— Золотой, это да. — Решил поддержать я восхищение. У меня три мешочка по сто золотых в каждом, да ещё и в других перемешано сколько то. Надо бы узнать покупательскую способность этих монеток.
— Да ладно тебе. — Кажется, дед этот случай вспоминать не очень любил. — Твой отец больше всех пил, а расплачиваться перед кабатчиком пришлось одному мне.
— А ещё одну рыбу поймать? — Решил я узнать варианты заработка в деревне. Рыбу ловить я не люблю, но как алиби для денег — почему бы нет?
— Так пистуны ушли сразу, как только их самца споймали. — Пелька с такой радостью это сказал, как будто родственников проводил за порог. — Самок ваще не споймать без магичных снастей, а без самца они уходят другого мужика се искать. Вумные они. Надо было деду только самок ловить, а он сразу самца!
— Сам бы и ловил. — Дед уже начал сердится, что мне не выгодно. — А мне кто попался, тот попался.
— Думаю, деду Сидуну под юбку пистуну было несподручно заглядывать. — Пошутил я, а смех всех троих явно разрядил нагнетающуюся атмосферу.
— Точно, слышь Евм… Евр… Слушай, что за батя у тебя, шо пьяный такое имя сподобил выговорить?
Пожал плечами. Да, надо бы придумать другое имя, попроще. Это моё неуместное чувство юмора проснулось.
Мы дошли до небольшой площади, на которой и был рынок. Этот рынок ничем не отличался от такого же, какой был в районном посёлке у бабушки. Я туда с ней ездил на автобусе в качестве «рабсилы». Разве что, там стояли грузовики, с кунгов которых продавались разные вещи, а тут были телеги. Некоторые крытые, а большинство — просто похожие на прицепы. Четыре деревянных колеса без спиц, сплошные, большие борта, а сверху наваленный «товар» — свёкла, репа, где-то сено. Чуть дальше начинались открытые навесы, на которых были видны товары получше, типа глиняных горшков или какого-то тряпья.
— Дед Сидун, ну чо там? — К старшему подошло несколько мужиков, что до этого с топорами в руках стояли возле телег с различным товаром. — Стража озверела, всем сказали закрыть торговлю.
— Чернокнижника ловят, ворота закрыты, ночевать будем тут. — Дед, как только добрались, сразу стал как будто ещё выше. Он явно тут за старшего.
— Так запрет же ночевать пришлым, тока благородные могут, или в ярмарку, а она завтре тока. Указ же был. — Удивлённо выкрикнул один.
— Миниципалитет разрешил одну ночь переночевать в телегах. А завтра всё равно ярмарка начинается, можно ночевать в городе и по указу.
— Так заплачено жеж ужо на том дворе. Там и бабы с дитями осталися, ну как кто обидит? — Это высказали свое мнение сразу трое.
— Всё будет хорошо, а деньги нам вернут.
— Как же, вернут они. — Скептическое мнение в этом вопросе было практически единодушным.
— Вернут, никуда не денутся. — Дед Сидун излучал полную уверенность в своих словах. — Иначе пожалуемся в магистрат, там быстро их к ответу призовут.
Так он и успокаивал мужиков, возбуждённых новостью. Приказал собрать всех, кто пошёл «выпить и закусить», сказав, чтобы не разбредались. Скоро прибегут «контролёры», и начнутся проверки «входных билетов».
Меня поручили Пельке.
— Покорми парня, у тебя есть, я знаю. И в твоей телеге место выдели, пусть переночует, с тебя не убудет. — Сказал ему Дед, а сам продолжил заниматься организаторской работой. Судя по кислой морде Пельки, тот не особо рвался поделиться со мной своей едой, но, по моему мнению, сам виноват. Нечего было подкалывать деда, пока сюда шли.
— Я те полсеребрушки дам, что мне на похмельное батя дал. — Шепнул я ему и заговорчески подмигнул. У того сразу же заметно поднялось настроение. Я бы назвал цену в медных монетах, так ведь не знаю, сколько медных монет в одной серебряной. Да и в ценах местных вообще ни в зуб ногой. Палюсь на мелочах!
