Корнелия — удивительно талантливый и оптимистически настроенный человек. Но она еще очень молода. А молодости свойственны различные опыты, которые не всегда оказываются положительными. Как говорят в народе: «Если бы молодость знала, если бы старость могла…» Мы вместе с Михаилом Гинзбургом и читателями несколько месяцев пытались превратить ее не то чтобы в тростинку, но в более изящную девушку. И частично нам это удалось. Свои десять-двенадцать килограммов она честно сбросила. Но при соблюдении наших рекомендаций могла бы без особых усилий сбросить и тридцать, а двадцать — вообще как нечего делать. При ее суперактивности и стойкости к физическим нагрузкам, обычное упорядочение режима и нормализация питания дали бы ей возможность через полгода увидеть себя такой, какой она мечтает быть. Но привычка ложиться спать в четыре-пять утра и просыпаться к полудню, а также есть что попало в заведениях общественного питания — это то, с чем справиться пока выше ее сил. Наш фотограф Мила Стриж как-то сказала мне: «Слушай, ты столько говоришь с ней о правильном питании, а моя подруга видела, как она в кафе ела блины и запивала их кока-колой». А одна читательница прислала на форум нашего проекта гневное письмо: «Вы говорите, она худеет? Несколько дней назад видела ее на углу улицы Солянка в полдвенадцатого вечера, уплетающую огромную порцию мороженого. И это диета?» Но я все же думаю, что опыт, который Корнелия получила, работая с нами, — это не только десять килограммов в минусе, это еще и приближение к пониманию того, как нужно действовать. А когда начинать худеть всерьез, решит она сама.
Петр Подгородецкий. От ножа до кокаина
Правильно говорят: главное для похудения — это желание. Если очень хочешь этого, то обязательно достигнешь, что бы ни мешало тебе. Тех, кто желает избавиться от излишних жировых отложений и обвисшей кожи путем операции, я призываю самым тщательным образом изучить все за и против, дотошно выспросить у врачей все о сути операции и ее перспективах, залезть в Интернет и почитать, что есть там, и только потом, если уж больше ничего предпринять нельзя, отправляться на операционный стол. Что касается кокаина… Использовать его в качестве временного «средства для похудения» невозможно. По той причине, что вам все время будет требоваться увеличение дозы. Остановиться сами вы не сможете…
«Родился я в Москве пятьдесят три года назад в потомственной музыкальной семье. Моя бабушка была пианисткой, мама — профессиональной певицей, всю жизнь работала в Москонцерте. Понятно, что рос я в окружении музыкальной классики, и меня уже в шесть лет отдали в капеллу мальчиков при Гнесинском училище, которой руководил тогда Вадим Судаков. Сейчас он возглавляет что-то типа хора телевидения. Но долго я там не проучился, поскольку занятия проходили достаточно далеко от дома. Мы жили в начале проспекта Мира, а капелла располагалась в арбатских переулках напротив канадского посольства. Тогда от нас прямо до Арбата ходил троллейбус № 2, но его упразднили и ездить стало неудобно. Меня перевели в обычную школу рядом с домом. И в музыкальную, соответственно. Музыкальную школу я закончил раньше, но следующий год музыкой не занимался вообще. Правда, потом стало понятно: поскольку по большинству предметов у меня были трояки, а музыка шла на «отлично», надо было продолжать семейный бизнес. Специализировался я по классу фортепиано.
