животного необычайно толстую трубку.

— Для кислорода и галотана, — быстро прокомментировал Кен.

Скотт широко открыл раздвижную дверь, отнес в операционную судок со шприцем и вернулся с металлическими манжетами и чехлами для копыт.

Вдвоем с Кеном они надели все это на ноги кобыле, потянули вниз цепи, свисавшие с потолка, и присоединили их к манжетам. Скотт принес специальное полотно с пришитыми по краям ручками, чтобы поддерживать голову животного, и Кен, не теряя времени, нажал кнопки на панели управления, висевшей на стене, и включил лебедку.

Цепи натянулись и легко подняли в воздух полутонное тело лошади. Пока Кен присоединял обратно капельницу, Скот поддерживал голову кобылы. После этого Кен нажал еще одну кнопку, и расположенная под потолком вагонетка двинулась по рельсам, унося висящее тело, капельницу и все остальное в операционную.

Больное животное было доставлено прямо к операционному столу. Кен снова нажал кнопки. Цепи начали разматываться, опуская свой груз дюйм за дюймом до тех пор, пока лошадь не оказалась лежащей на столе с поднятыми кверху ногами, между которыми высился коричневый округлый бугор раздувшегося живота. Скотт осторожно опустил голову животного и помог Кену пристегнуть копыта к четырем стойкам, расположенным по углам стола таким образом, чтобы ноги лошади были удобно согнутыми, а не прямыми и вытянутыми. Мужчины работали молча, аккуратно выполняя привычные действия.

— Включить компрессор, — скомандовал Кен. — Подать газ.

Скотт соединил трубку, торчащую изо рта лошади с трубкой, ведущей к компрессору, после этого нажал выключатель и повернул кран. В легкие животного медленно, но ритмично стала поступать кислородно-галотановая смесь.

Кен скороговоркой спросил меня:

— Вам понятно все, что мы делаем?

— Да.

— Хорошо. Сейчас я введу еще один катетер в лицевую артерию под нижней челюстью. Он будет непосредственно контролировать кровяное давление. Обычно это делает Белинда, но сегодня я сделаю это сам.

Я кивнул и пронаблюдал, как его проворные пальцы вставили крошечную трубочку в челюсть животного и соединили ее с измерительным прибором, который Скотт подкатил в нужное место. Вместе они с очевидным волнением следили за двумя кривыми, появившимися на экране монитора. Но, похоже, все шло нормально, по крайней мере, до сих пор.