Теперь бы незаметно достать одну серебряную монету. В портфеле у меня сверху валяются мешки «из кассы», там монеты рассортированы, но всё равно, рядом желательно не иметь свидетелей. Уловил момент, когда Пелька ненадолго отошёл и достал пару серебряных и горсть медных, положив их в отдельный мешочек. Как же неудобно без карманов!
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Вскоре действительно была проверка, но мужики показали «пропуска», которые выдавались на каждую телегу, потому никто не придирался. Как я понял, налог в воротах платился именно с транспорта, а людей можно было не больше двух на телегу, потому бабы и дети заходили через другие ворота, пешие. Лошадей в город тоже не пускали, мужики тащили телеги на себе до самого городского рынка.
Лошади оставались за стеной, обычно как раз с бабами и детьми, там было для них специально оборудованное место и свой рынок, немного дешевле, но «городских» товаров там не было. Просто, деревенские, что приезжали с соседних деревень выставляли свои товары. Там даже деньги не всегда использовались, потому что сам слышал, как мужики обсуждали, про тамошний обмен «сено на брюкву, что будет осенью», который предложили им из соседней деревни.
Поели мы скромно, но сытно. Хлеб с отрубями, зелень. Мясо сухое пару полосок мне было выделено, но с таким видом, слово Пелька с золотой монетой расставался. Из запивона была вода, разбавленная брагой, но она так отдавала сивухой, что я смог заставить себя сделать пару глотков всего.
Оказалось, что одна серебряная монета — пятьдесят медных. Во всяком случае, Пелька выдал мне двадцать пять штук сдачи, но смотрел при этом так хитро, что я понял: меня нагрели, и очень сильно. Да и ладно.
От телеги я старался не отходить, для естественных надобностей было поставлено ведро, которое куда-то уносили почти каждый час. Когда Пелька от щедрот принёс мне на ночь какое-то покрывало, я уверился в том, что он с меня поимел хорошую выгоду, но не обиделся. То, что периодические проверки (а проверяли ещё два раза) меня не тронули, окупило любые расходы. Пойманный, я бы лишился вообще всего.
Под тряпкой было жарко, но раздеваться и разуваться я не рискнул. Кто знает, с какой скоростью нужно будет удирать утром. Я же сказал, что тут до утра, а потом «пойду домой», так что, выйти из города эти люди мне не помогут.
Глава 7
Его благородие второй помощник центральной канцелярии Великого Престола Империи Менаран эсквайр (получивший титул благородного не в результате благородного происхождения, а в силу полученной государственной должности) Илин Нерский смотрел на меня очень заинтересованно.
— Я очень рад, что в таком великом семействе наконец-то появился человек с даром. — Да, у меня нашли магические способности. И сейчас я просто не знал, что мне делать и что отвечать. — Если Вы, баронет, всё же решите учиться в Магической Академии, советую не затягивать решение этого вопроса.
— А я могу отказаться от обучения? — Честно говоря, я об этом даже не подумал, скорым образом строя планы, основываясь на том, что обучение обязательно.
—Конечно! — Улыбка, показывающая, что на меня смотрят как на ребёнка. — Обучение в Академии стоит девятьсот золотых в год, не все могут себе позволить такие траты, пусть даже на перспективу.
— И что же делают те, у кого обнаружили способности, но у которых нет таких денег? — Девятьсот золотых я не наберу. Сейчас, когда управление баронством в руках моего «отца», сам я могу достать от силы несколько десятков золотых, да и то, если продам что-то из вещей.
— Нет, но государь понимает, что такие деньги есть далеко не у всех. Для этого есть такое понятие, как стипендия. — Опять доброжелательная улыбка из раздела тех, в которые я не верю уже давно. Именно с такой улыбкой мой сводный брат подзывает собаку, чтобы пнуть её, когда она окажется рядом.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
— И каковы условия получения стипендии. — На учёбу я всё равно не попаду, барон не захочет давать мне в руки такую силу. Дипломированный маг, и просто пацан, который имеет способности — это два совершенно разных человека. И первого очень тяжело убить, в отличие от второго. Я уже давно не ем ничего, что подают в усадьбе и стараюсь не спать в помещениях, которые не запираются на крепкие запоры.