заострили внимание на моем рюкзаке, хранящем в себе много полезностей.
И как великая удача и помощь от Луноликой, откуда-то сверху раздается громогласный вопль уже знакомого мне жуткого оборотня:
— Нар, Ленар, собаки шелудивые, где вас обоих носит? А-ну, бегом сюда.
От крика Рафа веет такой силой, что оба моих провожатых теряют свои ухмылки, а Золотинка вновь ощетинивается, напоминая, что жутко невзлюбила спасенного нами мужчину.
Это он принес сюда омежек. На девочках чувствуется его запах.
Рыкает моя красавица, объясняя свою ненависть.
Он похититель детишек. Мерзавец! Ррразорву!!!
*****
Двуликие, больше не язвя и похабно не подначивая, запирают меня в клетке и быстро покидают подвал, спеша на зов грозного начальства. Я же подхожу к такому же, как в камере у девчушек, матрасу, кинутому на бетонный пол, сажусь на него, поджав ноги, и занимаю выжидательную позицию.
Молчу. Позволяю оборотницам себя обнюхать, изучить визуально и интуитивно, почувствовать, что не несу им угрозы… но девочки не торопятся идти на сближение и начинать разговор первыми.
Все так же странно косятся и продолжают жаться друг к другу.
Маленькие. Как же эти ироды их запугали, что вместо озорного блеска в детских глазах мелькают лишь недоверие и сомнения.
— Я — Анила, медсестра из Шушки, — решаю подать голос первой. — В школе работаю.
— У нас нет такого города, — спустя не меньше минуты тихонько произносит одна из пленниц.
Она подозрительно меня осматривает и хмурит брови, будто чего-то не понимает.
Уверена, будь оборотница постарше, быстро разобралась бы в нашей странной связи, а тут ей явно не хватает знаний. Хотя, если говорить честно, я и сама не до конца понимаю происходящего.
— Это деревня между Суримом и Краевом. Земли людей на юго-западе, — продолжаю разговор. — А вы разве не отсюда?
— Нет. Я из западного предела, — хрипло произносит другая малышка и делает глотательное движение, словно старается смочить горло.
Вот же я балда!
Мысленно бью себя по лбу и тут же скидываю рюкзак, развязывая на нем шелковые тесемки.
— У меня есть вода, — торопливо достаю бутыль и протягиваю оборотницам. — Вот.
Однако те не горят желанием придвигаться ко мне ближе, опасаются. Вплотную подползаю к решетке, разделяющей наши камеры, и просовываю через крупную ячейку пластиковую тару как можно дальше.
— Берите, она вкусная, колодезная, — предлагаю еще раз. — Только вчера утром ее набирала.
Вновь возвращаюсь к рюкзаку и достаю остальную провизию.
— А еще у меня сырные крекеры есть и хлеб, — показываю девочкам.
Те смотрят внимательно. По глазам вижу, что хотят пить и есть, но все еще не сдвигаются с места.
— Откуда это у тебя? — подозрительно интересуется та, что первой со мной заговорила, и все же тянется к бутыли, забирает ее и отвинчивает крышку.
Принюхивается и делает первый маленький глоточек.
Я же про себя радуюсь, что обезвоживание перестает быть для детей угрозой.
— Хотела сбежать от этих, — киваю неопределенно головой в сторону, куда ушли Нар и Ленар, — когда они ко мне домой без приглашения пожаловали. Испугалась, хотела в лесу спрятаться на несколько дней. Вот только не получилось. Поймали меня.
— От оборотней не сбежать, — важно фыркает самая худенькая, но высокая девочка, — у нас нюх о-го-го! А ты пахнешь, как человек. Значит, шансов нет.
— Согласна, — подтверждаю кивком и тяжело вздыхаю, вспоминая свой неудачный опыт.
Говорить малышкам, что я с ними похожа больше, чем они думают, не спешу. Все равно оборачиваться не умею.
Да и чем это сможет нам помочь?
Явно же, что ничем.
— А зачем они тебя ловили? — подает голос самая маленькая, молчавшая до этой минуты.
Именно она подползает ко мне ближе, берет в руки хлеб, а затем делит его на… четыре части. Придвигая и мне порцию.
— Меня Кара зовут, — добавляет тихо. — Я слышала про твои города. Они рядом с моим поселением.
— Приятно познакомиться, Кара, — улыбаюсь той, что оказалась среди подруг по несчастью самой смелой, и уверенно беру кусок хлеба, сразу начиная его есть.
Глядя на меня, остальные потихоньку тоже оживают и разбирают еду.
Жуют сначала медленно, а затем более жадно.
Значит, точно голодные.
— Меня заставили лечить раненого оборотня. Обещали потом отпустить, но… как видите, я тоже тут, — рассказываю малышкам о своих последних приключениях и между делом подталкиваю им и печенье.
Пусть насытятся.
— А нас два дня назад с Карой поймали, — произносит первая из заговоривших. — Меня Майна зовут. Я из северо-западного предела. А Улина из западного. Ее больше недели тут держат.
— Да, — поддакивает та, что выглядит постарше остальных. — Выкрали прямо из дома. Бросили тут и ничего не говорят. Кормят, когда вспомнят. И тишина в основном.
Наевшись, девочки более охотно рассказывают о себе. Больше о доме и родителях, о друзьях и увлечениях. О том, зачем их похитили, почти ничего. Кроме Нара и Ленара за время в неволе они видели только еще одного двуликого, по описанию очень похожего на Рафа.
На этом все. Как попали сюда тоже не знают, очнулись уже в камере. И о том, что они омеги, девочки тоже молчат.
Либо сами не догадываются, либо считают секретом и скрывают от посторонних. Хотя все же склоняюсь к мысли, что первое более верно.
И вот тут как обухом по голове: а откуда у меня возникла такая слепая уверенность, что оборотницы не обычные, а именно омеги?
С чего вдруг?
Как я до этого дошла?
Не на лбу же прочитала.
А ведь то, что девочки особенные — в душе нет никаких сомнений. И меня с ними роднит этот же факт.
Понимаю вдруг важное.
Получается, я тоже омега?
Ну ничего себе новость! Золя, а ты знала?
Пытаю свою волчицу, но та лишь фыркает.
Нет. Откуда?
И то верно. Про редких волчиц информации в инфосети до странного очень мало. Ее словно специально зачищают, чтобы не привлекать лишнего внимания.
А тут выходит… омежек специально отловили для чего-то явно нехорошего. Причем, не люди, а те же оборотни. От этого вдвойне странно и страшно.
Запускаю пальцы в волосы и начинаю перебирать локоны, размышляя о том, что мое похищение — еще не самое плохое. За малышек в сотню раз теперь переживательнее.
Малышек…
Эта мысль колет иголкой в самое сердце. Но я