— Да перестанешь ты тянуть?
— Ни за что не догадаешься, брат! Хоть и разведчик... Говорят, пошли мы в рощу дрова собирать и увидели такую мину... а может, и не мину, а только что-то такое...
— Ну?
— Смехота, конечно, цивильная публика... Это они рацию за мину приняли. Остроумцы, а? Ну, я сказал старшине, тот мигом обернулся. Шустрый хлопец.
— Принес?
— Принес.
— Ну и что?
— А я вот соображаю: чего это она там валяется? Землянка там, знаешь ли, а около нее рация...
— Исправная?
— Проверял я, что ли? — обиделся Семен. — Главное — бдительности нам не хватает, землянка рядом с нами, радиостанция, а нам хоть бы хны... А вдруг там какой шпион работал? Тиу-тиу-тиу — и доложил все, что надо, куда следует...
Сначала, взвинченный неожиданностями этого дня, Дессен растерялся, хотя рация никак не могла быть связана с ним. Подумал: «А не Ян ли?» — но тут же отбросил эту мысль: слишком это было бы примитивно и нелепо. И сказал по возможности спокойно:
— Не наше дело... Наше дело лечиться, мы раненые. А там есть кому разобраться без нас.
— Вот так загнул! — удивился Семен. — А еще знаменитый разведчик. Не иначе, при контузии тебя здорово стукнуло.
— Ну, может быть, немцы бросили рацию, отступая. Может, она уже заржавела давно... Я спать хочу.
— Прямо гляжу и удивляюсь, как ты можешь спокойно спать, когда кругом такие штуки творятся. Тем более что болтунов у нас хватает...
— Вот именно! Ты — первый, — в раздражении от того, что его не оставляют в покое, не дают собраться с мыслями, шипит Дессен. — Самый первый!..
— Я? Ты с ума сошел! — искренне изумляется Семен.
— Ты... Мелешь про все на свете и вот даже отдохнуть не даешь.
— Так это же среди своих! — не успокаивается Семен. — Среди своих нельзя, что ли? Они и так сами все знают... А то наклепал черт те что! Умный, думал я, мужик этот Быков, и вот тебе — гляди...
Неизвестно, как далеко зашел бы спор, но тут вошла Аня, и Семен, заслышав ее шаги, вовремя юркнул под одеяло.
— Вы уже тут, Быков? — удивилась девушка. — Господи, наказание мне с вами... Опять приехали какие-то товарищи из разведроты и один майор, а у вас тут бумажки и мусор разный. Это все вы! — обернулась она к койке Семена, но оттуда слышалось только тихое дыхание.
Аня обошла палату, поставила на место стакан на столике, передвинула графин с водой. В коридоре ее задержала дежурная. Прошло минут пять, пока она вернулась к майору.
Когда Аня вышла, Дессен быстро сбросил одеяло, надел халат и вышел.
— Хороший все-таки парень, — сказал, высовываясь из-под одеяла, Семен. — Ишь как переволновался за друзей, сам навстречу побежал. И про бдительность это он правильно, много у нас еще болтунов...
Неизвестно, что сказал бы Семен, узнав, что рация была и в самом деле неисправная, брошенная при отступлении.
Возвратилась Аня.
— Вот он, ваш Быков, — сказала она, распахнув дверь и показывая на койку Быкова... И осеклась: койка была пуста.
— Товарищ майор, — заговорила Аня, волнуясь, — честное слово, товарищ майор, только что был... Я не нарочно... Очень уж недисциплинированные ранбольные...
Майор усмехнулся:
— Я так и предполагал... Обычная история!
— Это вы про меня, товарищ майор? — упавшим голосом спросила Аня.
— Нет, это я вообще... Ну, сержант, пошли, здесь нам больше делать нечего...
— Как же, товарищ майор, а Быков?
— Быков там, возле машины...
Глава четырнадцатая, и последняя.
А ГДЕ МОЙ ГЕНЕРАЛ?
Генерал Мюллер с самого утра находился в хорошем расположении духа — ему доложили, что на рассвете был задержан в расположении войск и доставлен в штаб некий перебежчик «от Януша». Правда, сам генерал его не видел и с ним не разговаривал, так как перебежчиком целиком занялся Кассель, но он не сомневался, что дела пошли на лад. Поэтому, когда к нему зашел капитан Кассель, генерал встретил его как долгожданного гостя, тем более что за это время между ними установились довольно дружественные в пределах субординации отношения.
— Поздравляю, капитан! — улыбался генерал. — Кажется, мы поймали сегодня птицу, на хвосте которой есть любопытные новости.
— Да, новости есть.
— Ну-ка, капитан, раскошеливайтесь...
— Только в общих чертах, господин генерал, только в общих... Донесение я должен зашифровать и передать по инстанции. Этим как раз и занимается сейчас мой радист. А вам доверительно могу сказать, что вы можете спать относительно спокойно: с той стороны вас тревожить пока не собираются. Только пока...
— Так и это удача, капитан! За это время мы здесь обрастем железобетоном и накопим резервы. Ради такой новости я прикажу сейчас открыть бутылку французского коньяка. Кажется, это последняя из специального запаса.
— Это будет слишком крупным авансом, господин генерал. Я пока совсем не утверждаю, что сведения окончательны — их еще перепроверят, сравнят с другими. Не только мы с вами пытаемся узнать, что происходит по ту сторону...
— Ладно, пусть так. И все же — за приятную новость!..
Капитан Кассель в делах питейных никогда не любил излишеств, но и никогда не отказывался от рюмки-другой, особенно если при этом можно было хорошо поесть. Но на этот раз он не выказал удовлетворения, и в его глазах, обычно бесстрастных, проступала озабоченность.
— Не все у нас так гладко, господин генерал, как может показаться с первого взгляда. Дессену в силу различных обстоятельств пришлось бежать из госпиталя. Теперь ему придется туго. Утешительная сторона: сочтут, что сбежал он от страха перед особым отделом — кто побывал в плену, тому у них остается только одна дорога — под пулю или в Сибирь. Это значит, что Дессена расстреляют, как Быкова, а не как Дессена, если попадется. Огорчительная сторона: его будут разыскивать как дезертира и предателя, — значит, очень хорошо будут разыскивать. Шансов мало. Впрочем, он свою долю пользы уже принес.
— Надеюсь все же, что он сумеет укрыться.
— Возможно.
— Пришел же этот Януш... от Януша... или как там на вашем языке?
— Важно не то, как, а то, что... Это все равно что, испытывая жажду, ловить ртом дождевые капли. И наконец, весьма неприятно и тревожно исчезновение подлинного Быкова. Мое начальство полагает, что конвоирование было организовано недостаточно серьезно.
— Ваше начальство, очевидно, считает, что для конвоирования одного безоружного человека я должен был отозвать роту с передовой? — обиделся генерал. — Всем известно, что на станции, когда там находился конвой, взорвалось не менее сорока авиабомб, а затем эшелон с боеприпасами. Так что от станции осталась только кирпичная крошка. Я, например, полагаю, что Быков и его конвоиры уже прибыли в пределы всевышнего и оттуда бесстрастно наблюдают за нашей суетой.