Филипп и, видя, что Лавиньш его слушает, продолжил поучать. — В таком важном деле, как создание и управление миром, необходимы знания, опыт и наставничество.
Мы с Инком переглянулись и мысленно хихикнули — кот обожал быть в центре внимания, а тут целая богиня внимает его речам.
Но блеснуть ораторским мастерством я фамильяру не дала. Нежно потрепав по холке, спросила:
— Может быть, ты знаешь, как призвать улучшителей?
Филипп сначала пристально посмотрел на меня, потом медленно перевёл взгляд на Стража.
— Она правда не понимает или кокетничает?
— Зная Агапи, думаю, что действительно не понимает, — последовал ответ, который ещё больше запутал смысл разговора.
Я ссадила кота с колен, встала на ноги, упёрла руки в бока и нахмурила брови.
— Вы можете говорить нормально, а не шарады загадывать?
— Тебе нормальным русским… хм… Инк, на каком языке мы сейчас общаемся? Я уже запутался в разнообразии вселенской лингвистики, которой невольно обучился, — отвлёкся кот от темы.
— Основной язык моего народа называется пашун. Есть несколько диалектов: столичный — он считается официальным языком, загорский — это язык кочевых народов и южноокраинный — язык южных провинций, которые пострадали от эпидемии. У вас троих идеальный столичный диалект, — развёрнуто ответила Лавиньш Филиппу.
Кот прижал лапку к груди и склонил голову в знак благодарности за консультацию. После чего повернулся ко мне, растерянно наблюдавшей за этой абсурдной сценой.
— Так вот, я тебе на идеальном столичном диалекте пашун говорю: хочешь помочь, зови своих динозавров!
Неровная поверхность обломка скалы острым выступом больно упиралась в плечо, но я не в силах была переменить позу или место. Воспоминания поглотили меня. Трогательный бирюзовый хвост маленького рутлы, закрученный в колечко. Его лучистые глаза, которые заставляли откликаться и вибрировать каждую клеточку моего тела. Наивные вопросы грустного, потерянного ребёнка. И прощальный взгляд, когда он уходил вслед за старшими.
Я вздохнула и ещё крепче сжала в руках чешуйку с шеи моего товарища по узилищу: «Рутлочка мой».
— Агапи, — выдохнул кто-то моё имя теплым дыханием в лицо.
Открыла глаза на призыв и утонула во взгляде самых прекрасных очей Великой Вселенной. Оттолкнувшись спиной от камня, распахнула руки и обняла насколько смогла голову «моего личного динозавра».
— После того, как атмосфера очистилась и светило начало топить снега и льды, демоны постепенно стали покидать свои подземные жилища. Мало их осталось для полноценного заселения мира. Маттотенна объявила амнистию тем, кто сбежал, похитив космические корабли, отозвала пиратов и обещала помочь вернуться домой тем, кто попался в колдовские пиктограммы. Мы присматриваем за процессом восстановления природы мира. Следим, чтобы обошлось без наводнений и вода распределилась равномерно. Засухи потом устранять тоже хлопотно. Скоро всё на Кеталопции будет, как в лучшие времена. Начались неспешные, но продуктивные переговоры с мирами, входившими ранее в Союз.
— Кетсыл правит?
— Правит Севкилья, а муж её в лаборатории закрылся, — фыркнул рутла, вспомнив что-то смешное. — Зато аграбия Дэвидца покинула склеп и приняла на себя, по её словам, «тяжкую ношу Первого помощника молодых правителей». Любое принятие нового закона или указа сопровождается битвой между дамами Кетсылар. Маттотенна пообещала им, что расселит по разным материкам, если не уймутся.
— Неудивительно, что Кетсыл в лаборатории отсиживается. Там, при всех составляющих, намного безопаснее.
Наша компания, увеличившись на ещё одно существо, по-прежнему располагалась у камня, изогнутым перстом указывающем в небо.
Неторопливо делились новостями и наслаждались обществом друг друга. От новообразованного озера, медленно наполнявшегося водой из бивших на дне родников и шустрого ручейка, тянуло влажной прохладой. Светило клонилось к закату.
Рутла, чтобы не пугать путников, изредка проходивших по дороге, из подпространства высунул только голову. Да и ту мы с Инком прикрыли мороком. Просто ещё один большой камень появился при дороге.
— Ты как живёшь, Агапи? — рутла так старательно выговаривал моё имя, словно это было какое-то высокое звание, чем каждый раз смущал меня.
— Да вот… Прячусь.
И я коротко рассказала о наших с Инком приключениях после возвращения с Кеталопции.
— Но мы разберёмся с этим. Правда, Инк? — легкомысленно отмахнулась я от пережитой погони. — Мы к тебе с другим делом.
— Не слышал о потеряшках у демиургов. Но у меня ещё мало опыта. Спрошу у старших, — выслушав историю жития Пресветлой Лавиньш, ответил рулта. — То, что для адекватного обустройства и управления миром следует пройти обучение, тут вы, бесспорно, правы. Я заберу вашу протеже и прослежу, чтобы её обучение было эффективным.
Мы переглянулись с Инком, довольные тем, что задуманное исполнилось так легко.
— Но! — молодой улучшитель чуточку усилил голос, и я почувствовала вибрации безграничной власти, которые я слышала в речах его родителей. Настолько внушительно, что невозможно спорить, — но планету нельзя оставлять без присмотра. Агапи, я поручаю тебе временно исполнять роль богини этого мира!
— Что?!
Вот говорят же, что добрыми намерениями вымощена дорога в ад.
— Рутлочка, милый, я не могу! Посмотри, какая из меня богиня? Ни опыта, ни мощи, ни понимания процессов, — исчерпав все аргументы, шмыгнула носом и выдала основной факт. — Я не хочу!
И разревелась. Вот кто меня тянул за язык? Зачем мне лично изменения в Радужном мире? Живут они по заветам царя Гороха — или кто там у них? — и пусть живут. Мы же просто хотели отсидеться.
— Что, Туристка, опять вляпалась? — сочувственно приобнял за плечи сидевший рядом Инк. — Не грусти, я помогу.
— И я тоже! — запрыгнул на колени Филипп.
Мысленно же Страж добавил:
— «С улучшителями не спорят. Даже если вы вместе чалились», — и засмеялся, заметив мою отвисшую челюсть.
Наследник престола пользуется тюремным российским сленгом! Рес Плой не перестаёт меня удивлять.
— Я тоже не хочу! — наконец-то подала голос Лавиньш, пребывавшая в немом шоке с той самой минуты, как появилась голова рутлы. — Это мой мир! И я не желаю, чтобы какая-то илица заняла моё место.
Если бы в это время я не смотрела на улучшителя, то не заметила бы тень неуверенности и обиды на его морде. Все мы родом из детства. Мучительные столетия, проведённые рутлочкой в плену у магов, оставили свой отпечаток даже на отпрыске великой расы.
Сердце защемило от жалости к «динозаврику». Хоть и выглядит он как взрослая особь, но в душе долго ещё будут жить страхи и обиды. Захотелось помочь, защитить и сделать что-то