Жизнь в семье без отца была не особенно богатой. И в детском возрасте я не наедался досыта. Наверное, наш организм устроен так, что со временем он пытается «восполнить» то, что недополучил когда-то. Я всегда вспоминаю в этой связи ленинградских блокадников, которые до самой смерти, уже через сорок-пятьдесят лет после голода, делали запасы еды. Мне кажется, эта аналогия определенным образом отражает «требования» организма, в тот или иной период лишенного чего-то. Кстати, если перевести этот принцип на жизнь в целом, то очень многое можно объяснить. Например, девушка грубо отказала молодому человеку в близости, он, «поднявшись», заматерев, старается «оприходовать» как можно больше дам. Или в свое время малолетний сын моего знакомого доставал его вопросами: «Папа, а почему у нас «Таврия», а у соседа-писателя «Жигули?» Зато когда папа стал известным медиамагнатом, он перепробовал все! У него были и «Мерседесы» от скромного 124-го до «пульмана», простые и бронированные. И БМВ-850, и «Линкольн», и джипы всех типов, и, наконец, «офис на колесах» «Шевроле Старкрафт». А сейчас, возможно, и еще что-то…
Петечка Подгородецкий на руках у мамы
После девятого класса, никому ничего не сказав, я решил поступить в музыкальное училище и заодно окончить там десятый класс. То есть, никого не уведомляя, явился в училище при Московской консерватории в Мерзляковском переулке, которое так и зовут — «Мерзляковка». Считалось оно более академичным и солидным, чем Гнесинское, поскольку было связано с консерваторией. Наши руководители говорили: «У нас тут не Гнесинка какая-нибудь». Пришел в приемную комиссию с наглой физиономией — поступать на фортепианный факультет. Когда я спросил у студентов-старшекурсников, которые сидели в приемной комиссии, где тут принимают документы у желающих специализироваться по игре на рояле, они понимающе закивали и выразились в том смысле, что, мол, еще один явился. Меня это насторожило, и я поинтересовался, сколько таких уже приходило. Оказалось, что я триста восемьдесят восьмой. Мест было всего двадцать, и, трезво взвесив свои возможности, я выяснил, где конкурс меньше всего. Мне сказали: «Иди на дирижерско-хоровое — там вообще пока никого». Туда я и подал документы. И через некоторое время стал полноправным студентом дирижерско-хорового отделения. Помогли мне в том числе и мамины знакомства в музыкальной тусовке того времени. Кроме классики, я слушал и «Битлз», и другие популярные в то время группы, и даже сам играл джаз. Мы, студенты, естественно, сколотили свою неформальную музыкальную команду, хотя в нашем училище это не особо приветствовалось. Но мы выступали на всех праздниках и вечерах, исполняли джаз и кое-что из хитов тех времен. Там же, кстати, мы играли и в КВН, причем я был капитаном команды. На втором курсе меня пригласили петь в камерный хор Московской консерватории, а было мне всего-то шестнадцать лет. Там в основном были студенты консерватории с вокального факультета и один я с дирижерско-хорового, да еще из училища. На второй год пребывания в хоре я отправился в Италию. Там, в городе Ареццо, ежегодно проводится конкурс хоров в нескольких категориях — мужские, женские, детские, смешанные и народные. В основном туда ездили хоры из Прибалтики, но выше третьего места они не поднимались. И вот в семьдесят пятом году посылают наш коллектив. Параллельно проходит еще конкурс произведений для хоров, и те произведения, которые занимают там первые места, являются на следующий год обязательными для исполнения в рамках конкурсной программы. Они высылаются всем за три месяца до конкурса.
Это была первая моя поездка. У нас — сплошная серость, расцвет застоя, а там август месяц, девчонки ходят в прозрачных блузках — я чуть башку не свернул, порнуха на каждом углу, и это в шестнадцать лет! Тогда!
Мы заняли первое место в основной категории и третье место в категории народных хоров, причем, как стало понятно из объяснения судей, данная программа была недостаточно сложна для нашего хора.
В Италии я впервые обратил внимание на то, что за рубежом довольно много людей плотного сложения — видимо, потому, что там гораздо лучше обстояли дела с питанием. Кто не помнит, в середине семидесятых СССР, даже столица, обходились «без мяса». По неведомой большинству людей причине оно вдруг исчезло. Сразу вспоминается анекдот тех времен: «Одесситы пишут письмо Брежневу: «Дорогой Леонид Ильич! Если вам кто-то будет уже-таки говорить, что в Одессе с мясом плохо, плюньте ему в его поганую и лживую харю! В Одессе с мясом — хорошо! А вот без мяса — плохо…» Остальной ассортимент продуктов был тоже достаточно скуден. На этом фоне итальянские продуктовые магазины казались раем, а кафе и рестораны, где нас время от времени кормили, — прибежищем гурманов.
Приехал я козырным парнем, поскольку мы выиграли кучу призовых денег. Правда, нам досталось немного. Прибыл товарищ из посольства с чемоданчиком, собрал деньги и отбыл, сказав «спасибо» от имени Советского государства. Но и суточных хватило на такие излишества, которые в Москве было трудно себе позволить: две пары джинсов, часы на браслете, подарки всем родственникам. Думаю, что если бы нам выдали всю премию, то я приехал бы на машине.
«Если бы я и дальше нюхал кокаин, то стал бы таким же, как воины племени масаи». Середина 90-х. Африка