— Бывает, но зачем мне сотрудник, который постоянно отпрашивается?
— Я не буду постоянно. Просто так совпало, Миш, ну мне, правда, надо, — слова вылетают раньше, чем челюсти выговаривают длинное полное имя и я тут же принимаю удар его взглядом. — Простите, Михаил, мне очень надо.
— Почему я должен выделять тебя из остальных и потакать твоим просьбам?
— Потому что ты добрый и отзывчивый, — смотрю ему в глаза с детским умилением.
— Ты, наверное, с кем-то меня путаешь. Никогда не стремился помогать кому-то. — Мои попытки сгладить все неровности терпят полный крах.
— Алиса как-то сказала мне, что, если ты действительно увидишь, что твоя помощь нужна, то ты не откажешь.
— Не надо прикрываться Алисой. Вы с ней разные. И то, что можно ей, тебе нельзя.
Черт. Он никогда не простит и не забудет.
— Кстати, можешь не говорить ей, что я на тебя работаю?
— Чего так?
— Она просила держаться от тебя подальше.
— Не удивлен, — усмехается прикусывая губу, — но ты все равно сделала так, как захотела.
— Так что, отпустишь?
По тяжелому вздоху понимаю, что он согласен.
— Михаил, я хотела еще кое-что попросить. — Межбровная складка у него на переносице становится глубже. — Могу я получить какой-нибудь аванс?
— За что?
— Ну я отработала сегодня.
— Сколько ты отработала? Неполный день? Да еще и не показала результата?
— Я не ходила на обед, поэтому свое опоздание уже компенсировала. Результат у тебя на столе.
— Результат — это список клиентов у меня на столе, а не какие-то размышления.
— Я целый день думала над этим. Без этого анализа целевой аудитории вообще ничего не пойдет дальше. Просто лить рекламу, непонятно на кого, что ли?
— Вот будет результат, тогда можем поговорить об авансе. — Он кладет ручку на стол и ставит точку в нашем разговоре.
— Пожалуйста, — мне приходится сейчас унижаться, а он и рад только этому.
— Слушай, ты не особенная. Если ты думаешь, что отработала один день, два раза уже отпрашивалась, и получишь зарплату, то ты ошибаешься. Ты подписала трудовой договор, где обозначено, когда проводятся денежные выплаты. — Давай добей меня, тиран. — У тебя нет денег?
Нет. Представляешь? Сам, небось, борщи с пампушками ест, а я хлебцами только питаюсь.
— Есть, но мне надо еще.
Стараюсь держаться спокойно, чтобы не прочитал по мне, что на самом деле происходит в моей жизни, на которую ему наплевать. Иначе он бы не вел себя сейчас так.
— Не думаю, что та сумма, которую ты заработала, — заключает последнее слово в мнимые кавычками пальцами, — существенно изменит твой баланс.
Да сколько бы там не было, мне бы помогло. Даже сто долларов.
— Значит, не дашь?
— Покажешь результат, тогда будем разговаривать об авансе.
Да как он уже достал своей принципиальностью. Результат тебе показать?! Ладно.
Обхожу его стол и специально наклоняюсь, чтобы собрать свои наработки. Прям чувствую, как бедра и попу жжет его взгляд. На пару минут бы в его мысли проникнуть! Что он там думает…
Сгребаю все и, громко попрощавшись, покидаю кабинет. Намеренно громко стучу по паркету. С удовольствием ещё и следы оставила бы. Так же громко хлопаю дверью и покидаю офис. Я тебе устрою результаты работы, идиот.
Какого черта вообще я влюбилась в такого абъюза? Нет, сейчас это не любовь, — это желание надавать ему по голове и заставить почувствовать вину.
8
Даю себе обещание, что когда-нибудь каждого, из-за кого мне сейчас приходится толкаться в этом автобусе, я заставлю тоже проехать по этому маршруту. Не на такси или с личным водителем, а именно на автобусе. Чтобы стоять на одной ноге и с талончиком в зубах.
Пусть им будет стыдно, что они заставляли беременную женщину проходить через это испытание. Хочется выть от беспомощности. Я, Валерия Орлова, наследница черти какого состояния своего отца, сейчас как бомж еду в общественном транспорте, где каждый вынужден тереться друг о друга, не заботясь о личных границах.
Но, оказалось, что это была только прелюдия. Вот в поликлинике действительно начался треш. Умом понимала, что мне надо обойти всех врачей, чтобы быть спокойной за свое здоровье, но второй половиной мозга я понимала, что такая нервотрепка в очередях явно не скажется положительно на нервном состоянии будущей мамы.
Надо было подушку подложить под блузку, тогда, скорее всего, меня бы принимали за настоящую беременную, а не муляж первого триместра. Плоская как игральная карта. Даже намека еще нет на какой-то живот.
Видимо, очереди в поликлинике должны отсеить тех, кто сам может лечиться дома. Хотелось верить, что со мной действительно, как говорили все врачи, все в порядке. Потому что на вопрос “жалобы есть”, я отвечала “нет”. И если любую болезнь можно диагностировать по этой фразе, зачем тогда столько специалистов?!
К психологу была возможность пойти до или после этой больничной экзекуции. И, все же, я остановилась на варианте после. От очередей психолог бы меня не избавил, зато восстановить нервное равновесие будет ему под силу.
Но когда в светлом, небольшом помещении с приятной музыкой, замечаю за столом молодую девушку, разочаровываюсь. Хорошо, если она уже не студентка, но вряд ли ей знакомы проблемы взрослых.
— Здравствуйте, я подписать обменную карту.
— Да, присаживайтесь. — Указывает мне на кушетку и улыбается.
— Спасибо, я уже насиделась в очередях. — Жду, когда она черкнет пару строк и отпустит уже меня домой.
— Можете прилечь, если насиделись, — отшучивается, щелкая кончиком ручки и пряча стержень внутрь. Откладывает в сторону карту и еще раз приглашает меня присесть.
— Жалоб нет, если вы хотите об этом спросить.
— Нет, я хотела спросить, как ваше настроение.
— Думаете, оно может быть нормальное после того, сколько времени я провела в этом месте.
— Присядьте. — Она встает и идет в другую сторону. А меня ее спокойствие начинает раздражать, хочется злиться и выплеснуть на кого-нибудь свои эмоции.